День третий: Боль (1/1)

I'm done with questions,I have no answers,the choice is yours, cos the show is on rightHere and now? Poets Of the Fall?— Heal my woundsЗа веками багровели горячие солнечные лучи, вызывая тошнотворную пульсацию. Мне начинает надоедать просыпаться с головной болью. Серьёзно. Как представлю, что мне это ещё больше недели терпеть, такая тоска накатывает, что начинаешь понимать, почему Иши-сенсей был так удивлён моему позитивному настроению пару дней назад.Я со вздохом потянулся, не пытаясь сесть, страдальчески поморщился от боли в затылке и головокружения и открыл глаза. По палате разливался яркий солнечный свет, бликуя от стен,?— я опять проснулся довольно поздно. Вытянув руку из-под одеяла, которым я был укрыт по самую шею, я протёр глаза и осторожно, почти не двигая головой, посмотрел по сторонам. И тут же чуть не выпрыгнул из постели, наткнувшись взглядом на Рю, сидящего на стуле по левую руку от меня.—?Р-Рю! Я тебя не заметил! То есть… давно ты тут сидишь? —?я чуть заикой не стал из-за твоей незаметности, блин. Хоть бы обозначил как-то своё присутствие!Впрочем, моя злость, как и нервозность, легко сошли на нет. В ответ на мою реакцию он тихо усмехнулся и, заложив нужную страницу листком из блокнота, прикрыл книгу, которую до этого читал. Я разглядел надпись на мягкой обложке: ?Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание?. Хмм, впервые слышу, но название интригует…—?Вы должны были хотя бы упоминать её на уроках литературы,?— укоризненно сказал Рю. Упс, я последнюю мысль вслух высказал? —?Да, ты говорил вслух. Есть у тебя такая дурная привычка.А он ещё и мысли читает?! Или просто… настолько хорошо меня знает? Или у меня всё на лице написано? Я вдруг почувствовал необъяснимую близость с ?Преступлением и наказанием?, которое тоже читают все кому не лень.—?Тебе нужно позавтракать и принять лекарства. Я позову медсестру,?— Рю встал и, отложив книгу на тумбочку, направился к выходу. Я окликнул его, не раздумывая.—?Рю… А ты не поможешь мне добраться до… до ванной комнаты? —?спросил я сконфуженно, отчаянно жалея, что сейчас не сижу и не могу опустить голову, чтобы скрыть полыхающее лицо. Но просить Рю всё-таки было предпочтительнее, чем повторять ночной опыт с больничным судном. Боже, стыдоба-то какая…Рю моментально покачал головой с откровенным сочувствием во взгляде?— похоже, моё первое представление о нём как о малоэмоциональном человеке было ошибочным. Он был сдержанным, но даже эту сдержанность отбрасывал наедине со мной. Мы были так близки, да?..—?Мне жаль, но у тебя постельный режим. Никакой ходьбы по палате,?— он ещё раз покачал головой, и я тяжело вздохнул, закрывая уже слезящиеся от солнечных лучей глаза.—?Можешь тогда задвинуть жалюзи? —?попросил я, смирившись с тем, что моя гордость, изрядно помятая ночью, будет добита при свете дня. Но пусть хотя бы не при таком ярком свете!Я услышал шаги и тихое жужжание задвигаемых жалюзи, после чего в комнате стало заметно темнее, а просачивающийся свет приобрёл зеленоватый оттенок. На этот раз я вздохнул с облегчением, слушая, как Рю покидает палату?— серьёзно, его шаги практически бесшумны, мне приходится напрягаться, чтобы расслышать их, даже в тишине палаты!К счастью, Рю догадался, что я не хочу его присутствия при… утренних процедурах, и остался ждать в коридоре. Хотя честное слово, лучше бы он, чем молоденькая медсестра, чьё имя?— Тани?— я наконец-то узнал. Перед парнем, наверное, было бы не так стыдно?— хотя кого я обманываю, чёрт возьми, мне в любом случае хотелось бы умереть на месте.Обратно в палату Рю вошёл, только когда Тани-сан вкатила тележку с завтраком. Установив столик над моими ногами, она расставила посуду, выложила на блюдце несколько таблеток, подробно объяснив, что это и как их принимать,?— и вышла, попросив звать её, если вдруг что-то случится.