Часть третья. Глава 25: "Снова в бой!" (1/2)

Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193?Бородавкин Илья Алексеевич, 2011.18.10.Путь в чистые небесаКнига третьяГлава 25Снова в бой!1.Спокойное и мирное утро вдруг стало суетливым и быстрым. Отец и Френсис отправились во двор приводить оставляемое нами хозяйство в порядок. Мне же велели собирать еду из кухни, а Грейс потерялась где-то в недрах дома, очевидно, готовясь к неожиданным сюрпризам в поездке.

Я складывала в рюкзаки консервы и думала, что будет дальше. Я волновалась. Моё состояние было пока что терпимым, но что будет завтра? Успею ли я дойти до места? Да и, честно признаться, я волновалась, осознавая неизбежное приближение к осуществлению плана тёти. Грейс была права, я потому за неё и вступилась, но… это так напрягало меня. Странные мы всё же, сами строим себе планы, за которые приходится переживать. Наверное, в том и есть сущность разума. Инстинкт говорит: ?Не надо!? - а разум требует действий. А ведь что бы ни выбрал – всё равно идти вперёд, от этого никуда не деться. Но мы выбрали путь разумный и продуктивный. Быть может, в нём было лишнее, но перестраховка не помешает. Однако именно она не давала мне покоя. Не скажу, что мне было страшно, но я переживала, как и все мы. И только Грейс, кажется, не унывала. Она была будто бы в предвкушении веселья, и от её энергетики мне становилось покойней. Да и вообще рядом с ней я чувствовала себя в безопасности. Не знаю почему. Наверное, тетя и вправду была такой сильной и позитивной. Как Дакота, только её сила была покрепче, - Грейс сильна духом. Я почувствовала это, даже не зная, какая она есть на самом деле. Быть может, я ошибаюсь, но… почему-то не хочется в это верить.Тётя пару раз пробегала мимо меня, по пути давала советы, где чего взять, и снова скрывалась в глубине комнат. Но вскоре Грейс вышла ко мне, уже переодевшись и вооружившись. На ней были камуфлированные штаны и чёрные, чистые берцы; сверху – зелёный свитер с высоким воротом до самой шеи. Она перевязала куртку за рукава чуть выше пояса, на котором висел патронташ, наполненный по-максимуму. За спиной у Грейс висело ружьё, на плече – ещё один патронташ, а в руке был древний винчестер с рычажным механизмом перезарядки, как в старых фильмах.- Я готова, - скромно заявила Грейс. – Ты как?- Порядок, - ответила я, забрасывая свой рюкзак за спину.

- Я только что звонила Дженне, - сказала она, приготовившись к моей реакции. Наверное, Грейси подумала, что я, как отец, вдруг занервничаю и начну её попрекать. Думаю, что он так бы и сделал. Однако я просто посмотрела на тётю и спросила:- И что мать? – спросила я, взяв в руки с пола отцовский рюкзак.- Нервничает, - улыбнулась Грейс. – Но, думаю, всё нормально. Я сообщила ей, куда мы направляемся, чтобы она не беспокоилась.- А папа знает?- Эм… ещё нет, - замялась Грейс.- Думаю, ему лучше не говорить, - ответила я, на что тётя улыбнулась и, похлопав меня по здоровому плечу, направила к выходу.- Споёмся, - метнула она довольная вслед и, выйдя из хаты с рюкзаками, повесила на двери огромный железный замок.2.Сперва я услышал треск костра. В нём стучал сухой еловый валежник. С чем еще спутаешь его стреляющий звон? Затем ко мне пришло тепло. От костра прямо-таки отгорал левый бок, но тепло было не только от огня. Я очнулся и понял, что кто-то гладит меня по голове. Я почувствовал нежное прикосновение руки, мягкую шерсть на ней и у моей головы. Кто это был, я не знал, но не было сил и желания открывать глаза.- Здравствуй снова, мой мальчик, - произнёс знакомый низкий женский голос. Я не мог вспомнить, откуда знаю его, но вдруг понял.- Я снова умер? – задал я глупый вопрос. Впрочем, разве можно говорить серьёзно с голосом, который когда-то слышал в своей голове… Или он тогда был не в моей голове? Когда я лежал и бредил в лачуге Кавака?- Хе-хей, нет, сынок, - ласково хохотнул голос надо мной. Я почувствовал дыхание говорящей со мной, когда она посмеялась. Дыхание это пахло мятой и было очень тёплым, но мимолётным. Мне не хотелось выходить из этого забвения, но пребывать в нём, оставаться обузой было для меня неприлично. Глупо, конечно, но так я воспитан. А посему я, наконец, решил открыть глаза.Передо мной предстало лицо белой волчицы. Оно было таким необычным и… это волк! Настоящий волк! Белая, как луна, как снег, что выпадает здесь в январе. Черными были лишь нос и небольшие глаза. Они казались мне однотонными, чисто чёрными, будто небо над моей головой. Вокруг глаз шерсть отливала лёгкой синевой, а на носу белый волос ерошился, как у дяди Балто. Женщина была пожилой, я видел это по шерсти на её лице. И только взгляд её казался диким, даже жутким, но я понимал, - раз мне помогли – бояться нечего.Кругом стояла ночь, и только костёр плясал слева, отбрасывая на фоне высокой могучей сосны и деревьев редкие искорки тлеющих углей. Огонь освещал орешник, березы, осину и клён, которые нависали надо мной полами своих зелёных платьев, а верхушками устремлялись в черноту неба. На нём горели только звёзды и кусочек луны, что выглядывал из-за сосновой лапки. Только шишки торчали на фоне белого лунного шара, а на листьях и иголках красовались редкие снежинки. Господи, как это было красиво!Я лежал на тёплых коленях антропоморфа. Видимо, она только что подошла ко мне, когда почувствовала, что я просыпаюсь. Говорят, волки очень внимательны, замечают, будто дикие звери, каждый твой шаг, каждый запах, движение. Они близки к своим предкам, их чувства обострены, а потому их бояться порой даже обычные антропоморфы, не говоря уже о людях. Уверен, она почуяла и нашла меня. А сейчас заприметила участившееся дыхание, беспокойство ресниц и подошла ко мне, взяв меня на колени.Волчица перестала гладить мой лоб своей мягкой рукой. Она посмотрела мне в глаза, и я увидел, что они оказались всё-таки синими, тёмно-голубыми, что ли. В свете костра мне было не разобрать. Однако, разглядев её хорошенько, я не увидел более того жуткого взгляда и успокоился. Всё вокруг замерло на мгновенье, и только костёр пел нам свою монотонную песню, как вдруг неподалёку забрехала лисица, и я дёрнулся от неожиданности. Только резкая боль не позволила мне подняться. Она разнеслась по всему телу, будто по корням, оплетавшим меня, и я зашипел от этой боли, закрывая глаза и сжимая в кулаки пальцы.- Не бойся, - улыбнулась женщина и остепенила меня.- Лисица, - подтвердил я. Мне хотелось сказать: ?Наверное, это Вам я обязан здоровьем и даже жизнью?, - но говорить не было сил. Мне всё ещё было больно. Сжимая зубы, я лишь произнёс: - Спасибо.- За это не благодарят, - спокойно ответила дама, будто не проявив сочувствия к моей боли. Она добавила что-то на инуитском, и я просто наслаждался отступлением болевых ощущений. Меня отпускало, и это доставило мне невероятное блаженство. Я чувствовал, как испарина на лбу стала холодной, как в боку боль превратилась в онемение, и я снова начал дышать, не сжимая зубы от этого спазма.

