Нож короля (1/1)

Хромая, Альв вел Арундэля сквозь темные заросли, пока по глинистому склону они не сползли в овраг, на дне которого тек тихий ручеек. Спутники жадно напились: после зелья Сафтанхора неотравленная вода, пусть и пахнущая хлевом, была счастьем.Следопыт опустился на камень со вздохом облегчения. Но, когда его рука машинально легла на отворот левого сапога, он вдруг дернулся, словно наткнулся на колючку.— Что такое? — насторожился Арундэль.Альв поднял отворот: потайной карман под ним был взрезан. Не веря своим глазам, следопыт засунул руку в дыру — письмо пропало. — Как же так… — пробормотал следопыт. — Как же так…Он поднял взгляд на Арундэля:— Как они узнали? Точнее, как Сафтанхор узнал?Арундэль пожал плечами.— Наш рассказ мог навести его на мысль, что у тебя с собой донесение. А на тебе не так много мест, где можно спрятать письмо.Альв поднял отворот правого сапога: кожа была цела.— Снаружи письмо нельзя было нащупать. Как же он, не снимая с меня обуви, сразу догадался, где искать тайник? — следопыт с досадой одернул отвороты на сапогах обратно. — Не иначе, я во сне разговариваю…Арундэль уселся на землю рядом со следопытом. — Что будем делать? — спросил он. — Без письма, наверное, безопаснее и разумнее всего возвращаться к Малаху.Альв удивленно на него взглянул:— Ты что, не собираешься добывать Миссэлинквэ? — Я бы отдал левую руку, чтобы выручить его. Или даже правую. Но это слишком опасно, — Арундэль вздохнул. — Мы оба ранены, не вполне оправились от зелья и… мстительности Шакала. Нам бы хорошо ноги унести.Следопыт покачал головой.— В дорогу нам все равно понадобится оружие. Если есть в этой деревне меч, который не висит у кого-нибудь на поясе — и который можно прибрать к рукам, не подняв тревоги, - то это Миссэлинквэ.— Но где, в таком случае, ты собираешься его искать? — недоверчиво спросил Арундэль. — Как — где? Меч наверняка в хижине, где встал на постой Шакал. Ты не заметил, когда мы ходили туда-сюда? Крайний дом на западной околице: там у коновязи еще стоял роскошный вороной.Ничего такого Арундэль, конечно, не помнил.— Это как раз на нашей стороне деревни, вверх по оврагу, — добавил следопыт и поднялся.Арундэль тоже встал.— Альв, Линквэ, чем бы он ни был для меня и моей семьи, — всего лишь оружие, —произнес он, скрепя сердце. — Он не стоит человеческой жизни. — Линквэ спас мне жизнь, и я отношусь к нему как товарищу и спутнику, — упрямо сказал следопыт. — И рядом со мной, даже раненым, мои враги рискуют куда больше, чем я рядом с ними.Альв повернулся, чтобы идти, но Арундэль положил руку ему на плечо.— Постой.— Что, не убедил?— Нет, другое. Старое. Альв, я знаю, что я виноват перед тобой. Я… похитил знание, которое ты не имел намерения открывать мне. Я готов предложить тебе любое возмещение. Следопыт фыркнул.— Если б не твое предложение поговорить с мышами, мы бы так и сгинули в этом амбаре. Какое возмещение… — он махнул рукой.— Нет, — твердо сказал Арундэль. — Я… я нарушил а?ксан (квэнья, ?правило, закон или заповедь, восходящие к Единому?). Я раньше не понимал, почему запрет брать чужое без разрешения, силой или обманом, — не просто обычный человеческий закон и даже не воспрещение, наложенное Валар. Теперь понимаю: это как рана от отравленного оружия.Альв поднял на него взгляд.— Да, так, — сказал он. — Но я не знаю, какое возмещение просить у человека, которому я спас жизнь и который спас жизнь мне.— Тогда обещай подумать, хорошо?Альв кивнул, и они отправились вверх по течению ручья, между склонов, заросших кустарником. Вскоре до них стали доноситься блеянье, мычание и людские голоса: должно быть, здесь дома стояли по-над самым оврагом.