Я вздохнул, безрадостно оглядывая содержимое подноса. Пшёнка? Вот только давиться ей мне не хватало для полного счастья этим безрадостным утром!Нет-нет-нет, быстро осадил я себя, нельзя так думать. Позитивный настрой, помнишь? И чем тебе утро не нравится? Солнечное, тёплое, рядом бдит друг, свёрла в голове понизили мощность под действием таблеток… О, а ещё симпатичная девушка поставила мне мой первый в жизни столик для завтрака в постель! Хотя я, конечно, предпочёл бы, чтобы это произошло в других обстоятельствах.Первый? Я задумался. А разве мне не ставили мой первый столик-поднос, когда я в детстве подхватил кишечный грипп? Мне было лет пять, и оставаться в больнице на ночь было так одиноко, что я ревел и просил маму не уходить.О.—?Что-то не так? —?вытащил меня из мыслей Рю, уже удобно устроившийся на стуле, закинув ногу за ногу. Он так и не вернулся к чтению, предпочитая наблюдать за мной, и его явно обеспокоило моё выпадение из реальности.—?Нет… —?я заторможенно покачал головой, лихорадочно пытаясь понять, что ещё я могу вспомнить, цепляясь за эту картинку. Но воспоминания, прояснившиеся на пару мгновений, уже снова заволокло белым туманом, в который превратилась моя звенящая пустота.И всё-таки я что-то вспомнил! Это значит, что воспоминания правда вернутся, как и говорил Иши-сенсей. Вообще-то у меня не было причин не доверять словам врача, как и собственным странным познаниям в черепно-мозговых травмах. Но одно дело?— слышать и читать, что ретроградная амнезия?— временное явление, а вот на практике в груди всё сжимается от страха. А что, если память не вернётся? Если забуду что-то или кого-то важного?Поэтому вернувшееся раннее воспоминание из детства обрадовало меня почти до слёз. Сделав глубокий вдох и медленный выдох, я попытался немного успокоиться, но не смог удержаться и не поделиться своей радостью.—?Просто у меня когда-то в детстве, когда я болел, был такой столик. Только он был пластмассовый и ярко-синий,?— я щёлкнул ногтем по металлическому бортику белого столика-подноса и поднял глаза на Рю.Он напрягся и чуть подался вперёд.—?Ты помнишь это?—?Угу,?— я кивнул и начал работать ложкой, отмечая, что да, пшённая каша всё такая же противная, как я и думал, и нет, самоубеждение не помогает. —?Я ещё маму помню, но… ничего конкретного, просто помню, что она?— моя мама.Рю неоднозначно хмыкнул, скрестив руки на груди и погрузившись в раздумья, а я сосредоточился на еде. У меня не было особого аппетита, да и вообще как-то подташнивало, но при этом я буквально чувствовал недовольную пустоту желудка. И даже когда я в два укуса проглотил яйцо и выдул сок, кажется, место в животе ещё оставалось?— а вот моральных сил впихивать в себя еду уже нет.Я длинно выдохнул, роняя руки на кровать, и повернул голову к Рю. Он оторвал задумчивый взгляд от солнечного зайчика, нашедшего-таки дырочку в жалюзи, и посмотрел на меня.—?Наелся? —?на всякий случай уточнил он. О, похоже, и о моём обычном аппетите он тоже хорошо осведомлён. Мы действительно были… то есть и сейчас есть… близкими друзьями.—?В меня ещё влезет, но больше не хочется,?— честно признался я, неловко улыбаясь. Рю кивнул, принимая такой ответ.—?У людей с черепно-мозговой травмой часто бывает ухудшение аппетита, обычно из-за чувства тошноты,?— почти лекторским тоном сообщил он, хотя я и так это знал. Помявшись, он коротко выдохнул и спросил:?— Ты хочешь чем-нибудь заняться?Я задумался. Спать пока не хотелось, что неудивительно?— на сколько я там просыпался за последние пару суток? Часа на три-четыре, учитывая ночное пробуждение? Но с другой стороны, я понятия не имею, чем занимаются люди с ЧМТ. То есть, им (уже нам, мысленно поправил себя) противопоказано читать, смотреть телевизор, пользоваться телефоном (а у меня он есть, к слову?), вообще умственные нагрузки. А с моим постельным режимом?— ещё и двигаться практически нельзя.—?Что вообще делают люди в больнице целыми неделями? —?