Часть первая. Глава 2: "Возвращение" (2/2)

Мы много разговаривали и любовались замечательными лугами,пестревшими от разнообразия полевых цветов и трав, которые наполняли воздух столь чудесным, насыщенным и сладостным запахом, что голова кружилась от дурманящего аромата. Но и здесь я с Алу не задержался. Мы пошли в другую сторону и там увидели небольшую рощу с освежающим теньком. Птицы тоже укрылись в тени, и только протяжные песни и свист, что доносились из окружающих нас кустов, говорили об их присутствии. Воздух в роще ещё не успел прогреться так, как на поле, и здесь стояла влажная прохлада, наполненная резким запахом сырой древесной коры. Свежескошенная трава вокруг аэродрома, уже мёртвая, но ещё зелёная, была, как и живая, покрыта большими каплями росы, гроздьями лежавшими на стеблях. На эту траву уже не прилетят пчёлы и бабочки, она уже не будет наполнять воздух своей свежестью, но сейчас её дух вместе с дурманом окружающего её луга и рощи позади нас создавали столь дивную смесь ароматов, что сложно было бы различить здесь хоть какой-то конкретный запах. Только мысли все вмиг убегали куда-то, и оставалось просто наслаждаться спокойствием и красотой русской природы.Так мы и просидели оставшееся время на лугу и любовались восходящим солнцем, пока не пришлось садиться в самолёт. Вся эта красота осталась здесь, и даже было бы сложно с нею расстаться, если бы я не осознавал, что нас ждёт столь интересный и долгожданный путь, на котором под нами расстилались такие же манящие пейзажи, как и здесь. Жаль, что мы почти не видим всего, что скрыто под крылом самолета, ведь этой безграничной красотой России можно любоваться вечно! Под нами мелькали и поля, и горы, и реки, а потом осталась лишь синяя гладь океана.

Самолёт, на котором мы летели, оказался грузовым, и пассажирских мест было немного. Два из них заняли мы, на остальных сидели другие люди из помощников пилота и ещё несколько, скорее всего таких же, как и мы, попутчиков. С документами и перелетом всё было оформлено легально, так что оставалось волноваться лишь за полет, который был не очень комфортным. Самолет сильно трясло, в нем было шумно, но даже это не убавляло нашей с Алу уверенности. Мы ждали приземления, а Аляска ждала нас. А когда тебя ждут – это приятно, это что-то значит.Путь был долгим, но, наконец, под крылом показалась земля, и самолёт начал опускаться. Мы готовились к посадке. Самолёт всё снижался и снижался, пока мы не увидели горы совсем рядом, зелёную хвою вдали и небольшой городок под нами.

Наконец приземлились. Мы искренне отблагодарили пилота и вышли из самолёта на свежий воздух. Он был действительно свежий: пахло хвоей, рыбой и свежесрубленной древесиной. Ветер разносил освежающую прохладу, птицы пели уже по-другому, и солнце радовало глаз. Чудесно!Городок, в котором мы очутились, был скромный и уютный. Алу предупредила меня, что хочет уйти куда-то, чтобы узнать, когда в Ном поедет хоть какой-нибудь транспорт. Я остался на улице с сумками и со скамейки осматривал город. Он мне напоминал тот самый Ном: не слишком высокие дома с маленькими двориками, широкие улицы очень удобно расположены, так что заблудиться тут невозможно. Но городок был определённо побольше Нома, так что конца главной улицы не было видно. Дорога местами была прохудившейся, на некоторых улицах не лежало асфальта. Народу в городке было достаточно много, если сравнивать с Номом, а лица, как мне казалось, у всех были достаточно приветливы и улыбчивы. Городок, будто сам этот край, встречал двух юных путников и радовался в ответ их эмоциям.Но вот моя спутница подбежала ко мне и, схватив сумку, заставила бежать за ней к машине, которая вот-вот должна была уехать. Я схватил остальные её сумки вместе со своими и ринулся следом, оставив позади безмятежность и покой приветливого города. Через минуту я и Алу уже были во дворе почтовой станции и закидывали нашу поклажу под брезентовый навес грузовика. Мы сели в салон уже заведённой машины и тронулись в путь. Почту развозили не часто, ведь Интернет появился почти в каждом доме. Из-за жары многие отправки делали вечером, так что мы прибыли как раз вовремя. Я крайне удивился, что на Аляске вообще бывает жара, неужели и здесь сейчас потепление?!Водитель наш оказался приветливым и улыбчивым человеком, уже в годах, но в волосах его ещё не было седины, а даже наоборот – волосы были насыщенного светлого оттенка и выглядывали клочьями из-под коричневой кожаной кепки. Глаза его были карие, большие, нос тоже большой, картошкой, а рот закрывали густые, светлые усы. Водитель был горазд поболтать, и мы добродушно разговаривали и посмеивались. Он олицетворял приветливость всего этого края, где прошло моё детство. Открытость души мужчины, как просторы гор, наполненные сильным ветром и открывающие тебе бесконечные замечательные виды со своих вершин. Его оптимизм – словно круг жизни, бесповоротный и неунывающий не перед чем. Простота его – как минимализм прибрежных скал, лаконичный и понятный. Мужчина приветствовал нас так же, как привечала нас Аляска. И в этом было столько души и надежд, что с каждым километром, пройденным по этой земле, я всё больше впитывал её вдохновение.

