Глава 1. (1/1)

За окном лил дождь поздней осени, когда Гарри тихо сидел на подоконнике, отстраненно смотря, как дождь каплями ударяется о стекло, а затем быстрой струйкой стекает вниз, исчезая в щели между окном и горшочками с анютиными глазками.Была поздняя осень, когда у Гарри началась течка. Он спешил домой, отпущенный с уроков, чтобы скорее обрадовать папочку-о и съесть по этому случаю жирный кусок торта с вареной сгущенкой, которую он очень любил. Его глаза горели счастьем, а искренняя улыбка вырывалась откуда-то изнутри. Он с детской радостью перепрыгивал через кучи листьев и лужи в парке.Время перешло за обед. Дети были уведены заботливыми родителями с детских площадок и, скорее всего, уже уложены спать. Обеденный перерыв закончился час назад, так что в такое время в парке небольшого городка редко можно было встретить какого-либо случайного прохожего, именно поэтому Гарри решил добежать до своего дома окружной дорогой.Гарри бежал и чувствовал, как его уже совсем не детское сердечко сумасшедше колотится в груди, и как сильно начинает кружиться голова из-за новых чувств где-то в животе. Он помнил все рассказы своего папочки о важности того, что с ним произойдет, он помнил, как строго ему наставлял папочка-о ни с кем не общаться из альф, ни с кем не флиртовать и не вести дружбу, чтобы никто не подумал, что Гарри распущенный омежка! И чтобы никогда не расстраивать папочку-о, Гарри делал всё, чтобы его единственный отец им гордился!—?Ой! —?взвизгнул Гарри, неосторожно поскользнувшись на мокрых листьях. Он неудобно разъехался, подвернув ногу, из-за чего резкая боль пронзила лодыжку. С тихими стонами от боли, Гарри чуть покрутил ногой и попытался на неё опереться.—?Ай! —?зашипел он и вновь плюхнулся попой на мокрые листья.Пока Гарри возился, он не сразу услышал тяжелых хлюпающих шагов по осенней грязи позади себя. Его голова вдруг резко заболела, а в глазах потемнело.Гарри пришел в себя, когда на улице совсем стемнело. Моросящий дневной дождь усилился и тихим гулом заглушал все звуки вечернего городка. Он проснулся лежа где-то под кустами, с отмерзшими пальцами на руках и сильной болью в голове и во всем теле. Парень попытался сесть, но острая боль меж ягодиц заставила его беспомощно всхлипнуть и обессиленно упасть на землю.Парень еле дышал, стараясь почувствовать изменения в своем теле, почувствовать, сможет ли он дойти до дома. Гарри медленно перевернулся на спину, плевав на грязь, в которой он уже совершенно точно изваляется. Его правая лодыжка совершенно не могла двигаться, мышцы во всем теле тянули и ныли, на лице щипало несколько ссадин. Гарри дрожащими от слабости руками провел по телу, куда мог дотянуться: ремень, подаренный перед началом учебы, исчез из школьных брюк, а сами брюки были расстегнуты, сырая рубашка, противно прилипшая к телу, была полностью разорвана, нигде не осталось целой пуговки.Гарри закрыл лицо руками и выпустил все возникшие в нем чувства наружу. Он никогда и подумать не мог, что с ним может подобное произойти. В голове возникали мысли о собственном ничтожестве, вины в произошедшем, но потом, как картинки в черно-белом кино, появились мысли о его бедном папочке-о, который ищет его уже целый день и не находит себе места.Гарри думал о его единственном папочке, который сейчас сможет понять и поддержать, когда с трудом переворачивался на грудь, чтобы встать. Поднявшись на ноги, его сильно замутило и вырвало желчью себе под ноги, голова болела все сильнее, а ноги и руки словно налились свинцом, и лишь прикладывая большое усилие, он мог передвигать ими. Гарри осмотрелся, где находится, и есть ли какие-то его вещи поблизости, но место было совершенно пусто, ветки кустов удобно накрывали место, где лежал Гарри, и вокруг не было никого. В голове паренька промелькнула мысль: ?