в ужасе спросил я, уставившись на Рю широко раскрытыми глазами. Он неожиданно кашлянул в кулак, явно сдерживая смех.—?Ты знаешь, Кинта и Казума поспорили, на какой день лечения ты начнёшь лезть на стенку от безделья,?— усмехнулся он, и я хотел было обидеться, но не удержался и тоже засмеялся. Хотя ситуация, прямо скажем, удручающая, но лучше не воспринимать всё слишком серьёзно, а то и до депрессии недалеко.—?Кто выиграл и на что спорили? —?с интересом спросил я.—?Выиграл Казума, он ставил на первые три дня. Кинта говорил про пять,?— ох, как же они в меня верят, я погляжу! —?И следующий месяц Кинта будет делать домашнюю работу самостоятельно, без посторонней помощи. Нам с Мегу тоже запрещено ему помогать.Я издал протяжное ?хммм?, пытаясь вспомнить что-нибудь об этом. Мы же одноклассники, значит, эта ситуация должна быть мне так же знакома и забавна, как Рю сейчас. Но я только чувствовал это?— не помнил. И от напряжённых раздумий утихшая от таблеток боль потянула в висках.Видимо, это как-то отразилось на моём лице (я серьёзно начинаю сочувствовать книгам — мы с ними явно в одной лодке), потому что Рю перевёл тему, вернувшись к моему первому вопросу.—?Можно заняться чем-нибудь несложным, для чего понадобятся только руки. Например… —?он вытащил из верхнего ящика тумбочки небольшую квадратную упаковку,?— Можно делать оригами.Должно быть, я выглядел в достаточной степени невдохновлённым, потому что Рю пожал плечами и достал округлую коробочку тёмно-зелёного цвета. Он показал её мне, и я понял, что это очень навороченный плеер с карикатурной мордочкой наверху?— судя по шапке, карикатура была на Казуму. Вау, вот это самооценка у него.—?Казума скачал сюда собрание сочинений Эллери Квина,?— Рю приподнял бровь, снисходительно глядя на меня,?— Ты никак не можешь закончить с этой серией, а ведь, помнится, год назад ты был на третьей книге*.—?Да их же там почти сорок,?— возмутился я, но как-то вяло. Просто потому, что возмутиться было надо. А на самом деле я вдруг начал уставать от всего?— от разговора, от мыслей, от своего состояния.Рю заметил и это?— мне вдруг захотелось, чтобы мои друзья не были такими все из себя наблюдательными детективами. Он положил всё обратно в тумбочку и встал, медленно вышагивая по палате. Обойдя мою кровать, он остановился у приставного стола, на котором всё ещё стоял букет гербер, почти и не увядший за эту пару дней.—?Навевает воспоминания,?— Рю протянул руку к цветам, поглаживая листья кончиками пальцев. Помолчав, он прикрыл глаза и продолжил,?— Я тоже некоторое время назад попал в больницу после расследования, только с ножевым. Вы навещали меня каждый день и устроили вечеринку с окономияки, когда я выписался,?— на его лице коротко расцвела задумчивая улыбка, и он с коротким вздохом открыл глаза, посмотрев на меня,?— А теперь моя очередь навещать тебя.Я отвёл взгляд и невнятно промычал, показывая, что слушаю. Как я вообще должен на такие заявления реагировать? Не самая подходящая тема для смеха и улыбок. И… Рю был ранен ножом. Это надо переварить.—?А как ты был ранен? Что это было за расследование? —?полюбопытствовал я, теребя пальцами край одеяла, уже весьма измятый. Я стал комкать его так, чтобы складки появились и на чудом уцелевших местах, немного даже увлёкшись процессом.Рю наблюдал за моими действиями, не торопясь отвечать, а затем вдруг решительно заговорил:—?Если ты хочешь узнать это… —?он сделал паузу, заставив меня поднять глаза, и прищурился. Его взгляд будто бросал вызов, и моё сердце всполошённо пропустило удар, другой,?— Вспомни всё. Я не буду рассказывать тебе то, что ты должен вспомнить сам. И других попрошу этого не делать. Вспомни всё, Кью,?— его голос как будто обладал гипнотической силой, давя на виски,?— И скажи, кто пытался убить тебя.Как только он замолчал, я выдохнул и словно стряхнул с себя какое-то наваждение. По коже пробежались мурашки. Я знал это и раньше, но мой друг… действительно очень необычная личность. Он точно не практикует гипноз там или магию?