Наконец, я снова открыл глаза. Я робко взглянул на мою спасительницу и смутился от своего бессилия. Но она вновь спасла меня, только теперь от неловкой паузы.- Возле дома пахло мёртвым, а потом я учуяла тебя и твой след. Тебе повезло, что снег не укрыл его вместе с тобой. Ты был весь припорошен, я боялась, что смерть забрала тебя, но это был не ты. Ох, бедный, бедный Нанук! И бедный ты, мой мальчик! – ласково обняла меня белоснежная волчица. Она была словно мама, и я обнял её в ответ, обессилив держать в себе боль и страдания. Я прижался к ней крепко-крепко, и она мне сказала: - Так и держись, аккуратнее…- волчица приподняла меня и опустила со своих колен на лапник. – Вот молодец!Боль снова раздалась в боку, но она была не так сильна, как в тот раз. Поэтому я смог наблюдать, как волчица встала и пошла к своей сумке и месту ночлега, что располагались по ту сторону костра.

Волчица была высокой и статной. Белые штаны из выделанных шкур на ней и такая же куртка на сумке были с собой даже летом, очевидно, чтобы ночевать в лесу во время холодных августовских ночей. На самой волчице была фиолетовая рубаха с длинными полами поверх белой майки. Верхняя одежда делала её какой-то молодой, а та лёгкость, с которой она двигалась, подкладывала ветки в костёр, и вовсе заставляла задуматься, так ли она стара, как кажется.Волчица подбросила мелких еловых веток в костёр, от которых стало в разы светлее и жарче. На ночь обычно делают таёжный костёр или ладью, а тут… Незнакомка углубилась в закрома своей походной сумки, а я с интересом наблюдал за ней, оставаясь в интриге от её манипуляций. На сумке висели плетёные сетки, какие-то травы, часть из которых сушилась недалеко от костра. И вообще всё это казалось мне диким и неизведанным, что не могло не приковывать мой любопытный взгляд.- Почему ты ушёл раньше времени? Разве Кавак не пытался тебя остановить? – спросила волчица, продолжая копошиться в своих вещах.- Я спешил.- И ты успел? – монотонно, не осуждая и без усмешки, спросила волчица. Спросила мудро, спокойно и… правильно. Да так, что я не нашёл, что ответить. – Что случилось?- Я…я пошёл через кладбище, и мне померещилось, - ответил я и сам усмехнулся тому бреду, что мне привиделся. Ну не могло, не могло это быть наяву!- Что померещилось? – спросила волчица, оставаясь при этом серьёзной.- Да, - отмахнулся я. – Всякая чушь, - не захотел я вдаваться в подробности, тем более язык, почему-то, совсем не ворочался.- Кавак дал тебе в дорогу лекарство?- Да, - всё ещё тяжело ответил я.- Корни красного цветка?- Да.- И сколько ты их выпил?Я опустил руку на пояс и, найдя на нём свою фляжку, протянул её незнакомке:- С пяток крышечек от этой фляги.Волчица удивлённо взглянула на меня, перестав лазать в своей сумке.- А Кавак не говорил тебе, что это опасно?! – с порицанием воскликнула она.- Мне было больно, я торопился, - решил я сказать правду.- Торопился он, - пробубнила женщина и достала, наконец, из своей сумки горсть различных травок и маленькую коробочку. – Вы, люди, всегда куда-то торопитесь. Вам всегда что-то надо. Деньги, работа, признание. Чем быстрее бежишь, тем ближе смерть. Вот теперь придется терпеть, раз тогда не сумел.Женщина подошла ко мне, положила у моих ног травы и коробку, а затем подкинула ещё еловых веток, чтоб костёр разгорелся поярче.