— Пришли, — вдруг сказал следопыт.Обернулся и придирчиво оглядел своего спутника:— Застегни куртку под горло и засунь под нее ворот рубашки. И подверни рукава рубашки, чтобы не торчали из-под куртки. А то рубашка у тебя белая, шелковая, в ночи она будет притягивать стрелы, как свеча мотыльков.Зеленая рубаха самого следопыта, вся в темных пятнах крови, так хорошо сливалась с сумраком, что Арундэлю стоило усилий не терять Альва из виду. — Твою повязку все равно будет видно, — заметил Арундэль, выполняя указания своего спутника: только сейчас он заметил, что во?рот и манжеты рубашки мыши источили в кружево.— Это мы сейчас исправим, — сказал следопыт.И, присев на корточки, зачерпнул жидкой грязи из ручья и принялся, к ужасу Арундэля, мазать ею свою повязку, лицо, а потом и кисти рук.— Чего смотришь? — спросил Альв, поднимая взгляд: теперь из белого у него не было ничего, поскольку даже белок глаза был покрыт темными точками кровоизлияний. — Давай сам. Ты же белокожий, будешь светиться, как Солнце и Луна вместе взятые.Арундэль медлил.Копье с отравой, лук из рога берут, чтоб не поднять тревогу… — вдруг начал цитировать ?Лэ?йтиан? следопыт: Надет и А?нгбанда наряд — той мерзости никто не рад. Лицо и руки темной краской они измазали…— Еще веки не забудь, — добавил он, глядя, как Арундэль, стиснув зубы, с отвращением размазывает грязь по лицу.Поднявшись по сплошь покрытому высоким кустарником склону оврага, они притаились у самой опушки зарослей, шагах в пяти от заднего угла дома. Задняя стена, справа от беглецов, была глухой, а в боковой виднелось два окошка: ближнее темнело закрытыми ставнями, а между ставней дальнего пробивался свет, озаряя пустую коновязь. За другим углом, невидимый беглецам, горел костер, и оттуда доносились лошадиное фырканье и голоса харадрим: ?Подкинь еще дров?, ?В бурдюке есть еще что-нибудь? — Нет, я последнее допил?.Следопыт укоризненно покачал головой.— Подобраться к этим людям проще, чем вынуть яйцо из-под наседки, — прошептал он. — Зря я заставил тебя мараться грязью. Пойдем послушаем, кто там в переднем жилье.И Альв, даже не пригибаясь, вышел на открытое место между хижиной и кустами. Арундэль с опаской последовал за ним: он никак не мог поверить, что все так легко и просто.Когда они подошли к освещенному окошку, Арундэль сразу узнал хриплый и грубый голос Шакала:— Откуда я знаю, как человек из морского народа попал на такую службу? Сам спроси у Мастера Мечей по дороге в Золотой город… если не боишься. — Он поедет с нами? — воскликнул кто-то, как показалось Арундэлю, — испуганно. — Он ведь должен был лишь передать дар и вернуться восвояси!— Передумал. Говорит, что хочет от имени своего господина принести государю нижайшие извинения, — в голосе Шакала слышалось самодовольство, а его собеседники разразились недоверчивыми и изумленными восклицаниями. После этого харадрим принялись метать кости, а следопыт отошел к окошку задней комнаты и, бесшумно отворив ставни, втянулся в темное нутро дома, как струйка дыма в дымоход.— Ух ты! — донесся до Арундэля его мысленный голос.— Нашел Линквэ? — с замиранием сердца спросил Арундэль.— Нет, пока не Линквэ, но тут полно наших вещей! И даже золотая рукоять! — Не увлекайся там, — попросил Арундэль.— Нет, только самое нужное… Вот, держи, только не звякни! — и Альв высунулся в окно и осторожно передал спутнику кожаную переметную суму, из которой хвостом свисал арундэлевский оружейный пояс. Тут с востока до них донесся стук копыт.— Вылезай! — мысленно воскликнул Арундэль в тревоге.