Не сдержав нервного смешка, я неопределённо повёл плечами в ответ на приподнятую бровь Рю. Почему-то мне подумалось, что если бы он не был детективом, стал бы прекрасным убийцей…Голова полыхнула болью, как залпами салюта, и я со стоном согнулся пополам. В шуме стучащей в висках крови билась всё та же мысль: если бы он не был детективом, стал бы прекрасным убийцей. Она была настолько неправильной, что у меня всё внутри выворачивалось наизнанку от непринятия, но при этом в ней было что-то до боли, до зубовного скрежета знакомое…Салют в голове?— ничуть не доставляющий мне удовольствия, в отличие от праздничного,?— начал стихать, потрескивая последними залпами, и я смог со всхлипом вдохнуть. Запоздало пришло понимание, что это?— реакция больной головы на попытки вспомнить то, что пока не положено. Да, много думать мне сейчас явно вредно…Кто-то силком оторвал мои руки от головы, которую они сжимали, и придавил к постели. Сгиба левой коснулось что-то холодное, а затем я едва почувствовал легкую боль от укола. Кажется, всего минуту спустя?— или целую вечность, мне было сложно судить?— я смог открыть слезящиеся от остаточной боли глаза и шмыгнул носом, в котором немилосердно щипало.Одну мою руку держал Рю, и я прямо чувствовал, как под его тонкими?— музыкальными пальцами наливаются синяки на моих плече и запястье. На вторую раньше всем весом наваливалась Тани-сан, поставившая мне укол и сейчас уже лишь придерживающая меня.—?На сегодня достаточно посетителей,?— она свела брови и сделала рукой движение в сторону Рю, будто сгоняет со стула кошку. Куда только подевалась вчерашняя стеснительность??— Ренджо-куну нужно поспать и медленно?— повторяю, медленно! —?восстановиться. Переутомление этому не способствует!Рю опустил голову, пряча глаза за чёлкой, и медленно разжал пальцы, отпустив меня. Я не видел толком его лица из-за своего положения и слезящихся глаз, но от него буквально сочилась аура растерянности и вины. Мысли в голове ворочались вяло?— вообще почти не ворочались, но я сообразил, что он больше не уверен в предыдущем желании заставить меня всё вспомнить самому. Ведь, вероятно, именно это и спровоцировало приступ головной боли.Рю уже встал и, помешкав, двинулся к выходу. Я заволновался; нет, я тоже не хочу ещё одного такого салюта в голове, там и так непонятно что творится, но Рю не предложил ничего неправильного! Я действительно могу быстрее восстановить память и помочь в расследовании (о котором, надо признаться, я просто не успеваю задуматься за время своих коротких пробуждений), если буду стараться вспомнить, а не просто полагаться на воспоминания окружающих.—?Рю! —?я успел окликнуть его как раз в тот момент, когда он уже вышел и собирался закрыть дверь. И сам удивился своему враз севшему голосу, но решил не думать об этом.Рю поднял на меня взгляд, и мне захотелось то ли смеяться, то ли плакать от смешанных чувств, вызванных его потерянным видом, но вместо этого я нашёл в себе силы заговорщически улыбнуться.—?Сделаю всё от меня зависящее, чтобы поскорее вспомнить тебя, то расследование и это!Он моргнул, чуть разомкнув губы в тихом вздохе, но почти сразу же улыбнулся?— как мне показалось, с облегчением, хоть улыбка и была откровенно бледной.—?В этом весь ты,?— мягко сказал он и закрыл дверь, оставляя меня в обществе недовольной Тани-сан. Впрочем, мне было уже не до компании?— мягкий шум в ушах, похожий на гул поезда, стремительно убаюкивал меня, и я едва ли почувствовал, как опускаюсь в лежачее положение вместе с изголовьем кровати. Только попытался пробормотать благодарность, но уже не был уверен, что у меня получилось.***Я снова проснулся, когда в палате было уже темно, из-за сквозняка, пославшего мурашки по моей правой руке, опять лежащей поверх одеяла. Я поморщился и открыл глаза, сонно оглядываясь и не сдерживая широкий зевок.