Когда дорога стала очень плохой, водитель приостановил разговор и сосредоточился на кочках и грязи. Алу положила голову ко мне на плечо и задремала, а я, уже уставший говорить, просто смотрел вперёд, и всё сильнее волновался и при этом всё-таки радовался.

Прошло несколько часов. Машина начала подъём в гору. Я помнил этот высокий холм, и улыбка появилась у меня на лице. Наконец мы оказались на вершине холма, и нам открылся чудесный вид на Ном. Вот он! Почти у самого подножия холма находился небольшой, казалось бы, забытый Богом городишко, но этот город был, поистине, кладовой моих воспоминаний. Слева, почти невидимый за холмами, шумел океан, справа находился бесконечный лес, а прямо перед нами возвышались те самые горы, всплывавшие в моей памяти несколько месяцев назад. Они были покрыты деревьями, а с вершин ещё даже не везде сошёл снег. Какая красота! Алу уже подняла голову и вместе со мной смотрела на этот замечательный вид. Мы переглянулись и улыбнулись, шофёр заговорчески подмигнул нам, и все повеселели.

Машина спустилась с холма и в минуту очутилась в городе. Мы ехали по главной улице, широкой, но достаточно короткой, и ещё через минутку уже остановились возле здания почты. Глаза мои горели, хотелось смеяться и прыгать от тех необычных чувств, которые кипели во мне, в моём разуме, в душе моей. Да что там, тело тоже кипело, будто сердце вот-вот вырвется из его объятий! Я приобнял Алу от счастья, а она засмеялась и выскочила из автомобиля. Я вылетел следом, а потом мы с подругой попытались дать водителю денег в знак благодарности, но он никак не соглашался. Нам оставалось только поблагодарить его, но дольше мы не могли задержаться. Слишком долгим был путь, и наше терпение выдержало достаточно испытаний. Алу повела меня в сторону дома, и мы чудом сдерживались, чтобы удержать темп и не перейти на бег.

И вот мы вышли из-за последнего, крайнего дома на улице, в котором я когда-то жил вместе с родителями. Я засмотрелся на старенькую хату, которая, казалось, совсем вошла в землю. Крыша местами прохудилась, окно на кухне треснуло, а входная дверь покосилась. Но времени на скорбь не было, как и не было ей места в моей душе. Алу уверенно тянула меня за собой, так что у меня не было другого выхода, кроме как повиноваться ей, ибо растянуться на асфальте с сумками мне совсем не хотелось. Ну, а о доме своём я расскажу немного позже, ведь всё ещё только начинается, а сейчас во мне оживают чувства, и в глазах всё рябит, и сложно сосредоточиться на чём-то конкретном, когда хочется прикоснуться к каждому воспоминанию, к каждой вещи одновременно, как жадный до историй и памятников турист.И вот, из-за моего дома показалось сначала старое, прогнившее от времени и упавшее на бок судно, лежащее на берегу небольшого озера, а потом - большое двухэтажное здание, которое и являлось родным домом для моей спутницы, домом, где она прожила всю свою жизнь и никогда не покидала его на столь долгий срок. Теперь же она вернулась к себе на Родину, вот только и я не был здесь гостем.

