Искушение и надежда (1/1)
Память – очень странная штука. Она стирает лица, голоса и события, но оставляет запахи и эхо.- Ты забудешь меня.- Не смогу.Почти обещание, пустой звук – пленка с записью голоса с неповторимыми ?уэльскими гласными? рассыпалась от старости, фотокарточка из личного дела сначала пожелтела, а потом выцвела окончательно. Время безжалостно, думает Джек, стоя на Бруклинском мосту; он немного пьян – в Нью-Йорке 2050 года по-прежнему лучшие вечеринки после модных показов, и он сбился со счёта, сколько раз его приглашали на медленный танец. Но если совсем честно, сейчас Джек не имеет ни малейшего понятия, как он попал на этот мост. И главное, для чего.- Манипулятор временной воронки, - произносит он нараспев. Хотя слово ?временная? можно убрать – целую жизнь назад Доктор позаботился о том, чтобы телепорт переносил его исключительно в пространстве, не так ли? Ради смеха он выставляет координаты: Лондон, 2 мая 1851 года, и удивленно моргает, когда вокруг него материализуются стены Хрустального дворца, сооружения из стекла и бетона, возведенного для Всемирной выставки.
Предсказатель бурь вызывает у Джека невольную улыбку, но игра света в гранях знаменитого Кохинора заставляет его нахмуриться. Ледяная, неживая красота. Пора возвращаться, и через несколько минут перед ним предстает широкая и аккуратная заправленная кровать с множеством подушек в номере одного из самых дорогих отелей Манхеттена. Тебе подобная точность и не снилась, да, Доктор?
Засыпая, он не слышит, что бормочет, снова и снова: Я хочу в Кардифф. Я хочу домой.
Манипулятор со снятыми ограничениями – слишком большое искушение, и всю следующую неделю Джек путешествует. Париж 20-х годов, викторианский Лондон, Вена Моцарта. Он избегает лишь одного места - того, куда ему хочется отправиться больше всего.Пересекать свой временной поток рискованно.
А может, ты просто боишься, что попытаешься всё изменить?Заткнись, говорит он – себе, настойчивому внутреннему голосу, миру за окном. И выбирает день. Безоблачный, весенний и почти беззаботный. Почти, потому что Тош, Оуэн и Янто были ещё живы, но каждую ночь они отлавливали уивелов, и капитан уже подумывал о том, чтобы написать высокомерной стерве Хелен Магнус (катастрофыкатастрофами, но чай по расписанию – английские корни не вырвешь и напалмом, чёрт их дери) и попросить её забрать в Убежище хотя бы парочку экземпляров. А лучше пять. Или десять.Пиццу, хозяйственное мыло, оружейные и компьютерные новинки привозили прямиком в туристический офис, но за кофе Янто ходил лично. Пропадал на час или два – гораздо больше, чем нужно, чтобы выбрать очередной ?сорт недели? и расплатиться на кассе небольшого магазинчика всего в паре километров от Хаба. На что он тратил ?обеденное время?, Янто никогда не рассказывал, а Джек не спрашивал. Это было личное. Он занимает позицию напротив центра ?Миллениум?. Стрелки часов ползут с нестерпимо медленной скоростью. Наконец двери офиса появляется табличка ?закрыто?, а мгновение спустя тот, кого Джек уже и не чаял увидеть, хотя бы на минуту, выходит на улицу, расчерченную солнцем на неровные квадраты из света и тени. Джек следует за ним. Хотя он и переоделся (растянутый джемпер, поношенные джинсы, кепка Manchester United), всё равно вероятность, что Янто узнает его, существует, и он держит дистанцию, изображая человека, которому совершенно нечего делать, кроме как витрины разглядывать.
Вот Янто покидает магазин с красочным красным пакетом. Джек помнит: внутри, помимо, кофе, стоящего небольшого состояния, чай для Тош и кофейный напиток для Гвен. Непонятно почему, но он ей нравился, и Янто исправно приносил ей новую банку, когда запасы растворимого порошка с ярко выраженным запахом цикория подходили к концу. Но готовить эту ?бурду? Гвен приходилось самостоятельно – как истинный кофеман, Янто считал цикорий оскорблением вкуса.
На углу уютно расположился передвижной лоток с мороженым; Янто покупает вафельный стаканчик и пристраивается на лавочке в скверике неподалёку. В горле Джека ком, ногти впиваются в ладони – подойти, удержать, спасти, но он остается на месте, впитывая улыбку своего друга, предназначенную всем и никому в отдельности, улыбку только для себя, потому что хороший день, а мороженое холодное, и откусывать от него зябко и вкусно.
Идиллию нарушает звонок мобильного в кармане пиджака.
- Алло? – говорит Янто, мрачнея. – Да, Оуэн. Конечно, Оуэн. – И, поднимаясь, зло выбрасывает недоеденный стаканчик в урну.
Джек напоминает себе, что Оуэн и так технически ходячий мертвец, и проникать в Хаб с целью подправить ему челюсть необязательно.Долгий взгляд вслед. Можно ли быть готовым к боли? Которая никуда не уходила – к незаживающим ранам рано или поздно привыкаешь, привычка – одна из тех человеческих характеристик, что является силой и слабостью одновременно.
Вина.
Смирение.
Адаптация.
Деформация?
И забвение.Джек не согласен.Больше нет.Исправить всё – чрезмерный риск, фиксированные точки такого не прощают.Но про одну точку нигде не сказано, что она зафиксирована во времени.И у Джека есть козырь.В параллельном мире, в городе на краю океана, под двумя лунами и чужими звёздами.Родни МакКей починил его манипулятор пинцетом и одним неловким прикосновением.Из разговоров с ним и его коллегами Джек знает, что альтернативные реальности и вмешательство в события этих реальностей – для них почти обыденность.И вместе они что-нибудь обязательно придумают.Дело за малым – рассчитать, когда на солнце будет очередная вспышка.Понадобится точность до миллисекунды.Телефон не-человека, который может ему помочь, Джек не забывал никогда. Как и его увлечение молниями и электричеством.И этот не-человек запросит свою цену.Что ж, капитан Харкнесс будет рад заплатить.