Циферблат на настенных часах слегка фосфорицировал?— я запомнил это со вчерашней ночи, поэтому быстро выяснил, что уже восемь вечера. Не так уж и поздно, на самом деле. Наверное, так темно из-за того, что мои окна выходят на восток, да и жалюзи всё ещё закрыты и сейчас тихо шелестят от ветра. Похоже, пока я спал, Тани-сан решила проветрить комнату.Некоторое время я тихо лежал, глядя в потолок и пользуясь тем, что у меня наконец-то ничего не болит, в сон не клонит и рядом никто не вертится, пытаясь меня занять или обследовать. И даже всякими страшными процедурами не угрожают!Фыркнув от собственных мыслей, я поёрзал (всё тело ужасно затекло, особенно спина и зад) и наконец-то получил время хорошенько обдумать ситуацию. Итак, я?— ученик знаменитой детективной школы, который пострадал во время расследования и заполучил потерю памяти вкупе с ушибом головного мозга. Что именно я расследовал, мне пока сказать не успели, но теперь сомнений нет: я что-то выяснил и меня попытались убрать. Рю ведь так и сказал, верно? ?Скажи, кто пытался убить тебя? или что-то в этом духе.Мороз продрал по коже от мыслей о том, что меня действительно, искренне хотели убить, но я только плотнее закутался в одеяло и упрямо продолжил думать. Если я буду трястись от страха и отказываться принять реальность, это ни к чему хорошему не приведёт. Даже если детектив недооценивает осмотрительность врага, он никогда не должен быть им напуган, как было написано в блокноте дяди детектива!Хм? Нет, он ведь не просто ?дядя детектив?, он… кто?Я наморщил лоб и хотел уже с силой взъерошить волосы, но наткнулся на бинты и с ойканьем отдёрнул руку. Опять забыл про них. Но теперь, когда я отвлёкся, дядя детектив и связанные с ним воспоминания окончательно потерялись где-то в моём затуманенном мозгу. Мне осталось только разочарованно надуться и вернуться к размышлениям.Итак, кто-то попытался меня убить во время расследования. Именно меня, а не остальных ребят?— очевидно, я что-то выяснил… и почему-то никому не сказал. Вот это действительно странно. Разве у меня была причина не делиться своими подозрениями и догадками? Ничего в голову не идёт. А ведь если бы поделился, преступника, возможно, уже бы поймали!Я душераздирающе вздохнул, борясь с желанием постучать себе по лбу?— мне только возвращения головной боли не хватало. Да, Кью, ты просто гений и раз за разом это доказываешь…—?Меня пытались убить,?— сказал я потолку, пытаясь упорядочить сумбур в голове и заодно свыкнуться с этой мыслью. Голос, правда, в конце всё же дрогнул,?— Но не проверили результат. Удар тяжёлым тупым предметом по затылку… Похоже, он торопился. Я его преследовал?Двигаясь как можно осторожнее, я перевернулся на бок и уставился на узкое окошечко двери, через которое был виден освещённый кусочек коридора.—?Как бы то ни было, я выжил, и это спутало планы преступника. Но ещё я потерял память, и это спутало наши планы,?— я с досадой стукнул кулаком по кровати,?— Но подождите, преступник ведь не знает о моей амнезии, так? Это можно как-то ис…Меня осенило, и от этой догадки я чуть не подскочил на кровати. Только резкий приступ головокружения, из-за которого я едва не свалился на пол, остановил меня от этого необдуманного шага.—?Вот почему здесь с самого утра был Рю,?— прошептал я в пустоту, облизывая пересохшие губы,?— Они караулят меня на всякий случай. Тани-сан тоже упоминала, что кто-то один всегда был здесь. Наверное, и сейчас…Я с новым вниманием уставился на окошко, словно рассчитывал увидеть там кого-то из ребят прямо сейчас. Но нет, если они и караулят меня, то явно не под дверью, как собаки, а в зале или где там в больницах скамейки для посетителей.На меня вдруг нахлынул страх. В моём воображении преступник уже надел медицинский халат, нацепил бейдж и идёт по коридорам к моей палате, чтобы завершить начатое. Или крадётся по карнизу к моему окну?