- Поворачивайся правым боком к костру, - приказала мне незнакомка. – Сейчас помогу тебе снять рубаху.Женщина подошла к чайнику, что стоял рядом с костром, и начала мыть руки в ещё горячей кипяченой воде.- А в чём дело? – не понял я, но повиновался, кое-как повернувшись.- Я сменила тебе повязку, когда нашла. Швы, что я тебе наложила, разошлись, - пояснила волчица. – Надо опять зашивать, только больше.Мне это совсем не понравилось, и холодная испарина испуга снова вернулась на моё лицо. И только волчица не унывала. Она мыла руки почти в кипятке и молчала. Её спокойствие было таким обыденным, что я даже не волновался за качество ?операции?. Только за наркоз. Впрочем, она сама о нём мне сказала:- Если бы ты не пил столько сока из корня, сейчас бы зашили тебя на раз-два, - объяснила мне незнакомка. – А так… будем шить на живую.Я сглотнул нервный комок и похолодел. Как это странно, осознавать, что сейчас будет неминуемая боль, и всё равно идти на неё, потому что так надо. Наверное, в этом все мы и есть. Впрочем, чего ещё я мог ожидать от такого путешествия?! Оно началось с нашего болезненного расставания с Алу и продолжается только в виде боли, которая раз за разом возвращается проведать меня. Наверное, это и есть моё испытание, которое я должен пройти ради близких. Закон справедливости говорит мне, что на апогее всего меня ждёт счастье и благополучие, а жизнь с каждым днём уверяет, что никакой справедливости нет. Кому верить, чему… кто его знает.Я думал об этом и смотрел, как женщина готовится к ?операции?. Как достаёт хирургическую иглу, как наливает воду в чашку и кружку. Но больше всего меня напугал нож, который она погрузила в костёр. Металл острого лезвия начал накаляться, и я, прикованный страхом, смотрел, как острие постепенно меняет свой цвет.- Всё возвращается, - вдруг прервала тишину дама. - В этом круг жизни. Ты ушел от боли тогда, но она всё равно вернулась к тебе. А толку было бежать? Принимать нужно должное, - женщина рассуждала очень спокойно, будто бездушно, но я чувствовал доброту, с которой она всё это говорит. Я не знаю, мне просто хотелось ей верить. А вера, как меня учили, спасёт.Наконец, женщина подошла ко мне и села рядом на колени. Она помогла снять футболку, и я приготовился потерпеть. Когда она сразу взяла в руки раскалённый нож, я весь обомлел. Но она лишь надрезала им повязку на моём боку и аккуратно сняла её. Было больно. Мне казалось, что у меня, как у антропоморфа, обострились все чувства, и я услышал запах своей крови. Рана и повязка все были в ней, и только разве что отсутствие гноя вселяло в меня надежду.Волчица достала из коробочки стеклянный флакончик. Она открутила крышку, и я почувствовал запах спирта.- У меня в рюкзаке есть антисептик, - трусливо намекнул я, представляя, что будет со мной, когда на рану польют спиртом.- Хе-хей, не бойся, - успокоила меня незнакомка. – Это не то, что ты думаешь.После этих слов она взяла чашу с водой и обильно полила из неё мою рану. Вода была слишком тёплой, и я весь зажмурился от боли, но тут же волчица применила холодное содержимое флакончика и мне полегчало.- Вот видишь, всё хорошо, - заверила незнакомка и прыснула содержимое флакона себе на руки. Она их хорошенько протёрла и, как из неоткуда взяв в руки подостывший нож, добавила: - Держись, мой мальчик.Получить пару пуль в бою было не так больно, как сейчас. Что со мной делала женщина, я не знал, но я чувствовал, как горячий нож режет моё тело и впивается в плоть, будто зубы вампира. Я закусил ворот куртки, что лежала под головой, и сжал кулаки.

- Потерпи, ещё немного, сынок, - ласково попросила волчица. Будто бы у меня был выбор, - только терпеть, не иначе!

Я стонал от тянущей боли, чувствовал, как меня режут, и ничего не мог с этим сделать. Потому что так надо. Но нож периодически уходил глубже, и мне казалось, что мои кишки сейчас вывалятся наружу. Я не мог это больше терпеть. Я застучал кулаком по земле, впиваясь до крови другой рукой в лапник.- Всё-всё-всё! – обещала волчица, доводя меня ножом до ужаса. – Всё готово! Всё! Шу-у-у-у! – подула женщина мне на рану и достала из неё нож. Меня будто бы обдало холодом. – Ну вот, самое страшное позади! – пообещала белоснежная незнакомка и улыбнулась мне. Я смотрел на неё, теряясь, но всё же кивнул в ответ. – Давай, давай отдохнём.Волчица встала с колен и опустила окровавленный нож в чашу с водой. Желтоватая речная вода наполнилась красными облачками и скоро вся приобрела багровый цвет. Женщина ополоснула и вынула нож, на котором были сгустки моей крови и мяса, вытерла его о края чаши и вновь опустила его в костёр.- Ну вот, молодец! – похвалила меня незнакомка. – Я очистила рану, теперь осталось только зашить.Белоснежная шерсть на её руках стала красной от крови. Один из её засученных рукавов упал, и она протянула мне руку, чтобы не грязниться.- Закатай, будь добр, - попросила она, и я повиновался. – Будет больно, говорю честно, но скоро всё пройдёт, обещаю.В этой женщине я видел какую-то несгибаемую силу духа. Другой бы на её месте запаниковал, а она не готова теряться. Сложно даже представить, чем её можно сломать и что ей удалось повидать, раз уж у неё такие каменные нервы. Это спокойствие придавало мне сил. Оно вселяло надежду, что всё будет хорошо, поэтому я не мог не повиноваться. Я был уверен, что этот антропоморф знает, что делает, и моё здоровье в надёжных лапах. И пускай антисанитария была повсюду, но почему-то я верил, что всё будет хорошо.- Ну что, пора снова в бой! – улыбнулась мне белоснежная волчица, и я даже улыбнулся в ответ. Мне показалось, что ей это понравилось. Она мельком сделала паузу и, кивнув, добавила: - Давай, поворачивайся! Шить будем.Повернувшись на левый бок, я приготовился к боли. Хотя сложно сказать, возможно ли оказаться готовым к боли. Я только делал вид, что готов, внушал себе это, а самому хотелось лезть на большую сосну, что напротив, когда игла впервые пронзила мою плоть.Пальцы женщины сдвигали края раны, и я снова сжимал в зубах ворот куртки. Игла входила под кожу и возвращалась вновь, но я молчал, то шумно выдыхая, то замирая от боли. Зато я был жив. Болит – значит живой. А ведь сколько раз я мог погибнуть на этом пути. И разве стоит ли после этого не любить жизнь и проклинать свою судьбу?!