Вот я сейчас уйду отсюда, и никто даже и не узнает, что здесь произошло?. Он совершенно не мог сориентироваться, где находится, поэтому, плевав на портфель и блевотину прямо под ногами, Гарри, не старясь поднимать ноги, поплелся прямо, надеясь увидеть хоть что-то знакомое.Сдавливая рукой голову, парень завалился на ограду родного дома, где тут же включился свет, и из дверей вылетел омега с ошарашенным видом.—?Гарри! —?шепотом вскрикнул папочка-о. Он без промедления открыл ворота и помог своему сыну пройти в дом.—?Почему ты такой грязный? И почему от тебя так ужасно пахнет? —?завалил Гарри вопросами отец, как только они переступили через порог дома. —?Ты только посмотри на себя! Тебя кто-нибудь видел по дороге? Соседи?Гарри еле-еле помотал головой и закрыл лицо руками, вновь чувствуя, как комок боли и слёз разрывает его изнутри. Его ноги чуть дрогнули и обессиленно подкосились.—?Ты чего? Весь в грязи и на пол готов упасть! Пойдем в ванную, тебя отмывать и согревать!Оставляя на молочных обоях грязные следы от руки, Гарри, опираясь на отца и стену, зашел в белоснежную ванную, где его впервые ослепил яркий свет, и он увидел в отражении зеркала себя.На него смотрело чудовище: комья сухой земли запутались в волосах, мокрая грязь, в которой успели побывать волосы, полосами стекала по некогда белой рубашке вниз, аристократическое лицо с живыми глазами теперь выглядело уставшим и побитым, синяки и ссадины ныли и начинали опухать.—?Снимай рубашку, теперь её только на выброс,?— папочка-о что-то бормотал себе под нос, сдергивая с Гарри одежду, оголяя его истерзанное тело.—?Ты подрался что ли? Почему тебя не… —?Омега замер, стягивая с Гарри брюки. Ноги парнишки были покрыты высохшими кровяными дорожками, а детские трусики в ромашку были испачканы спермой и источали резкий запах текущей омеги. —?У тебя…—?Папочка-о! Папочка-о! —?завопил Гарри, захлебываясь слезами. Он развернулся, хватаясь за плечи отца. —?Я бежал домой, и-и,?— удушающие слезы не давали свободно вздохнуть,?— я ни-ничего не по-омню-ю! …—?Гарри, … что я тебе говорил,?— папочка-о поднялся на ноги, возвышаясь над присевшим сыном. —?Я тебе столько говорил о целомудрии и о важности сохранить свою честь, а ты под первого…—?Я не,?— Гарри поднял опухшие, покрасневшие глаза на отца, обнимая его за ноги,?— я бежал домой, я никогда, папочка-о, ни-—?Не называй меня своим отцом! Не такого сына я воспитывал, который при первой же течке подставит свой зад первому встречному! —?звонкая и жгучая пощечина досталась Гарри, с трудом понимавшим, почему на него кричит его добрый папочка, который никогда в жизни не поднимет на него голос и уж тем более не станет поднимать на него руки. —?Что подумают о нас соседи?! А если тебя кто-нибудь видел? Как я им потом в глаза буду смотреть? Что ты мне предлагаешь говорить им, если ты сейчас принес мне сына?!—?Ни-никто не видел меня, папочка-о,?— вновь пощечина, пришедшаяся прямо на разбитую бровь.—?Я что сказал тебе?! Не называй меня своим папочкой, я не считаю себя твоим отцом! —?мужчина схватил паренька за волосы и грубо вывернул голову. —?Ты больше не существуешь для меня! —?прошептал на ухо тот,?— Не хочу видеть тебя и твое отродье в моем доме, чтобы не было тебя утром!Мужчина дернул рукой, отталкивая голову сына от себя, желая выместить на нем больше своей боли, чтобы не чувствовать её вовсе, и вышел из ванны, громко хлопая дверью.