— какой, к слову, у меня этаж? Грудь свело от жуткого ощущения, будто там, в окне за моей спиной, уже рисуется чей-то силуэт…Давя подступающую к горлу панику, я резко потянулся и нажал на кнопку вызова врача.—?Успокойся,?— прошептал я себе, свернувшись в калачик и чувствуя, как к глазам подступают слёзы,?— Всё хорошо. Всё будет хорошо. Персонал сейчас придёт… его нет среди персонала. Всё хорошо.Я бесконечно повторял себе это, как мантру, и у меня получилось продержаться те минуты, которые занял приход врача. На звук открывшейся двери я с облегчением вскинул голову, но тут же одеревенел. Это был не Иши-сенсей. И не Тани-сан. Какой-то незнакомый мужчина в белом халате…Вся сдерживаемая паника нахлынула разом, и я рванулся назад, неожиданно падая с кровати и плечом задевая столик. Как только я ударился об пол, моя голова взорвалась болью, такой болью, что я бы взвыл, не будь моё горло так передавлено страхом. Из глаз, казалось, посыпались искры, но лицо быстро намокло?— значит, это были слёзы. И в конце концов, когда я не смог этого выносить, меня вырвало, и я едва успел повернуть голову набок, чтобы не подавиться.Я кашлял и задыхался, полностью забыв об окружающем мире?— честно, мне было наплевать, кто и что делает, просто сделайте уже что-нибудь с этой болью.Чьи-то сильные руки подхватили меня и подняли, укладывая на кровать. Голову бережно придерживали. Сквозь странный шум в ушах, похожий на смесь отвратительного писка с помехами на радио, я услышал знакомый мне взволнованный голос, хотя понять, кто это, так и не смог. Не хотел, если честно. Не хотел думать, не хотел дышать, ничего не хотел, если из-за этого перестанет быть так больно.Снова холод на сгибе руки, опять левой почему-то?— разве их не должны чередовать? Но даже эта мысль была откровенно вялой, потому что её тут же разорвало микровзрывами в моём черепе. Они пульсировали насквозь, заставляя меня жалобно скулить, пока спустя пару секунд всё не начало стихать.Когда боль приглушилась, я чуть ли не в голос застонал от облегчения. Боже… чтоб я ещё раз попытался пошевелиться до выздоровления… Буду лежать паинькой, пользоваться судном и собирать оригами. Получу премию, как самый примерный пациент в мире!Разлепив глаза, я шмыгнул носом, из которого, судя по ощущениям, нещадно текло, и посмотрел на мутноватые силуэты рядом. Даже несколько раз проморгавшись, я не смог вернуть чёткость зрению, и здорово перепугался бы, если бы у меня остались на это силы.Кто бы ни был рядом со мной, вскоре мне аккуратно вытерли лицо и поднесли к носу салфетку, явно предлагая высморкаться. Я чувствовал себя настолько больным, что даже не попытался сделать это самостоятельно?— только свёл брови, когда в голове загудело. Потом мне помогли снять испачканную рубашку и протёрли плечо от рвоты. Да, от кислого привкуса во рту тоже было бы неплохо избавиться…—?Можно мне воды? —?сипло попросил я, отчаявшись что-то разглядеть или расслышать. Но как раз в этот момент радио в ушах наконец вырубилось, и я смог услышать происходящее вокруг. Да и силуэты вдруг показались уже не такими расплывчатыми.—?Подготовьте кабинет, нужно провести ещё одну томографию,?— уверенным тенорком сказал незнакомый мне мужчина, сейчас шустро затягивающий удавку тонометра на моей многострадальной левой руке. —?Ренджо-кун, ты меня слышишь? —?обратился он ко мне без какого-либо перехода.—?Слышу,?— выдохнул я,?— Можно мне воды?—?Мичи, воды ему дай, графин… А, всё, конец графину. Тогда сходи за водой куда-нибудь, ему ещё рот прополоскать нужно. Шустрей давай. Пацан, ты меня ещё слышишь?—?Да слышу я вас! —?огрызнулся я, не в силах сдержать мучительное раздражение от того, что меня со всех сторон дёргали, никак не давали мне воды, и желания просто уснуть и проснуться уже здоровым. Без этой… головной боли, амнезии, тошноты и чёртовой палаты.—?А вот реветь не обязательно было,?— фыркнул врач, переключаясь на вторую руку,?