Рана зашивалась минут двадцать, а то и больше. Костёр успел уже снизить свои обороты, и я волновался, что мой спаситель не увидит в темноте ?операционного поля?. Хотя волки с их зрением, наверное, смогут провести такую операцию и без костра. Но как бы там ни было, - мне повезло, вот уже в который раз, и всё закончилось.

- Ты справился, мой милый друг. Всё хорошо, молодец! – похвалила меня незнакомка. – Отдыхай!Вся в моей крови, волчица встала с замлевших колен, потянулась и, сказав что-то на эскимосском, посмотрела на звёзды. Луна уже успела перекатиться по чёрному небу, и я теперь смог сполна насладиться её видом. Разве что женщина нарушила эту райскую тишину и принялась мыть свой хирургический инструментарий.- Ты как, нормально? – спросила белоснежная волчица. Я кивнул ей в ответ и добавил:- Спасибо большое!- Пойду наберу воды и умоюсь, - отчиталась передо мной незнакомка и показала красную от крови шерсть в оправдание. Но я не счел нужным ответить ей, и только снова кивнул, давая знать, что услышал. Женщина скрылась в кустарнике вместе с чайником, а я остался один у костра, наблюдая за небом, по которому бегали тучи. И тучи те неслись неспроста. Очень медленно, едва заметно на землю опускался снег. Снежинки были маленькими, но они так ярко искрились в свете луны, что были похожи на салют в честь моего возвращения. Сложно было представить и поверить, что меня отыскали запорошенного снегом. Погода здесь такая непредсказуемая. Вроде бы и листья ещё зеленые, и травы ещё местами цветут, а их вдруг укрывает снегом. А на утро уже и нет ничего, ни следа от прошлого. Зато как ни пойдёт снег, я попадаю в такую ситуацию, что мне некогда им наслаждаться. И только сейчас я мог посмотреть на эти снежинки и порадоваться, пускай мне было сейчас слишком холодно. Странно, что я ещё не закашлял и не заболел после того, как оказывался запорошен этим красивым, но бессердечно холодным снегом. Благо, что у меня были с собой свитер и тёплые носки, только им ли меня согревать. Меня грела лишь любовь к моим близким друзьям, к дяде, и доброта тех, кто мне помогал, будь то Кавак и эта волчица. Да даже Ниджу. Он был ко мне добр, и я до сих пор удивляюсь, как он меня предал. У всех есть свои причины, которыми мы оправдываем свои плохие поступки. У Ниджу, уверен, тоже была такая, ведь он всё-таки походил на добряка… И только снег был бессердечен, зато какой с него спрос. Он идёт и идёт, но ты всегда знаешь, чего от него ожидать. Был бы он жив, - оказался бы самым желанным другом.- Ну что, теперь наложим повязку, и можно отдыхать, - перебила мои мысли волчица. Я даже не услышал, как она возвратилась.

Я привстал и потянулся к своему рюкзаку. Сверху лежал пистолет, который на секунду приковал моё внимание, но я, проигнорировав его, потянулся к аптечке. Просто оружие оставалось у меня за поясом, а значит это белоснежная незнакомка положила его туда. Она знает о нём… Что ж, будем иметь это в виду…- У меня ещё есть немного бинтов, - заметил я, доставая последние из рюкзака.- Не спеши, я сейчас тебе помогу. Всё сделаем.И женщина, подбросив пару поленьев в костёр, вновь подошла ко мне. Я сел и опёрся на руки, чтобы ей было удобно меня перевязать. Когда начался болезненный, но важный процесс, я робко заговорил.- Я перед Вами в необъятном долгу… - начал я. Мне было очень неловко, ведь помощь волчицы и правда была неоценима.- Вы, люди, всегда всё меряете материально, - спокойно ответила незнакомка, поправляя тампон с какими-то листьями на моей ране. Наверное, очередные шаманские штучки.- Не все, - не захотел соглашаться я.- Тогда говори как есть, - улыбнулась волчица и начала прибинтовывать повязку.- Оно и так видно, как оно есть. Без Вас я бы пропал, - признался я.- Тебе повезло, что с плечом и ладонью всё в порядке. А это всё… я думаю, ты тоже бы преодолел, - рассудила волчица и завязала узелок на бинте, покончив с повязкой. Но я не спешил укладываться и отдыхать. Я так и остался сидеть у костра, и женщина села рядом, умаявшись от такой хирургии. Видимо, она тоже хотела поговорить.- Как мне хотя бы обращаться к моему спасителю? – захотел познакомиться я с дамой.- Эная, - протянула мне лапу волчица. Шерсть на её руках местами еще была красной. – Анью, если так угодно. Слияние языков нивелирует правильность произношения, - пояснила женщина.- Снег… - произнёс я, вспомнив перевод этого слова. То немногое, что я знал на языке эскимосов. – Вот что Кавак имел в виду, когда говорил, что ?Снег? мне поможет.- Наверное, - улыбнулась женщина, и я, вдруг осознав свою бестактность, пожал ей руку и представился. Мы познакомились, и снег опять сопровождал нас, будто бы наблюдая за всем, что происходит с волчицей. Где бы я ни встречал Анью, выходило, что встречу сопровождал снегопад. Будто бы имя волчицы само заклинало его. Хех, наверное, так и было.- А я так и подумала, что это ты, - призналась Эная. – Я же вижу, ты русский. А ещё ты похож на своих родителей.- Вы знаете их? – удивился я, вот так номер!- Конечно! Я ведь мать твоего крёстного, - улыбнулась волчица, глядя на мой недоумевающий взгляд.- Как? – вырвалось у меня, но я не просил ответа. Я взглянул на костёр, уже сам улыбаясь, а женщина только лишь посмеялась низким, но отчётливым голосом. Ей бы только злодеев озвучивать!- Вот так вот, ***, бывает, - подытожила она и повернула палкой бревно в кострище. – Раз уж ты здесь, значит что-то, наконец, приключилось.- Да, - ответил я, и моё недоумение и радость сами собою пропали.- Много лет к этому шло, - сказала Эная. – Вся эта история, в которую невольно затянуло участников экспедиции, должна была найти своё логическое завершение. Но у неё не получалось, - с горечью вздохнула женщина и продолжила. – А теперь Стил зашевелился, но почему, зачем, - я не знаю.- Как я понял, он хотел достать какие-то документы.- Эти документы… Я понимаю сына, но лучше бы он отдал бы их банде, и ничего бы не случилось… Хотя кого я обманываю, без них могло случиться самое страшное.- Что это за документы?- Тебе лучше не знать, - спокойно ответила Эная. – Не забивай себе этим голову, сынок. Мы ведь так хотели, чтобы у вас всё было хорошо. Мы хотели спрятать вас от всего этого, а теперь уже поздно. Но… а вдруг ещё нет?! Так зачем тебе нужен лишний груз на сердце. Лучше сбрось его, расскажи, что случилось.И я поведал ей вкратце обо всём, что произошло этим летом. Анью слушала с интересом, искренне. В её лице читалось детское любопытство, с которым она представляла все наши приключения. Но в её улыбке была какая-то глубокая, скрытая тоска, с которой женщина слушала мои истории. Это читалось в глазах, в которых плясал огонь своим отражением. Я видел это по её ушам, которые слегка запрокидывались, когда она думала о чём-то своём. Броские взгляды в темноту, на костёр и под ноги. Ни разу Эная не посмотрела на меня во время рассказа. И, когда я закончил и выдержал паузу, она сказала:- Много чего произошло, когда ни тебя, ни моих внуков не было ещё на свете. А теперь я не могу даже с ними встречаться…Что-то случилось тогда. Такое, что разбило семью на части, вырвав сердце и украв драгоценное время с любимыми. И это, увы, уже не исправить. Можно только сделать что-то сейчас, чтобы всё поставить на место. И я понимал, что теперь мы с Алу и Балто просто обязаны постараться на славу. Я ведь даже и не подозревал, какая цена у всего этого. До самого последнего момента не знал…- Интересно, какие они? – задала вопрос Анью. – Я не видела их с пелёнок.Только в этот момент её голос дрогнул. Впервые за всё это время. Да и то, едва заметно и тихо, будто и не было ничего. Но мне не могло показаться. Я понимал Анью, её было жалко. Осознавать, что у тебя есть внуки, но ты не можешь с ними общаться - ужасно. Грустно всё это.- Я… я даже не знал, простите.- Ничего.- Но мы ведь хотим всё исправить, - робко произнёс я.- Конечно, - подбодрила меня волчица и, похлопав меня по плечу, тяжело поднялась на ноги. – Конечно, мой мальчик.Эная прошла на другую сторону костра, прямо под огромную сосну. Накинув на плечи куртку от комаров, она снова заворожено устремила свой взор на огонь. Ветки уже прогорели, оставив в прошлом свет, шум и мимолётное тепло. Брёвна тлели еле-еле, почти не пробиваясь лучами сквозь августовскую ночную тьму. Зато рядом с ними сохранялся жар, который позволит нам спать до раннего утра.