— Нет. Раз здесь столько наших вещей, значит, и Линквэ неподалеку. Не бойся, под шумок искать даже проще. И если это Сафтанхор, он наверняка сначала поскачет к амбару. А ты возвращайся в кусты. — Но…— Кто обещал слушаться меня, как капитана корабля в шторм?Арундэль убрался в кусты. Пока он торопливо застегивал на себе ремень, топот приблизился: по единственной деревенской улице к западной околице галопом несся конный отряд.— Альв, они скачут сюда!— Спокойно! Ты забрался в кусты?— Да, но…— Отползи подальше и ложись лицом в землю.— Зачем?!— Чтобы глаза не блестели в свете факелов.Сквозь кусты Арундэль уже видел огни в руках приближающихся верховых.— Делай. Как. Я. Велю, — мысленный голос следопыта звучал так, как будто им можно было заколачивать гвозди, и Арундэль забрался вглубь кустарника и лег ничком.Ему в жизни не доводилось делать ничего тяжелее, чем лежать безоружным в землю лицом в десятке шагов от вооруженных врагов, потому что отряд уже был здесь: ржали кони, перекликались люди, дружно скрипела кожа седел и звенела упряжь, а ноздри щекотала висящая в воздухе пыль, едкая вонь факелов и запах лошадиного пота. Сквозь шум Арундэль расслышал голос Сафтанхора, повелительно бросившего что-то по-харадски.— Альв, он здесь! — мысленно воскликнул Арундэль в отчаянии.— Слышу, не глухой, — проворчал следопыт. — Что ты будешь делать, если они застанут тебя?! Я… я выбегу на улицу, они погонятся за мной, а ты тем временем выберешься наружу!— Не вздумай! Лежи и слушай, о чем говорят они с Шакалом!Сафтанхор уже был в хижине.— Наконец-то, о Мастер Мечей! Я уже начал беспокоиться, — Арундэль услышал слова Шакала, как будто тот был совсем рядом.— Твое беспокойство было напрасно. Поиски стоянки заняли больше времени, чем я рассчитывал, но я нашел ножны и уничтожил все следы. Что пленники?— Пока тихо. Мои люди скажут, когда они очнутся.— Твои люди сторожат в амбаре, при свете, сразу несколько человек, как я велел?— Я сделал все по твоему слову, — в голосе Шакала слышалось раздражение.— Пленникам уже пора проснуться… Пойду приведу их в чувство. Надо мне с ними побеседовать…— О чем ты собираешься с ними беседовать, Мастер Мечей? Ты же все у них выспросил, и их рассказ подтвердился — и письмом, и твоей находкой! И меч у нас теперь есть даже лучше прежнего, раз ты говоришь, что его сработали белые демоны из Земли Богов. Давай, я отрежу лазутчикам головы, и в путь, а то еще нумэнорский отряд появится!— Нет, эти двое открыли мне не все, поскольку они… — Сафтанхор остановился, видимо, подбирая слова. — Они выполняют здесь тайные поручения белых демонов, о которых никогда не рассказали бы постороннему. Но это как раз то, о чем больше всего желал бы знать мой господин, - Сафтанхор вздохнул. - Хотел бы я забрать этих двоих с собой! Или хотя бы одного из них! — Ты же сам днем отговаривал меня их пытать: сказал, что это отнимет слишком много времени и запросто может оказаться напрасным. А теперь сам собираешься!— Я не собираюсь их пытать, по крайней мере, не в том смысле, в каком ты думаешь. У меня есть особое зелье, которое развязывает людям язык и заставляет их говорить правду. — Почему ты тогда сразу не добавил его в еду пленникам вместо снотворного?— Потому что я еще ни разу не пробовал его на нумэнорцах, вдобавок — на людях королевской крови, а тем более — на магах! — огрызнулся Сафтанхор. — Заодно и проверю, такая удача — редкость. — Ты свои зелья проверяешь, а с меня мой король за промедление шкуру снимет!