— Наревелся уже. Ты чего так всполошился-то? Мне, конечно, говорят, что я нагоняю ужас на пациентов, но это обычно происходит уже после знакомства.Я торопливо поднял освобождённую руку и ладонью стёр действительно посыпавшиеся из глаз слёзы. Значит, это его я так испугался и… а… чего я испугался, в самом деле? Просто поддался внезапной паранойе и решил, что он?— убийца, пришедший завершить начатое?Я промолчал, решив не говорить ему, что перепутал его с преступником, из-за которого и нахожусь сейчас в таком состоянии.—?Уши давно чистил? —?неожиданно спросил он меня, и я моргнул, вдруг понимая, что вижу уже вполне отчётливо. Новый врач оказался крашеным блондином с исколотыми вдоль и поперёк ушами, на которых висели колечки и серёжки самых разных видов. Выглядело это, мягко говоря, устрашающе и совсем не по-врачебному.—?Н-не знаю,?— не понял я вопроса. Как я вообще должен был бы на него ответить, с моим-то диагнозом?—?Тогда по старинке. Смотри, чтоб не выпал,?— и он сунул мне под мышку обычный ртутный градусник. Значит, до этого он планировал использовать ушной термометр, для чего ему и понадобилась информация о моих ушах.В палату почти вбежала медсестра с подносом, на котором стояли графин и стакан.—?Джуничи-сенсей, кабинет для томографии подготовлен,?— отчиталась она, поставив поднос на тумбочку и выудив откуда-то небольшой тазик. Мне наконец-то дали прополоскать рот и попить, отчего я мгновенно избавился от большей части своего раздражения.—?Отлично. Убери тут,?— блондин скривился и кивнул на пол,?— И успокой того громкого придурка, которого в зал ожидания выпихнули.Громкий придурок? Я вспомнил услышанный знакомый голос и враз уверился, что это был Кинта. Меня что, и правда караулят под дверью? Захотелось смеяться, но сил хватило только на улыбку.Джуничи-сенсей проворчал что-то про сходящих с ума пациентов с перепадами настроения, но я малодушно решил, что это он о своём. Мне всё-таки совсем не хочется думать, что с моей психикой и правда проблемы.На дорогу на каталке до томографического кабинета я практически не обратил внимания, борясь с накатившей на меня сонливостью. Видимо, такое побочное действие у обезболивающего, которое мне вкололи. И саму процедуру тоже не запомнил, хотя то, что меня продолжали дёргать, пока перекладывали на аппарат, дико раздражало.А на обратном пути в мою каталку чуть ли не врезался Кинта, которого даже вдвоём не смогли удержать Мичи-сан с медбратом.—?Кью, ты в порядке?! —?от его громкого голоса я зажмурился, и ужасно захотелось наорать на него в ответ. Но неожиданно для себя я проглотил злость и выскреб откуда-то силы, чтобы улыбнуться ему.—?Ага, всё нормально,?— я сам себе не поверил, но очень постарался, чтобы поверил он,?— Я просто упал с кровати. Неловко вышло, да?Взгляд Кинты из встревоженного вдруг стал супервстревоженным, и он быстро глянул на Джуничи-сенсея. Тот равнодушно пожал плечами.—?Хуже вроде не стало, хотя посмотрим ещё в ближайшие пару дней. Но мы?— я имею в виду Иши, разумеется,?— возможно, недооценили первичную травму. Посмотрим, короче.Хэй, у меня что, настолько жалкий вид? Почему Кинта смотрит на меня так, будто я уже на смертном одре, и он не может придумать, какие цветы принести на похороны?Кстати о цветах… Когда меня уже вкатили в палату, я скосил глаза и увидел, что на тумбочке, где раньше стояли герберы, больше ничего нет. Ведь Джуничи-сенсей говорил что-то про то, что графина больше нет. Наверное, при падении я столкнул всё с тумбочки.—?Цветы жалко… —?тихо пробормотал я, закрывая глаза и больше никого и ничего не слушая. Тёплый и глухой, как вата, сон быстро окутал меня целиком, пряча от болезненного и страшного мира, в котором кто-то хочет меня убить.Примечания автора:*Ты никак не можешь закончить с этой серией, а ведь, помнится, год назад ты был на третьей книге?— ?Тайна египетского креста? упоминается в заключительной главе арки ?Трагедия на острове Кирисаки?.