- Коди, он… - начал робко я, потерев шею. – Работает у мистера Смита на почте. Он не боится работы, для дела и близких он всегда найдёт время. Коди мнителен, ему можно наговорить, он поверит, ой… - махнул я рукой, вспоминая историю с его ?коллегами?, но улыбнулся. Это ведь было так давно, хоть и недавно, да и кажется теперь таким пустяшным… – Но он добрый. Правда.

Анью улыбнулась, очень широко, а я продолжил.- Кионочка… Она славная. Наимилейший антропоморф, что я знаю. Рукодельница, тихоня, послушница. Добрее её и не сыщешь, - воспоминания о подруге всплывали одно за другим, и я понял, как я скучаю по ней. – Дакота, хах, такой оболтус! – посмеялся я. – Но добряк. Из самой души добряк, - заверил я. - Большой, статный, сильный. Но оптимист по жизни. Вечный приколист, всегда найдёт, как и где подурачиться. А начнёшь говорить с ним и понимаешь, что… на него можно положиться. Ему можно доверить тайну, он придёт к тебе на помощь, даже когда ты сам этого не ожидаешь. Он только носит маску злостного шутника, а сам… другой он.Мне стало тяжело сидеть в одной позе. Снег продолжал идти, но было не холодно. Я сидел в свитере, но на ночь нужно было укрыться. Поэтому я бросил рюкзак под голову, укутал ноги в кофту, кряхтя от наболевшей раны, а сам лёг на спину на давно заготовленный для меня лапник, прикрывшись курткой и устремив свой взор на звёзды. Устроившись, я продолжил.- Саба – это отдельный разговор. Родители хоть и частенько ругаются с ней, но она… не та, за кого себя выдаёт. Вы скажете, что я ещё слишком молод, чтобы судить, но…- Ты ведь общаешься с ребятами на другом уровне, тебе видней, - помогла мне Анью.- Да, - согласился я. – Поэтому и могу сказать, что Саба из тех, кто не будет лукавить. Она всегда скажет правду, такую, какая она есть, даже если это идёт в разрез с её интересами. Нет, она не идейная, она и вправду себе на уме, но… почему-то мне так не хватает беседы с ней. Я представляю этот разговор. Я бы говорил, говорил, а она бы сидела и молча слушала, так же спокойно, как Вы, - позволил я себе откровенное сравнение. – А потом бы Саба сказала что-то, да так резко, коротко и просто, и я бы опешил. Но не от неожиданности, а от её чуткости и такого… слова, - смаковал я речь. – Что лучше и не сыскать. Не сыскать правильнее, понимаете?!

