Глава 3 (1/1)

Безделье было ему в тягость и в голову приходили разные странные мысли. Он не знал, как разговаривать с этой Элизабет Трегаскис. Она не была его служанкой в полной мере, она больше не была ничтожной простолюдинкой, на которую он бы никогда не посмотрел дважды. И его знакомой леди из высшего общества она тоже не была. Странно, но у него теперь не получалось отдавать ей приказы. Не после того, как она его уложила на кровать и раздела. А потом ещё и вдобавок кормила с ложки. И обтирала. И на его приказы ей все равно плевать было. Пусть будет госпожа Элизабет. На неё не так уж и неприятно смотреть. И руки этой женщины у него отвращения не вызывали. ***Чёрные волосы гостя слиплись и свалялись, а заросшее щетиной лицо горело. Но больной едва ли не улыбался, когда она протирала его тряпкой, смоченной теплой водой . И признался, что это для него самая приятная часть дня. -Чтобы я сейчас не отдал за хорошую ванну-вздохнул гость. Пахло от него болезнью и застарелым потом. Воду она бы согрела, только ему вставать пока нельзя. А одна она его точно не поднимет, у мистера Уорлеггана хоть и ввалились щеки да и ребра стало видно, но он все равно слишком тяжёлый , чтобы она его поднять могла. -Вы можете немного сдвинуться и на край кровати лечь? Я вам голову вымою. -Конечно, сейчас. Это было бы счастьем. У него не было зеркала, но грязные сосульки, липнущие к лицу и шее, наверняка были отвратительны. Немного же времени ему понадобилась чтобы превратится в жалкого, вонючего простолюдина! И он бы сейчас никаких денег не пожалел лишь бы снова стать собой. Она несколько раз намылила и ополоснула тяжёлые длинные пряди. Недовольная гримаса исчезла с лица гостя, она и сквозь густую щетину увидела, что он улыбается. -А побрить меня вы можете? Мне неловко выглядеть как пугало. -Я не умею. -Это не сложно. Я вам покажу. Подпускать к себе малознакомую женщину с бритвой наверно глупо было, но ему осточертела жёсткая колючая щетина. Вот только бороды для полного счастья не хватало. Лицо, не привыкшее к такому обращению, все время зудело и чесалось. И что самое отвратительное он теперь не чувствовал себя джентльменом. Не бывает джентльменов в не свежих рубашках, небритых и лохматых. Бритва в этой лачуге нашлась, Джордж и сам не ожидал, что так обрадуется. Мыло было дешёвым, оно плохо пахло и пенилось. Его хватило лишь на пару движений чужой бритвой, а потом руку прострелила такая боль, что он чудом не заорал. И прикусил рукав рубашки. У гостя был тяжёлый подбородок, а лицо выглядело худым и измученным. Зато зубы хороши и глаза. Впервые взглянувшие на неё мягко и с теплотой. Ей вдруг показалось, что до несчастного случая это был весьма привлекательный джентльмен. Может даже красивый. Фигура вот у него хорошая. И ей пришлось по душе то, как он руку ей потом поцеловал. И то, как назвал её "госпожой Элизабет". Вот госпожой Лиз отродясь не была и не будет, но слышать это приятно. Без порезов не обошлось, но бранится на неё гость не спешил. Оставался вежлив и сдержан, и ей потом даже понравилось смотреть, как из мыльной пены проступают жесткие линии подбородка и скул. У него было энергичное лицо и вынужденная неподвижность вызывала у Джорджа Уорлеггана злость. Но его перестал злить её дом. И её сын. Она и не заметила, как это вышло. Мистеру Уорлеггану было больно, но срывать злость на ней он не стал. Для этого слишком воспитанным был. А тот, кто убил её мужа, однажды сам себе шею свернёт.