Тут с восточного конца деревни донесся вопль, исполненный такого ужаса, что Арундэль сорвался бы с места, как вспугнутый кролик, если бы не мысленный окрик следопыта: — Не шевелись! Это часовые у амбара узнали, что вернулся Мастер Мечей, вошли внутрь и обнаружили наше исчезновение! По воплю, однако, можно было подумать, будто несчастного пилят тупой пилой.Хлопнула входная дверь, застучали копыта, заржал конь, унося всадника к амбару. ?Все за мной!? — крикнул Шакал. Поднялась суматоха, Арундэлю казалось, что копыта и сапоги топчутся у него прямо на голове. А потом стало тихо и темно.— Вот видишь, — назидательно произнес следопыт, — напрасно было и твое беспокойство. Наоборот, все сложилось лучше некуда: теперь я спокойно поищу Линквэ и в переднем жилье, да еще и при свете.Чувствуя, как сердце замедляет ход, Арундэль поднял голову: людей вокруг не было, у коновязи остались стоять пара коней. Но тут до него снова донесся перестук копыт, и через мгновение Арундэль увидел, как Шакал спрыгивает с коня, бросает поводья на кол коновязи и вбегает в дом.— Альв, прячься! — крикнул он мысленно. — Шакал вернулся! Арундэль привстал, готовясь бежать на подмогу, но в хижине было тихо. Потом послышался какой-то шорох — и снова тишина.— Снаружи есть кто-нибудь? — раздался мысленный голос следопыта, и от облегчения Арундэль едва не рухнул обратно на землю.— Нет, никого, все бросились к амбару.— Тогда бери сумку — и в путь.Не веря собственным ушам, Арундэль встал – ноги у него были ватные - и поднял переметную суму. Когда он подошел к коновязи, из передней двери появился следопыт. Он сунул Арундэлю Миссэлинквэ.— Шакал прятал его в стрехе в заднем жилье, — пояснил он вслух. — Но, видно, решил, что против нас лучше выходить с нашим же оружием.Только схватив свой меч и прижав к сердцу, Арундэль понял, что светлый клинок забрызган чем-то темным и липким.— А что Шакал?— Я убил его, — ответил следопыт. — Перерезал горло, когда он обернулся ко мне с Линквэ в руках.Арундэль замер, прижимая меч к груди и глядя, как Альв спокойно оглаживает вороного Шакала, перекидывает через его круп переметную суму и поднимается в седло.— Поехали, — сказал следопыт. — Неизвестно, сколько человек осталось на лугу, потому будь готов пробиваться. Если тебя ранят, постарайся удержаться в седле и скачи на запад, — и Альв указал на тоненький серебристый серп, висящий в синем небе над самым горизонтом. Арундэль торопливо кивнул, приходя в себя. Поспешно отвязал от коновязи коня, забрался в седло, и через минуту беглецы миновали деревенскую околицу. Впереди, на темном лугу горело несколько костров.— А но?ртэ си амно?ртиэ! (квэнья ?Скачи во весь опор!?) — крикнул следопыт, поднимая вороного в галоп. Их окликнули от ближайшего костра, но они пронеслись мимо, словно тени. Сзади послышались крики, и Арундэль успел заметить, как блеснуло в свете костра острие стрелы, пролетевшей в нескольких шагах от него. Он привстал на слишком коротких стременах, перенося вес на холку коня, и тот поскакал быстрее, догоняя вырвавшегося вперед Альва.Сзади гнусаво загудел рог, и из-под купы деревьев на западном краю луга ему ответил другой. Арундэль увидел, как следопыт вытаскивает из ножен оружие, — и изогнутый клинок Шакала поймал последний отсвет костра, вторя изгибу серебряного месяца над темными кронами.Из-под деревьев навстречу беглецам выехало трое всадников — должно быть, небольшой дозор, карауливший западные подступы к деревне. Чего Арундэль не делал никогда в жизни, так это не сражался верхом, и при виде укрытых броней врагов, стремительно надвигавшихся на него, раненого, не защищенного ни кольчугой, ни шлемом, его охватил ужас. Но тут Альв крикнул ?Ла?хо ка?