Часть 1.2. (1/2)
– Джон на попечении врачей, – уклончиво ответил Лестрейд и замолчал, нахмурившись еще больше, чем ввел Шерлока в полнейшее замешательство. Он ненавидел недопонимать.
– Черт возьми! Что случилось? Почему я здесь? Почему Джон здесь? И вам какое дело до всего этого?Лестрейд вздохнул, скользнув взглядом по лицу Шерлока, взял стул и присел рядом с койкой – разговор обещал быть долгим и серьезным. В подобной ситуации никогда не было правильного выбора, в любом случае кто-то пострадает. И теперь все будет зависеть от решения каждой из сторон. У него перед глазами до сих пор стояла эта картина: Шерлок и Джон, оба в ужасном состоянии, без сознания лежат у подножия лестницы, и врач со скорой тревожно сообщает, что, похоже, один из них изнасиловал и избил другого. Лестрейд тогда ушам не поверил и попытался убедить врача, что это невозможно, но факты твердили об обратном. Как такое могло случиться? Возможно –только возможно – что это один из экспериментов Шерлока вышел из-под контроля, а не он сам лишился рассудка.– Давайте договоримся, что вы будете молчать до тех пор, пока я не закончу, – сказал Лестрейд, чуть наклонившись вперед. – Вы не перебьете меня ни словом, ни звуком, а потом сами мне скажете, что делать дальше.
Шерлок молча кивнул – явно в нетерпении и явно не готов услышать правду. Но он должен знать, что совершил. С каждым словом Лестрейда лицо Шерлока каменело, а взгляд становился жестче, одна ладонь стискивала одеяло, вторая лежала поверх и заметно дрожала. И если бы не эти руки, то можно было подумать, что Шерлоку все равно.– Наркотик из вашего организма выведен почти полностью, и скоро вы сможете покинуть больницу. Но я пока не знаю, куда вам следует отправиться – в камеру предварительного заключения или на Бейкер-стрит, – закончил Лестрейд долгий рассказ и, несмотря ни на что, почувствовал облегчение – часть неприятной процедуры теперь позади.Шерлок молчал. Уставился в одну точку и ничего не замечал вокруг, на лбу выступила испарина, словно у него внезапно поднялась температура. Обдумывал, наверное. Такое не каждый день услышишь и… да, такое не каждый день переживешь. Каково это – знать, что ты так поступил с лучшим другом, с человеком, который… которого… что? Уважаешь? Дорожишь? Любишь?... Черт знает, что там у них за отношения, Лестрейд не вмешивался и совершенно ими не интересовался. Но сейчас он искренне сочувствовал Шерлоку, потому и не стал пока заводить рапорт и возблагодарил Бога, что на звонок из скорой приехал один.– Где Джон? – отмер Шерлок, повторив свою недавнюю фразу. – Как он?
– Он в этой больнице. Выздоравливает потихоньку, хоть и не так быстро, как вы. Врачам пришлось с ним повозиться, но сейчас уже все в порядке.
Все ли? Насколько знал Лестрейд, доктору Уотсону прописали обязательные часы с психологом, как жертве насилия.
– В какой палате?Лестрейд нахмурился.
– А вот это, Шерлок, я вам не скажу. Пока… я не имею права допускать вас к нему.– Не имеете права… – эхом повторил Шерлок. – Он не хочет меня видеть?
– Я… не знаю, – четно признался Лестрейд. – Не спрашивал у него об этом, пока вы были без сознания.
Шерлок быстро развернулся к нему и хотел что-то сказать, но передумал, лишь открыл и закрыл рот, а потом снова уставился в точку на стене.
– Думаю, бесполезно вас спрашивать, где вы накачались наркотиком до состояния полусмерти.
Шерлок не ответил, даже не пошевелился. Лестрейд мысленно обругал себя за коряво построенный допрос – так всегда случается, если в дело вмешиваются личные симпатии – и поднялся на ноги. Сегодня он из Шерлока не вытянет больше ни слова.Ночи в больнице были похожи одна на другую – темнота, писк приборов, обостряющаяся боль в заживающих ранах и синяках. Не спалось, едва стоило закрыть глаза, как ужас накатывал удушливой волной, и события недельной давности оживали снова. После возвращения из Афганистана и то было легче, войне было проще придумать объяснение, чем этому. Поначалу Джону кололи снотворное, но и тогда сны преследовали его, только сложнее было проснуться. Психолог бормотал что-то неразборчивое, стандартное для всех пациентов, переживших насилие. Джон не слушал его, все равно не поможет.Больше всего ему хотелось спросить у кого-нибудь о пациенте по имени Шерлок Холмс, но даже это имя теперь было произнести сложно. Словно возник какой-то барьер, отделяющий Джона от любого напоминания о недавних событиях. Медсестры мило улыбались ему, старались угодить и всячески обхаживали, вызывая лишь недоумение. Они жалели его – отвратительное чувство. Но он все же улыбался им в ответ, поддерживал разговор, хоть и не так живо и искренне, как раньше. Так было даже проще, они отвлекали от тягостных мыслей.
Но по ночам все было иначе. И Джон все же старался быстрее заснуть – дать себе отдых и надеяться, что на этот раз кошмары не придут к нему. Но сейчас он только притворился спящим.– Странный такой: высокий, худой, угрюмый, но симпатичный, – шептались медсестры за стойкой, Джону было слышно каждое слово. – Приходит каждую ночь, пристально смотрит и вообще призрака напоминает. Хотя Берт говорит, что однажды он пробрался в двести вторую и унес карту пациента.– Неужели? – ахнули девушки. – Берт его поймал?
– Нет. Самое интересное, что этот тип сумел убежать. Карту бросил на одном из подоконников, так, чтобы Берт сразу заметил, а сам скрылся. Но знаете что… Берт-то не дурак. Выяснил потом, что псих этот здесь из-за наркотиков оказался. Наверное, теперь бродит по больнице, новый кайф ищет, нам нужно внимательнее следить за своими лекарствами.
Глупенькие медсестры приглушенно рассмеялись, стараясь не перебудить пациентов, а Джон сделал пару глубоких вздохов. Значит, Шерлок приходит к нему каждую ночь, но не решается показаться открыто. Ворует карту, чтобы узнать о его состоянии, смотрит, оценивает, читает. Не извиняется. Хотя извинение совершенно не в его духе, но не в этот раз, когда все стало слишком серьезно, когда Джон помнит каждое его прикосновение, каждый удар, каждый толчок. Его память сработала причудливым образом, и со временем воспоминания стали только ярче.
Джон пошевелился, принимая более удобное положение, чтобы не потревожить сломанные ребра и огромный кровоподтек на животе, и решил не спать этой ночью. Решил ждать, что бы эта встреча ему ни принесла – в любом случае она необходима.И, конечно же, веки сразу отяжелели, а тишина странно убаюкивала. После непродолжительной борьбы с собой, Джон уснул. Но посреди ночи, словно почувствовав толчок, распахнул глаза и встретился взглядом со знакомыми серыми глазами.Шерлок не ожидал, что Джон проснется. Вот уже шесть ночей подряд он осторожно выбирался из своей палаты, тенью скользил на этаж ниже и замирал в темном углу, откуда отлично было видно спящего Джона. Выведать номер его палаты не составляло труда – задать пару правильных вопросов правильным людям, и информация о «милом грустном пациенте из палаты двести два» оказалась у него в кармане.