Под котацу (1/1)

—?Мальчики, ведите себя хорошо!—?Да они опять спать завалятся! —?крикнула из своей комнаты младшая сестра, а брат лениво подтвердил.—?Если что?— одеяло в шкафу, постелите себе футоны! Мы ушли!Родители отправлялись к друзьям. Приближалось Рождество?— запах мандаринок и хвои, корицы и сладостей повсюду. Танака любил этот праздник так же, как и свой День Рождения, а Оота любил радовать Танаку.Замок скрипнул и закрылся.—?Я гулять! —?через некоторое время хлопнула дверью и девчонка. Гулять по вечерам, когда не знают родители,?— особый шик и блеск.—?Только не попадись… —?но она уже не услышала запоздалую реплику.Они неловко молчали, включив телевизор, слушая жизнерадостную, преувеличенно эмоциональную болтовню. Оота боялся тронуть Танаку, потому что в последнее время брюнет казался ему более хрупким и ломким, задумчивым…—?Эй, Оота…—?Что?Взгляд темных глаз из-под челки?— внимательный и настороженный?— заставил его собраться и обеспокоиться.—?Что такое, Танака?—?Ты не… Тебе не надо никуда?..—?Нет, я тут, с тобой, потому что мне хочется этого.—?Но тебе не надо?..—?Мне надо с тобой…—?Оота, а тебе ничего не хочется? —?склонил голову набок паренек.Блондин рассказал бы Танаке, чего именно ему хочется: собрать томные ленивые движения глазами, посмотреть, как брюнет потягивается и прогибается в постели, поучаствовать в том, чтобы он шумно выдохнул, запачкав простыни, но… Оота банально боялся. Он знал, что Танака нравится ему, но не знал, нравится ли ему сам, или же он позволяет ему делать с собой все, что угодно, чисто потому, что это приятно, и он его друг.—?Оота… —?позвал тот, придвигаясь чуть ближе. —?Дай мне…—?Мандаринку? Почистить? —?выныривая из тяжелых мыслей, торопливо предложил блондин.Парень вздохнул.—?Нет, спасибо.Друг, наверное, считал его извращенцем. Он и сам себя считал им, не ожидая подобного: ему нравились поцелуи, прикосновения Ооты?— везде, любые. Ему нравилось, когда тот наблюдал за ним нечитаемо-стойким взглядом, когда таскал на руках сонного, как принцессу. Оота вообще был настолько уютным, что в него хотелось завернуться как в большое одеяло и выпить до дна, как чашку горячего какао с зефирками.Он облокотился на надежное плечо с еще одним грустным вздохом.—?Хочешь спать?—?С тобой.Оота покраснел едва заметно: это прозвучало слишком откровенно.—?Но мне лень вставать, и я хочу сидеть за котацу.Блондин облегченно вздохнул.—?И я хочу твои обнимашки.Тот раскрыл руки.—?Я хочу твои полные обнимашки, чтобы чувствовать только тебя и котацу.—?Тогда нам придется вытянуть ноги…Тот кивнул.Оота сзади чувствовался очень теплым и твердым. Не в районе штанов, а просто довольно крепким, как мягкое кресло, например. Хотя в той области… Танака вплотную прижался домашними спортивками к чужим джинсам, поерзал, но не очень понял, потому что блондин пытался одновременно обнимать и отстраняться.—?Ты чего? —?попытался улыбнуться он, когда брюнет уставился полувозмущенными глазами.—?Я хочу быть ближе к тебе, а ты уходишь!—?Тебе холодно? Грустно? Одиноко? Чего ты хочешь?—?А чего хочешь ты?! —?неожиданно эмоционально отозвался Танака. —?Я извращенец и хочу тебя!—?Я тоже… —?растерянно протянул Оота. —?Ты мне очень нравишься.—?Ты мне тоже.—?Но я думал, что ты мне просто друг…—?Одно другому не мешает,?— хитро прищурился Танака и прикрыл глаза. Весь вид говорил: ?Поцелуй меня!?, и Оота, конечно, не сдержался, поцеловал, прижался, вжал в котацу. Рука полезла под резинку спортивок, тиская через белье, но Танака сполз чуть ли не под покрывало, к ширинке блондина.—?Что ты?!Он лениво держал во рту достоинство, но обводил его языком, сжимал губами и затягивал внутрь себя нежно и страстно, придерживая парня за бедра. Оота не смог выдерживать сладкую пытку долго и излился, перевел дух и подтащил мальчишку к себе. Его запачканное лицо все равно требовало поцелуев, и это заводило еще больше.—?Я хочу…Он кивнул, приспустив спортивки, повернув на бок. Изгиб спины, отставленная согнутая в колене нога образовывали видимость шикарной талии, и Оота пообещал себе когда-нибудь нарядить ленивое чудо в женское платье. Ему даже не пришлось говорить что-то вроде ?Расслабься?, потому что…—?Ты что, делал это с собой?—?Пальцами,?— густо покраснел Танака. —?Я был… не уверен.—?Ты всегда можешь сказать мне все, что угодно,?— прошептал Оота, мягко целуя его в ухо. —?И я постараюсь изо всех сил. А пока ты так трудился ради меня…Три пальца вошли едва, но средний под каким-то углом достал такую точку, что Танака жалобно всхлипнул и попытался вырваться.—?Больно?—?Еще! —?выдохнул он.Он продолжил такое движение, пока Танака не взмолил:—?Пожалуйста!Но Оота на то и был Оотой, чтобы отлично его понимать, и приставил головку к проходу, медленно вытаскивая пальцы, а затем также медленно вошел.Брюнет заскулил, но так сладко и маняще, что блондин пожалел, что у него нет зеркальца, чтобы посмотреть на лицо, не отрываясь от процесса.Это было еще откровеннее, чем в мечтах, горячо, страстно, странно и непривычно, что под котацу, под которым они еще с самого начала дружбы смотрели новогодние передачи и ели мясо, происходит их первый раз. Томные движения Ооты скоро сменились быстрыми рывками, как будто он знал, что Танаке именно так и нужно в данный момент. Раздразнить и довести до пика, а потом всего лишь сжать член рукой чуть крепче, чтобы он оставил свои следы не на подушке, на которой сидят, чтобы они были светлой лужицей в ладони.—?Мне так стыдно,?— удовлетворенно прошептал он своему другу-любовнику.—?И мне тоже…—?Послушай, а ты…—?Мы же…—?Сначала ты!—?Лучше ты!—?Давай вместе?—?Я ведь тебе нравлюсь? —?в один голос произнесли они.—?Ты?— мое чудо…—?Ты ж мой хороший!В двери заскребся ключ. По ходу, на лестничной клетке снова кто-то разбил лампочку, и сестрица пыталась попасть вслепую.—?Эй, ребят, вы где?! —?чисто для проформы покричала она. —?Холодина дикая! Кошмар!.. Чайку себе сделаю…Они сдерживались от смеха, укрывшись покрывалом котацу с головой.