Гарри услышал еще несколько скверных слов от отца, удаляющегося от ванной, а после услышал, как захлопнулась дверь в спальню. Он чувствовал себя преданным и отвергнутым, чувствовал, как все радостные воспоминания с отцом отмирают, заменяясь сценой в ванной. На Гарри волной накатило осознание, что его буквально выгнал из дома собственный отец, он ощутил, как меняется его сознание от этого, его удивляла собственная холодность и отчужденность чувств.Слез не осталось для оплакивания произошедшего, поэтому парень, опираясь на раковину, встал с плиточного пола ванной и снял с себя брюки до конца. Он вновь посмотрел на себя в зеркало. Его собственное отражение отталкивало и вызывало тошноту: слишком бледная кожа с большими синеющими синяками на животе и бедрах, непропорционально длинные руки дрожаще обхватывали грудь, скрывая ссадины и мелкие порезы от веток, его лицо больше не было его лицом, теперь это было отекшее лицо уродца, заслуженно изнасилованного в парке под дождем и брошенного под кустами умирать.Гарри отвернулся от зеркала и залез под душ, чтобы соскоблить с себя все воспоминания и фантомные ощущения чужих ручищ на своем теле. Теплая вода обжигала кожу, заставляя шипеть от щиплющей боли и заставляя почувствовать, насколько Гарри замерз. Его колотило от холода так, что он медленно сполз вниз, увлекая за собой шланг с душем.Парень сидел скорчившись, грея свое уставшее тело под теплыми струями воды, его взгляд казался отстраненным, но в голове крутились мысли: что ему делать дальше, что брать с собой на улицу, куда идти, у кого найти пристанище?— ясность мыслей пугала Гарри, но в тоже время он действительно не мог больше оставаться в доме, где его родной отец ослеплен страхом общественного порицания, где отец не желает услышать своего сына, поддержать его тогда, когда тот больше всего в этом нуждается.Прошло полчаса или больше, прежде чем Гарри, хватаясь за кран, встал и взял с полки шампунь с мочалкой. Он с остервенением оттирал свою кожу от грязи и невидимого позора, он уже не чувствовал, как мыло щиплет открытые раны на лице и теле, парень хотел скорее смыть себя все и оказаться за пределами его родительского дома, который так бесцеремонно отвергнул его.Выйдя из душа, Гарри достал машинку для стрижки волос из шкафчика под раковиной. Он в последний раз взглянул на свои по-омежьи длинные волосы, мило завившиеся после душа, и, включив машинку, беспристрастно начал сбривать свои локоны. Через несколько минут, из зеркала на Гарри смотрел совершенно другой человек: не было больше тех шоколадных кудряшек, не было светлых зеленоватых глаз, которые так открыто и добродушно смотрели на мир, от прежнего Гарри остались лишь пухлые щеки, которые уже не были видны под другими отеками на лице.Гарри взял из ванны пару своих вещей, стащил у отца пару блистеров подавителей гормонов, вытащил из семейной заначки пару сотен фунтов и поднялся наверх в свою комнату. Он осмотрелся, размышляя, что ему может больше всего пригодиться, но в голове было слишком пусто, те силы, появившиеся на волне адреналина, вдруг исчезли, все те мысли, пришедшие под душем, вдруг испарились, словно их и не было, а вместо них пришла усталость. Гарри кинул вещи на рабочий стол и упал животом на кровать.Родной запах свежей постели, мягкость матраца напомнили мальчишке, что это последний раз, когда он вдыхает запах своего отца и домашнего стирального порошка. Осознание подействовало на Гарри освежающе. Он провел ладонями по глазам, стирая слезы боли, и, достав дорожную сумку со шкафа, начал собирать вещи.Светало, когда Гарри, усевшись на подоконник, наблюдал, как капли наперегонки стекают вниз, в неизвестность. Он видел, как темнеет перед рассветом, прежде чем лучи солнца где-то за облаками невидимо скользнут по холодной земле, согревая её. Ему показалось это аллегоричным, но надежда на собственный скорый рассвет умирала еще в зародыше. Его рассвет настанет еще не скоро.