- Пожалуй, - ответила волчица и тоже легла у костра.- Хоть я Вас и не знаю, но на первый взгляд, честно – у вас с ней есть что-то общее.Эная посмеялась, а я продолжил.- Динго знает всё, почти всё. А если не знает, то наверняка подскажет, где это можно узнать. Эх, если бы он только знал, что с нами происходит и как решить все эти проблемы…- А Алу? – спросила Анью.Я замялся.- А Алу… Это мой самый преданный и любимый друг. Я… Даже не знаю, что мне сказать… - честно признался я. - Алу знает меня лучше всех, а я знаю её. Она любит лилии, лес и книги. Она слушает абсолютно разношёрстную музыку, много гуляет и мечтает только о том, чтобы у нас всё было хорошо. Поэтому она и отправилась в путь самой первой, одна, невесть куда. Бесстрашная.- Ты пошёл за ней, - устало и тепло, сквозь улыбку, заметила Анью.- Я пошёл за ней и дядей. Чтобы помочь им найти ответы.Эная усмехнулась и, повернувшись ко мне по ту сторону костра, сказала:- Ты и так знаешь ответ. Осталось определиться с вопросом.Я промолчал. Слова пожилой волчицы были мудры и так содержательны, что я подобрал сразу несколько версий, к чему это было сказано. И некоторые из них вгоняли меня в краску.- Тебе пора спать, мой юный друг, набираться сил.- Пожалуй, - согласился я и укутался в куртку.- Ты столько всего пережил, но сколь многое ждёт тебя там, впереди. Будь готовым, сын мой, жизнь не оставит тебя без преград. Но без них жизнь – не жизнь, - вздохнула Эная.- Спасибо Вам большое, что помогли мне. Тогда и сейчас.- Не стоит, мой мальчик. Этот путь всё равно только твой, а я лишь немного его упростила.- Но как Вы догадались, что я не бандит?- Доброе сердце стучит по-другому. А волчье чутьё, увы, не обманешь.Я не понял, толи это была очередная метафора, толи шутка, но я не нашёл, что ответить.- Так неужели бандитам нельзя помогать? Они ведь не все такие, какими ты их представляешь. И если ты скажешь, что у подобных нет сердца… Есть. И оно тоже стучит, задавая у каждого свой ритм жизни в этом мире из плети судеб. И только им решать, каким будет стук. Как и нам… Ты уже спишь?- Нет, - ответил я, туго обдумывая сказанное мудрой волчицей.- Но всё же тебе давно уж пора. Спокойной ночи, ***.- Спокойной ночи, - повернулся я на здоровый бок, но ещё долго не мог уснуть, всё обдумывая каждое мудрое слово моей белоснежной спасительницы.3.Мы приближались к месту битвы. Никто наверняка не знал, ждут ли нас на берегу, или нет, но стоило подстраховаться. В связи с этим на лодке все были взволнованы. Френсис правил катер сосредоточенно, однако нервно поглядывал то на часы, то на приборы, то за речной поворот. Отец сидел рядом с парнем в кокпите. Он взял в руки патронташ и насупился, внимательно изучая его содержимое. И только Грейс на корме стояла беспечно. Она сняла с себя свитер, бросив его рядом с патронами и винчестером прямо на палубу. Девушка будто бы загорала в своей белой майке, стоя, опёршись на перила, закрыв глаза от яркого солнца и подняв голову вверх. Она так прелестно и искренне улыбалась, наслаждаясь погодой, что я невольно успокаивалась, сидя на палубе рядом. И только рука, прикованная к груди повязкой, меня раздражала. Я всё пыталась поправить её, чтобы было удобно, но не выходило.- Болит? – услышала я от стоящей рядом Грейси. Я повернулась к ней и солнце ударило мне по глазам. Я зажмурилась, но всё же увидела её довольный взгляд. Она смотрела лишь одним едва приоткрытым глазом, но в нем читалось только хорошее.- Нет, скорее, бесит, - честно призналась я, перекрикивая грохот мотора.- Голова не болит?- Неа. Температура, кажется, спала.- Тем лучше, скоро уже.Я встала и облокотилась на перила у борта рядом с тётей.- Грейс… Почему отец так яро скрывал вас от нас.Я думала, что девушка замнётся, но она была не из таких. Она вообще очень мне нравилась. Как Саба, только всегда позитивная.- Он не хотел. Честно, - заверила Грейси, продолжая кричать сквозь звук двигателя и бурлящей воды. – Просто когда закончилась вся эта заварушка с его экспедицией, тут же объявились недоброжелатели, - поясняла тётя, уходя от ответов. – Вы находились с отцом, в городе, где каждый его знает. А мы – далеко. Я ведь тогда была совсем ещё мелкой. Да и брат с сестрой ещё жили дома. Как я поняла, он хотел уберечь нас от контактов с собой, чтобы нас никто не нашёл. Так мы и сидели в глуши, пока сестра не уехала, а брат не пропал.- Это как так? – не поняла я.- Лучше у отца спроси, - откасалась от меня Грейс. Уж она точно знала, что папа мне ничего не расскажет. Ну и ладно. – Собирайся. Со мной пойдёшь, - добавила Грейс, отойдя от борта и направившись к кокпиту.- Ближе не стоит, - услышат! – крикнула Грейс Френсису, перебивая грохот мотора. Лодка тут же сбавила обороты и остановилась недалеко от левого берега.

Я оставила рюкзак в лодке, а куртку накинула сверху, чтобы замаскироваться под зелёный цвет леса. Грейс одела свой свитер, куртку и амуницию. Подойдя ко всем, я приготовилась выслушать от отца нагоняй.

- Ты тоже собралась… Хорошо, - выдохнул он. - На корабле может быть опасно. Пойдёшь с Грейс по правому берегу, будешь ждать её с рюкзаком, где она скажет. Тогда тебе не придётся переплывать реку, если что…- ?Если что? не будет, ясно тебе? – угрожающе ткнула папе в нос пальцем Грейс.- Хм, ладно, - согласился отец. – Но учтите – никаких рисков! Не получится, значит так тому и быть. Придумаем что-нибудь ещё. Рации я, вроде, все настроил, - сказал папа и отдал Френсису и Грейс по рации. Тётя взяла их из дома перед выходом. - Хенс фри у нас только два, для меня и для Грейс. Тебе оно и ни к чему, - сказал папа Френсису. – Если вдруг услышите три щелчка, - папа нажал на кнопку, и мы услышали триаду характерных звуков через рацию Френсиса. – Значит что-то пошло не так. Действуем по обстоятельствам. Все уловили?Вопросов ни у кого не возникло. Грейс вставила в ухо наушник с микрофоном и, включив рацию, настроила громкость. Папа тоже подготовил оборудование. После он накинул свой рюкзак на плечи и подытожил:- Рюкзак Алу сойдёт, если что, за рюкзак Френсиса. А нам свои стоит взять, на всякий пожарный.

