1 часть (1/1)

Анна смутно помнила причину, по которой она застала рождение ребенка, однако чувства, вызванные им, надолго осели в ее памяти. Вернее, тот ужас, охвативший ее, когда мужчина в запачканных кровяными сгустками перчатках поднял маленькое, со странными пропорциями, множеством кожных складок и конечностями синеватого оттенка, тельце, от которого тянулась гладкая трубка. Крик толчками раздавался в ней, а неожиданно нарастающее чувство дурноты вынудило ее унестись прочь из темной комнаты и оборвать это неприятное будущее воспоминание... Вернее, удивительное воспоминание. Страх по-прежнему сопутствовал части этой памяти, однако взросление принесло понимание, и все чувства приняли иной оттенок. Теперь рождение ребенка было желанным. Не потому, что в ветхих скрижалях выцарапана ее участь, которую она должна принять безоговорочно; не потому, что ей сохранили жизнь лишь ради этого. Нет. Анна желала любви, желала разделить свое "сердце" с тем, ради которого могла и вовсе потерять всю душу. Так предвкушала это! Но когда за несколько лет ни одно из множества благословений не сотворило чудо, священник сухо вынес ей приговор. И тогда все краски из освещенной столицы были поглощены тьмой. Однако вскоре тьма отступила прочь, испарилась в лучах его сияния. Мерные, звонкие, хриплые, нежные голоса "сердец" слились со свечением и треском костра, опоясали старый обветшалый дом, а затем медленно и незаметно выскользнули из него через еще не заделанные щели, когда он обрел свой оберег. Лаг выглядел совсем не так, как тот младенец — Лаг был в разы красивее и теплее, а его хныканье и подергивание телом успокаивало и вызывало на глазах горячие слезы. Анна готова была пролежать так всю ночь, не замечания ни усталости, ни дискомфорта и даже смущения, когда драгоценное дитя припало к одному из ее сосков. Кормление грудью было интимным и очень трогательным моментом. Короткие пухлые пальчики нередко выдергивали несколько нитей из ее золотистых волос, быстро отрастающие ноготки легонько царапали грудь, а дыхание щекотало и вызывало мурашки. Иногда Анна хмурилась, быстрым движением свободной руки убирала волосы, затем ловила одну ножку проказника, чуть сжимая ее в ладони, если ножка была холодной, и водила пальцем по стопе, щекоча в ответ. Лаг хмурился тоже, негодующе глядя на мать, когда кулачкам нечего было тянуть и сжимать, а к его нижним конечностям странно прикасались, и начинал слабо пинаться. Первые самостоятельные шаги закончились купанием и стиркой. Поначалу Лаг мог лишь ступать, заручившись твердой поддержкой тети Сабрины или приятных маминых рук. После эту роль приняли на себя деревянные стены, нечасто, но очень больно коловшие чем-то его ладони. Но однажды случилось то, что дало ему силы незаметно оказаться посреди гостиной на твердо стоявших ножках с подозрительным мешочком позади. Обычно Анна вовремя сажала его на горшок, но этой промашке она была даже рада. Когда Сабрина покинула их дом, на душе у Анны стало горько и пусто. Добрая женщина сильно помогла ей и стала неотъемлемой частью ее маленькой семьи, с ее вынужденным уходом даже Лаг стал более капризен и взвинчен, став каждый раз дергать Анну за юбку, когда она ненадолго отлучалась от него. Но при этом он упрямо участвовал во всех делах хозяйства, приумножая Анне проблемы, нежели избавляя от них. Походы в Регнус становились настоящими приключениями с погоней, кражей и ее расследованием. В такие часы Анна очень скучала по маленькому ползающему младенцу, ведь с возрастом Лаг становился все шустрее и шустрее и, несмотря на свою необычную внешность, мог вдобавок потеряться в скудной городской толпе. А еще местный пекарь с его женой не всегда могли простить его милому округлому личику бесплатные дегустации булочек и лишенные крема кексы. Их лавку Анне приходилось обходить разными путями. Как и встречных милых дам. Игра в "кошки-мышки" доставляла Лагу море удовольствия, пускай мать всегда нагоняла его достаточно быстро. Поэтому, как Как настоящему мышонку, ему приходилось искать норку. Норы были всякие — однотонные, в клетку, полосочку и горошек! Только часто писклявые. Зато, как Анна позже отметила, все наверняка знали точный пол Лага.