лад!?, и Арундэлю ничего не оставалось, кроме как крикнуть в ответ ?Дрэ?го морн!?.Альв и первый из всадников уже были на расстоянии удара. Изогнутый клинок в руке следопыта, как по волшебству, обогнул оружие дозорного, вонзился в незащищенное плечо над верхом пластинчатого доспеха, и харадец с криком вывалился из седла, зажимая рану.Второй всадник скакал на Арундэля. Он зашел слева, видимо, рассчитывая, что нумэнорцу будет труднее защищаться. Арундэль поплотнее уселся в седло, и, когда харадец, занесший на него кривой клинок, был уже рядом, перекинул Миссэлинквэ из раненой правой руки в здоровую левую, изо всей силы ударил по оружию врага ближе к рукояти — и выбил его. Клинок улетел в темноту, и всадник пропал из виду вслед за ним.Видя это, третий дозорный натянул поводья и протрубил тревожный сигнал в висящий на груди рог. Альв ответил ему насмешливым салютом, взмахнув клинком, прежде чем вернуть оружие в ножны.Когда беглецы оказались под прохладной сенью ночного леса, позади перекликались далекие и близкие рога.— Раз они не сорвались сразу, значит, теперь будут некоторое время собираться в погоню, — заметил следопыт, замедляя бег своего коня.— Харадрим легче нас даже в доспехах, и рано или поздно они нас нагонят, так? — спросил Арундэль.— Если найдут, — беспечно откликнулся следопыт. — Собак у них нет, и, как только мы спрячемся в какие-нибудь кусты, они нас будут до утра искать.— Альв, спасибо тебе за Миссэлинквэ, — сказал Арундэль. — Мы все тебе обязаны — и я, и моя семья. Мне следовало поблагодарить тебя сразу, но я… — он умолк, подбирая слова.— …но ты еще не привык к кровопролитию, дитя доброго Запада, где никто не носит оружия, кроме как ради забавы или в память о прошлом, — произнес Альв, и Арундэль склонил голову в знак согласия.Они опять перешли на галоп и скакали, держа на серебристое зарево опускавшегося за море месяца, по серым от росы полянам мимо скал и темных рощ. Через полчаса следопыт натянул поводья утомленного, покрытого пеной вороного, и сделал своему спутнику знак остановиться. Потом обернулся и долго вслушивался и всматривался в темный восток. Но было только слышно, как шелестит листва да изредка пролетает над головой летучая мышь.— Странно… — пробормотал следопыт, — неужели они отправились наперерез?Он спешился и, бросив поводья Арундэлю, лег на землю, словно устраиваясь спать. Полежал несколько минут, прижимая к каменистой почве то левое, то правое ухо, и поднялся.— Либо я очень сильно ошибаюсь, — сказал он, — либо харадрим до сих пор в деревне. Во всяком случае, на несколько миль вокруг тут не слышно ни единого верхового, хотя есть несколько оленей или горных козлов.Нумэнорцы снова тронулись в путь, переходя с шага на легкий галоп лишь на открытом ровном месте, потому что совсем стемнело, а харадские звезды, похожие на белые маргаритки, светили не так ярко, как в море или дома.Следопыт еще дважды спешивался послушать землю. После первого раза он посветлел лицом:— Наконец-то они выступили! Второй раз Альв лежал так долго, что усталый Арундэль подумал, не уснул ли тот на самом деле.Потом следопыт перевернулся в дорожной пыли на спину и испустил вздох облегчения.— Всё, отмучились! Они едут на юг, всей толпой. Слабо? им гнаться за нами без предводителя, да еще и по направлению к Умбару.— Так ты ради этого убил Шакала? А не из мести? — спросил Арундэль.— Я убил его, чтобы он не поднял тревоги, — ответил следопыт, вставая и забираясь в седло. — И да, я надеялся на что-нибудь в этом роде: ведь, как мы знаем, у этих харадрим плоховато с исполнительностью в отсутствие направляющей воли. А месть… — Альв пожал плечами. — Вот если бы Шакал пытал или убил тебя, тогда да, я пожелал бы отомстить ему. И отомстил бы — даже ценой своей жизни.