Грейс посмотрела на папу недобро. Уж не имел ли он в виду, что мы можем оставить Френсиса в беде? Надеюсь, что нет. Что просто на всякий случай.

- Ладно, тогда я поплыл…После этих слов папа спрыгнул в воду, уровень которой оказался ему чуть выше пояса.

- Бррр, холодная! – поёжился отец.- Будь осторожен, братец! – улыбнулась папе Грейси и подала ему ружьё и патронташ. Папа взял их в руки и быстро выскочил на отвесный берег, взобравшись на который он застегнул патронташ на поясе и зарядил ружьё.– Так, теперь мы.Френсис завёл мотор и сделал резкий крен вправо, уводя лодку на другой берег. Я смотрела, как отец скрылся в зарослях хмеля и крапивы, которые ждали и нас вместе с Грейс. Ох, идти будет трудно. Радовало только одно – это заводь, в которую подвёз нас Френсис. Она была глубокой, поэтому катер можно было припарковать прямо у отвесного берега, на который мы ловко спрыгнули вместе с тётей.- Ну всё, можно двигать, - отрезала Грейс, поправив винчестер на плече, и лицо её стало сосредоточенным и внимательным. Пройдя метров сто, я заметила, как она изменилась. Уже не было на лице улыбки, не было хитрых взглядов. Тётушка стала нейтральной. Не грустной и не весёлой, невзрачной, но очень внимательной. И тихой. Она шла, будто плыла по зарослям хмеля, который путался под ногами и снижал нашу скорость. Но дело было, скорее, во мне. Грейс, как мне казалось, уже давно умчалась бы вперёд, однако тактично ничего не говорила. Она просто не видела в этом проблемы, ведь какой бы другой не казалась она сейчас, это её не меняло. Я заметила, что мы всё дальше отходили от берега. Думаю, Грейс уже знала маршрут, а потому шла спокойно и уверенно, подмечая посторонние звуки, крики птиц и указывая мне на следы диких животных. Последнее она делала, скорее, машинально. Она ведь охотник. Но, быть может, просто хотела отвлечь меня от нервозности и дурных мыслей, показать, что жизнь вокруг нас всё равно продолжается и продолжится при любом раскладе. И жизнь эта прекрасна и интересна.Наконец, мы попали в лозняк, а после него – в лес. Идти стало легче, и тут же на связь вышел папа.- Поняла. Оставляй тогда там рюкзак, - шепнула в рацию Грейс, зажав кнопку на поясе. – Мы в лесу уже.Тётя остановилась и повернулась ко мне, прильнув к моему уху.- Балто нашёл переход, - шёпотом, едва слышно пояснила она. – Он там скинет рюкзак, захватит его, когда будет перебираться на наш берег.Я кивнула, с одобрением приняв к сведению пояснения. Приятно, когда тебя держат в курсе дела.- Мы с полкилометра прошли, осталось примерно столько же. Теперь ползём, как мыши, - я одобрительно кивнула Грейс и сосредоточилась. - Видишь горку? – спросила она. Я кивнула снова. Метрах в двухстах лес приподнимался вверх, образуя невысокий уклон. – Там и оставим рюкзак.- Значит, я пойду с тобой? – спросила я, с удовольствием готовая нарушить приказ отца. Он хотел, чтобы я ждала Грейс в безопасном месте.- Да. Мало ли что – подсобишь, посоветуешь. Если ты не боишься, конечно.- Нет.- Только честно, я не заставляю.

- Я понимаю, - шепнула я на ухо Грейс.- Хорошо. Не будем отвлекаться.И мы двинулись дальше, а я предвкушала адреналин. Он и без того зашкаливал в моей крови, а теперь я пойду вместе с Грейс. Но… это было круто! С кем ещё такое произойдёт, подумать только! Страшно, конечно, но зато будет, что рассказать ребятам.

Наверное, так на меня повлияла Грейс. Её оптимизм навеял мне именно такие позитивные мысли, и я не противилась им. Да и сколько можно грустить и плакать. Я от этого просто устала, не хочу больше! Да и вообще, преступники не ждут нас с берега, а значит мы идём на два шага вперёд!Но как бы мы там ни шли, а на холме мы оказались нескоро. Всё-таки Грейс задавала медленный и спокойный темп, чтобы лишний раз не нашуметь и не пропустить что-то важное. А из важного кое-что появилось, да как раз когда мы вышли на возвышенность.Грейс остановилась, движением руки приказав мне замереть. Она прильнула к наушнику и затихла. Нажимая на кнопку вызова, девушка прошептала, останавливаясь во время слов собеседника.- Как я и думала… Повезло… Действуй.Я вопросительно посмотрела на тётю, и она отчиталась.- Есть! На том берегу, - кивнула Грейс в сторону речки. – Как я и говорила, они станут лагерем на выходе и будут ждать. Балто нашёл две лодки. Они бросили их в стороне, без охраны. К тому же там лес, Балто мигом выведет лодки из строя. Теперь посмотрим, что тут у нас.Значит, всё шло по плану. Они будут чинить свои моторки ещё очень долго, так что Френсис должен проскочить и подобрать нас дальше по берегу. Я была уверена - у него получится.Но теперь пришёл наш черёд. Мы спрятали рюкзак под приметным кустом и двинулись в путь к берегу океана. Грейс стала ещё осторожней, будто бы не шла, а ползла, как змея, по сгнившей прошлогодней листве, но её не было слышно. И только мне казалось, что я топаю, как слон, однако тётя не делала мне замечаний.Наконец, мы услышали голоса и запах дыма.- Плохо, - сморщилась Грейс. – Я надеялась, что у нас их не будет. Ты вот что, возьми рацию, - сказала она и, не дожидаясь ответа, отдала мне прибор с наушником. – Пройдём ещё немного к тем кустам, - указала тётя налево. – Там ты меня подождёшь, а я пойду в разведку боем.

