выруби свет. (1/1)

Когда выдыхаешь так порывисто через нос, кажется - слишком звучно, слышится - слишком шумно, а еще над мольбертом осталась зажженной лампа, и часть света падает на кровать, лишая привычной темноты – возможности во тьме свое неудобство спрятать. Он тянет простыни на бедра, прикрывает белой тканью живот и ноги, в незамысловатых [уместных] движениях, когда в ответ руками по телу над собой скользит, надеясь, что действовал незаметно, что никто тут не спалит, как он пытается прикрыться. Что Теос слишком им самим увлечен. Какой в этом смысл: Майки уже давно совсем без одежды оставили, его всюду трогают, просто где можно и нельзя, большинством прикосновений напрочь воздух из легких выбивая, делая все ?еще хуже? ― он и дышит чаще, и спрятаться под простынями пытается больше, укрывая тело от лучей света, все никак не забывая, не в состоянии отключить мысли и, наконец-то, расслабиться. ― Ты вообще здесь.?! – негромко подстегивает его защитник, потому что, конечно же, чувствует скованность в каждом движении панка, затем тут же снова впиваясь в его губы так увлеченно; и Майкл лишь громко хмыкает, сам в этот момент опять натягивая простыню по грудную клетку, с недовольством про себя отмечая, как ладонь Тео, тут же, проходится по его животу, отодвигая ткань в сторону, опять его раскрывая. ― На концерте OLN, - иронизирует Клиффорд, перед тем, как сказать, кусая мужчину за язык, лишь так только себе пару секунд на слова выбивая. И Олдман смешливо фыркает, тут же касаясь поцелуем его светлой шеи. ― Там делали так.? – спрашивает он, обхватывая губами кадык мальчишки, затем, спускаясь поцелуями ниже, заставляя Майки инстинктивно бедрами вверх податься. И ряд мурашек бежит по спине, зарождаясь где-то в районе лопаток и спускаясь, холодящими пронизывающими искрами, к самому копчику. ?Это пиздец.?Тео касается языком его соска, но не останавливается, мягко трогая губами линию ребер, а потом и живот, все ближе к пупку, все ниже по телу Клиффа, ― охуенно, да, но опять сильнее заставляет испытывать неудобство. Парень хмурит лоб, поднимая к лицу руки, пряча за кулаками глаза; и звук, что следующим слетает с губ, он больше похож на хнык не потому, что ему что-то, физически, не нравится, - он вообще бы не хотел палиться, но так получилось. ― Что не так.? – срываясь, заканчивая все, возмущается защитник, распрямляя спину и усаживаясь на кровати ровно, прямо над развалившимся на постели Майком, и слишком много опять серьезности и недовольства, в его голосе. Третьекурсник выдает вымученный стон, тут же переворачиваясь на живот, по своим матрасам, захватывая с собой, заодно, простынь, прячась под ней, и зарываясь лицом в подушку. ― Майкс.?! Что у тебя там, опять, внутри черепушки.?― Нич.. Нихуя, - конечно, даже не думая рассказывать о том, что слишком смущается, бубнит третьекурсник, снова немного жалея о том, что нельзя иметь сразу две способности: было бы очень удобно телепортироваться отсюда сейчас или хотя бы заморозить время, чтобы по-быстрому свалить, куда-нибудь в другую вселенную. ― Заметно, - отрезает защитник, и парень рядом тут же насмешливо фыркает, - толи над собой смеясь, толи над ситуацией, хотя, это вообще не круто, что кто-то снова начал заставлять его чувствовать себя не в своей тарелке. В себе неуверенным. Его не должно ничего парить, но парит, и это вот вообще не кул. ― Теос, - зовет он, отрывая лицо от подушки, но сам даже до конца еще и не зная, как собирается закончить это обращение. Потом сдвигает уже опухшие губы в бок, решаясь, все же, ?разобраться с этим дерьмом?. ― Выруби свет. И плюс Теодора Олдмана в том, что он не станет докапываться до сути, без видных на то причин, не будет переспрашивать, расспрашивать, когда дело не касается чего-то очень важного, в моменте. Чего-то по-настоящему серьезного. Ничего не говоря даже, мужчина сползает с постели, высвободив голые ноги из вороха сбитых одеял, проходя до угла спальни Майки и быстро нажимая на кнопку механизма, под лампой для рисования. ― Так лучше.? – уточняет он, возвращаясь в кровать и уже заставив парня вновь спиной на матрасы улечься, - просто бесцеремонно перевернув, - забираясь на него сверху, устроив светлые руки Майкла у себя на плечах. Панк пытается выдохнуть, надеясь расслабиться, но как-то все еще стремненько: сознание в курсе, что и как дальше будет, и совсем неважно, который это раз. ― Ну, тип, - говорит парень, пожимая одним плечом – врет, но есть ли другой вариант ответа.?!― Ты слишком часто начал краснеть, знаешь, - наклоняясь к его лицу, говорит Тео, затем касаясь скулы Майка поцелуем, и тихо посмеиваясь, когда ему пытаются вписать кулаком прямо в середину грудной клетки. ― Бля, заткнись об этом, - требует парень, хотя уголки губ, все же, вверх поднимаются; и он куда спокойнее прикрывает глаза на этот раз, когда его целуют в губы. ― Тебе нечего стесняться, - едва слышно, затем сразу так медленно проходясь по его языку своим, указывает защитник, и Майки тут же применяет зубы, впиваясь, в наказание, в бесцветную нижнюю губу мужчины. ― Кто тут стеснялся, блять.?! Я панк-рок!