1 часть (1/1)
Анджелина плотнее сжала руки на чашке с кофе. Пальцы уже давно вытянули из коричневой жидкости все тепло. Женщина подумала было попросить официанта подогреть кофе, но затем решила, что общение с еще одним человеческим существом потребует от нее слишком много усилий. Вместо этого она ухватила с тарелки ближайший кусок индейки и ?клубный? сандвич с грудинкой. Белая отметина там, где она откусила кусок – как давно это было? – резко контрастировала с золотисто-коричневой поверхностью поджаренного хлебца. Несколько секунд она, слово загипнотизированная, смотрела на сандвич, а затем уронила его на тарелку, так и не поднеся ко рту. Почему она вдруг решила, что еда ей поможет?Рождественская песенка, приторная до тошноты, билась в уши. Ей эта песня никогда не нравилась. Как и фильм с ней. Музыкальный центр рассыпал звуки, чистые и всепроникающие, так что казалось, будто в ночной забегаловке установлена система Dolby stereo. Эта песенка, исполненная щебечущим голоском Джуди Гарланд, буквально источала фальшивую грусть. Демонстрация печали на камеру. И все потому, что счастливой киношной семейке в 1890-затертом году пришлось переехать в снятый где-то там дом.-Тоже мне, беда, - пробормотала Анджелина в чашку с остывшей коричневой бурдой. Коренастый полицейский лет пятидесяти с лишним, сидевший за соседним столиком, бросил на нее взгляд. Она проигнорировала его, сосредоточив все внимание на выщербине на ободке чашки. Что эта чертова Джуди знает о настоящей боли? Джоли знала, что такое боль на самом деле. С 7 вечера женщина буквально тонула в ней.С тех самых пор, как ее муж стал скотиной, которому было наплевать на неё...Она не знала, что согласившись сделать минет, будет сосать совершенно не мытый член Пита. Тот вовсе забил на то, что бы следить за собой. Чашка звякнула о блюдце, когда Анджелина прижала руки к вискам. Крошечные кровеносные сосуды бились под кожей, пульсируя, как этот гребаный голос, льющийся из динамика на потолке. Наверное, она сидит прямо под ним. Если бы у нее было оружие, как у того полицейского, она бы расстреляла эту штуковину. Расстреляла бы все динамики в этой чертовой забегаловке, и плевать на то, что об этом подумает полицейский. А потом она, быть может, направила бы ствол на себя – для ровного счета. По крайней мере, так она ушла бы первой.- Черт тебя побери, Брэд, - прошептала она сквозь застрявший в горле раскаленный комок величиной с мяч для гольфа. - Все в порядке, мэм?Поднять взгляд было все равно что поднять гирю весом в двадцать фунтов. Полицейский стоял у ее столика. Лицо его одновременно выражало нерешительность и беспокойство, словно он хотел предложить помощь, но настолько привык общаться с крутыми чуваками, что просто не знал, как. У него было пивное брюхо и кое-как зачесанная лысина на макушке. Она скользнула взглядом по пухлому подбородку и шее мужчины, затем уставилась на его темно-синюю рубашку. Значок, неприятно яркий, блестел на фоне ткани.- О-фи-цер по-ли-ци-и, - прочла она, отчетливо выговаривая каждый слог. – И кого вы сейчас пасете?- Мэм?- Кто ваша цель? Ваш объект? Или теперь вы называете нас, гражданских, как-то по-другому?Он подобрался, выставив вперед челюсть. Рука потянулась к рукоятке пистолета.- Мэм, я думаю, вам лучше уйти отсюда.- Или что? Вы выставите меня вон? – у нее вырвался безрадостный смешок. – Господи Иисусе, в городе полно мародеров и хулиганов. Вам что, заняться больше нечем?- Послушайте…- Пошел на хрен.Рациональной частью мозга, она осознавала, что ругаться на вооруженного представителя лос-анджелесской полиции – это не лучшее из того, что она может сделать. Но сейчас ее это не волновало. Прокатиться с копом в центр города и очутиться в камере казалось не такой уж плохой идеей. По крайней мере, тогда физические неудобства отвлекли бы ее от бушующего в голове ада. Она одарила полицейского злобно-вызывающим взглядом. Чего бы она ни отдала, чтобы вернуть свои девятнадцать лет. Она хотела бы снова стать двадцатилетней, когда они с Брэдом ещё не жили в их поганой квартирке. Там не воняло водкой и виски, а также мятными конфетами, которым не удавалось заглушить запах алкоголя. Там не было криков и драк, от которых стены ходили ходуном. Там не было тишины, которая наступала, когда муж отрубался. В носу у нее защипало. Она отвела взгляд от полицейского и откинулась назад, упершись спиной в перегородку:- Оставьте меня в покое.