- Хорошо, - шепнула я, и мы, пригнувшись, двинулись к месту назначения.Кусты располагались над небольшой ямкой, в которую мы с тётей и приземлились. Ползком мы подобрались к густым корням на вершине взвала. Отсюда из-под кустов открывался неплохой обзор на прибрежную зону, на которой мы и увидели преступников. Они сидели у костра на берегу, окруженные небольшими соснами. Неподалёку расположился зачем-то выставленный часовой, с которым мы вовремя разминулись. Но самое главное – две лодки стояли прямо напротив. Нам к ним было не подойти.

- Зараза, - шепнула Грейс и оскалилась. Тут же на связь вышел папа:- Готово, иду назад. Они выставили часовых, будьте бдительны.- Через сколько нам тебя ждать? – шепнула я. Однако отец даже не удивился моему голосу.- Минут двадцать.- У нас проблемы, - призналась я. Грейс неодобрительно на меня посмотрела. Но раз уж сказал ?А?, говори ?Б?. – Есть два катера, к ним не подобраться.- Понял, ждите меня.Грейс поднесла микрофон к губам и взглядом приказала мне нажать на кнопку.- Мы не знаем, есть ли еще часовые.- Ещё как есть! – заявил мужской голос сзади, сопроводив своё появление звуком автоматного затвора.4.- Вставай, мой мальчик, вставай! - звала меня белая волчица. – Ну ты и лежебока!Я очень тяжело разомкнул глаза. Солнце ещё было ранним, и утренняя прохлада схватила меня за ноги своими мертвецки холодными руками. Я уже и привык к вечно больному горлу и насморку по утрам. Лес, как-никак, был уже далеко не тёплым. Зато от костра горело левое плечо, и я спонтанно подвинулся поближе к пламени.- Гляди – закатишься в огонь, чем я тебя тушить-то буду! – посмеялась женщина и я взглянул на неё. Она сидела напротив и была в своей рубахе, значит, уже отогрелась после недолгого сна. Сколько же она поспала за ночь и спала ли вовсе? Но выглядела пожилая дама явно бодрее, чем я.- Я и костёр развела, и пожрать приготовила, и трав заварила, а тебя никакой звук не берёт!- Это я… устал, - оправдался я.- Соня! – хохотнула волчица и протянула мне куксу с коричневой жижей. – На попей, полегчает!Я поднялся и на удивление не почувствовал боли. Вкус трав был мне знаком лишь отчасти. Тут смешались и черничник, и какая-то кора, а ещё я чётко чувствовал вкус речной воды, землистый, но терпкий и насыщенный.Вместе с куксой я присел поближе к костру и поёжился. Всегда так бывало после ночёвки в лесу. На улице жарко, а сам согреться не можешь. В походах было главное вылезти из палатки и развести костёр. Ели выжил – победил.Я сам усмехнулся своей мысли и, приложившись ещё к ковшевидной куксе, протянул её хозяйке.- Да мне уж не надо, пей, - разрешила Эная, и я с удовольствием выпил ещё ядрёного настоя. Ноги у костра начали отогреваться, и я был сосредоточен на этом, пока Эная не спросила:- Ну, и что дальше? – задала она вопрос, сидя, упёршись руками в колени.- А Вы что мне скажете? – увильнул я.- Тебе б отлежаться малость, - посоветовала Анью. – Но… - саркастично посмотрела прямо в глаза мне волчица. – Кому я всё это говорю, - улыбнулась она, и эта улыбка впервые мне показала её старость. Так улыбаются бабушки, мило, едва ли заметно, будто исподтишка, но с заботой и нежностью во взгляде. Будто бы человек, хоть и не человек это вовсе. Ну и что с того? Как можно не любить их, бояться и убивать, ведь они такие же, как мы! Увы, видимо, были и те, кто не видел подобных улыбок. А без них и жизнь с болью на сердце требует злобных свершений. Наверное, от зависти, когда любви тебе недодали. Или от страха за то, что никому ты такой больше не нужен. И ты просто идёшь убивать с призрением тех, кто всего лишь не такой, как ты. Даже, наверное, из-за того, что он, такой чужой тебе и непонятный, лучше тебя. Так и живёт сейчас наша земля, пока мы тут застряли в лесах в своём маленьком мире, где были свои проблемы, похлеще расизма. Он вообще ушёл куда-то на задний план, ведь в этой игре с преступностью нет людей и антропоморфов. Есть только победители и проигравшие. А там, в мирном городе, кому-то откровенно впадлу ходить с лисом или барсом в один магазин, и это для него самая острая в жизни проблема. Но у меня хватало своих, куда более значимых и важных. И надо было их как-то решать.- Мне нужно на лесопилку, - заявил я Анью и поставил на бревнышко куксу.- Зачем?- Там работают Пётр и Поли, родители моего друга. Они могут помочь.-Ты уверен?- Я больше ни в чём не уверен, - усомнился я. – К тому же, у меня нет другого плана.- Вы, люди, вечно всё себе планируете. Это, как мне кажется, только больше расстраивает, когда все планы рушатся напрочь. Если хочешь что-то делать – делай, только не забывай, что не всё может получиться.- Мне об этом много раз напоминали за последние пятнадцать дней.- Пятнадцать? – удивилась Эная.- Да, именно столько я уже в пути.- Всего лишь пятнадцать дней ты видишь свои поражения?! Хотя бы что-то, но этого мало. Смотри дальше, начни с Родины, и, кто его знает, может ты даже найдёшь причину своих неудач.Я хотел, было, найти себе оправдательное слово, но передумал. Волчица всё сказала мудро, мне есть, над чем задуматься. Только вот времени на это всё нет.- Я проведу тебя к лесопилке, - пообещала Анью.- Спасибо... У меня ещё карта есть, в ней много полезных пометок…- Я всё там знаю. Или ты хочешь пойти один? Я не против.- Нет, что Вы! – испугался я, что мои слова могли не так понять.