— Почему? — изумился Арундэль.Следопыт повернул к нему выпачканное в грязи лицо. Даже в темноте было видно, что он улыбается от уха до уха:— И в самом деле — почему? Может, потому что ты хороший спутник и верный товарищ? Или потому что у тебя, о потомок Бэрэна и Туора, задатки превосходного следопыта? Или потому что ты добрый и великодушный человек? Право, не знаю! Он важно воздел указательный палец:— А, догадался! Потому что тебе нравится моя стряпня!Они свернули налево, вверх по ручью, пересекавшему их путь, и через несколько минут спешились на поляне с густой травой. Расседлали коней, и следопыт навязал им сделанные из упряжи путы.— Слушай, Арундэль, можешь полчасика покараулить? — попросил Альв, пустив коней в ночное. — Вряд ли тут опасно, но места все-таки дикие. А то я просто с ног валюсь.— Конечно, — сказал Арундэль. Он не столько хотел спать, сколько устал с отвычки, поскольку последний раз ездил верхом в январе.Следопыт, хромая, прошлепал по мелкой воде на другой берег ручья, рухнул у подножья раскидистого дерева, пристроил голову на извилистый корень, как на подушку, и был таков.Арундэль присел на соседний корень, и его мысли обратились к событиям последних полутора суток. Фехтовальщик, он привык после каждой схватки мысленно проходить по всей последовательности ударов и блоков, выпадов и уходов — чтобы увидеть свои ошибки и перенять навыки или приемы противника. И теперь он чувствовал потребность перебрать в голове все, что случилось на Лысой горе, а потом в деревне у ее подножья. Как было бы здорово, если бы можно было воспользоваться нечеловеческой приметливостью и цепкой памятью следопыта… Альв, спавший в корнях, свернувшись в клубок, заворочался и перевернулся на левый бок. На грязной повязке на его правом виске выделялось небольшое темное пятно. Арундэль протянул руку и прикоснулся к нему: кровь успела засохнуть. Альв вздохнул во сне и снова свернулся в клубочек, поджимая правую ногу с прокушенным на щиколотке сапогом. Арундэль уронил руку и уставился на следопыта, как будто впервые его увидел. Покачал головой, снял с себя куртку, накрыл ею спящего, и, обхватив себя за локти, принялся ходить туда и обратно вдоль ручья, перебирая поразительные события двух предыдущих дней. И добавив к загадкам, требующим разгадки, Нимрихиля Альвиона, следопыта королевской службы. Которого не стал будить ни через полчаса, ни через час. Когда полуночные звезды начали клониться к западу, Арундэль, у которого уже подгибались ноги, присел обратно на корень, на мгновение опустил отяжелевшую голову на колени… И проснулся от того, что рядом был кто-то чужой. Он вскинул голову и вздрогнул, увидев в предрассветном сумраке перед собой животное, похожее на собаку, но с большими торчащими ушами: морда как на ало-черном значке покойного Шакала. Живой шакал раскрыл пасть и вывалил язык, словно ухмылялся.— А?утэ, ла?ман (квэнья ?Убирайся, зверь?), — велел ему Арундэль.Шакал неторопливо развернулся и потрусил обратно в лес.— Что такое? — раздался рядом сонный голос следопыта.— Тут был шакал, — сказал Арундэль, глядя вслед незваному гостю.— Шакал? Лошадей не напугал?На другом берегу ручья сквозь дымку виднелись силуэты коней: они дремали, опустив головы.— Ветер на нас, они его даже не почуяли… — следопыт повернулся к спутнику: — А ты разве курица, чтобы спать на насесте? Иди ложись на согретое место.Арундэль послушался, и последнее, что он помнил, — как Альв накрывает его курткой.