5.- О, Господи, родные мои! – вскрикнула миссис Дженна и, расплывшись в счастливой улыбке, обняла нас, еле успевших переступить порог. Какими же крепкими были эти объятия! Мне казалось, что мы втроём вот-вот задавим друг друга, но от этого на душе становилось только радостнее! Слёзы так и наворачивались, но я сдерживался и просто смеялся, радуясь каждому мгновению.- Тётя! – произнёс я громко, но нежно, а она лишь поцеловала нас обоих, не выпуская из своих объятий.Быстро-быстро затопали ноги по лестнице и комнатам. Позади миссис уже начала собираться небольшая толпа, которая заставила широкий коридор показаться маленьким. Миссис Дженна улыбалась и улыбалась с нами в обнимку, и даже плакала, пока Алу тихо и ласково, будто жалеючи, не произнесла: ?Ну хватит, мам!? - и нас не начали ?окружать по флангам?. Теперь моя спутница пропала из виду, я видел только, что она, в отличие от меня, быстрее всех приветствует, а я всё равно остаюсь в центре внимания. Меня это очень смущало, но мало того, я был в сумасшедшем восторге от встречи! Я сам был готов расплакаться! Эмоции переполняли меня от и до, и тепло, которое окутало меня, ударило в самое сердце, до краёв заполнив его чашу горячими чувствами.Ну, а вот и они, мои друзья! Стоят передо мной, как и десятилетие назад, но совсем уже другие. Какие же они все взрослые! А какие красивые! Какие нарядные! Жаль только, что Кодиака и Сабы здесь не было. Уверен, что они не отстали от своих братьев и сестёр! У всех детей, кроме Алу, как и у миссис Дженны была бурая, почти красная шерсть. У Коди и Кионы она была тёмной, почти бордовой. От самого носа по нижней челюсти, шее, груди и животу проходила широкая полоса белой шерсти. Шерсть эта была настолько белая, что, казалось, она искриться и режет глаза своей белизной. Эта белая полоса красовалась на каждом из них, но лишь у Кионы всё лицо было бурым, как и сама Киона, и только ниже, почти на самой шее, начиналась белая шёрстка. Ребята были такие разные, но такие одинаково близкие для меня, что я хотел бы обнять их всех сразу, но рук мне на это явно не хватит.После того, как нас отпустила миссис Дженна, мне протянул лапу Дакота. Высокий, мускулистый, красивый - с него бы портреты рисовать! По праву самый сильный среди братьев и сестёр! На лице его сияла обаятельная, теперь уже мужская улыбка. Глаза его, голубые и выразительные, блестели в лучах немного тусклого света. У него был большой широкий нос, казалось, слегка красноватый, как и его окрас. Шерсть на голове и на носу его, как и всегда, была взъерошена, и никакие расчёски никогда ему не помогали, уж это я помню!- Здорово, брат! – произнёс он и пожал мне руку. – Ну, ты и вымахал! Мужик уже! И слова поперек не скажешь!

Я, хоть и не качал мышцы, но силы в руках у меня всегда было много. Да и ростом я тоже мало уступал Дакоте.- На себя посмотри! – с улыбкой произнёс я.

Мы рассмеялись и обнялись, после чего Дакота пропустил меня вперёд к остальным, развернувшись и провожая меня радостной улыбкой.

- Динго! – раскинул я руки и обнял старинного друга.

- Привет! – почти одновременно со мной произнёс он.Его телосложение не было таким мощным, как у Дакоты, скорее даже наоборот, да и сам Динго был мягок по натуре своей. Лицо его ни сколько не походило на лицо брата, с которым я уже поздоровался. Нос у Динго был не такой большой, узкий, и голова была поменьше. Карие глаза были как всегда улыбчивы, как у его отца, а просто белоснежные зубы делали лицо парнишки ещё более лучезарным, когда он улыбался. А улыбался Динго почти всегда.- Ну, как ты, как родители? Как здоровье их, а твоё-то как? Как доехали? – начал он как всегда. Динго очень любил поговорить, а иногда он говорил так быстро, что никто не успевал переварить информацию.- Всё, всё расскажу, - улыбнулся я в ответ и шагнул дальше.- Ой, привет, привет братик ты мой! – кинулась на шею Киона. Она, встретив меня и сестру, плыла от счастья, выплёскивая море эмоций, которые разрядили серьёзную обстановку в комнате. Маленькая, с небольшой грустинкой на лице, Киона казалась очень милой и застенчивой, как дитя. Шёрстка её была, по-моему, самой пушистой во всей семье, а окрас её казался несколько темнее, чем у других, и постоянно переливался, из-за чего создавалось чувство, что она просто летит по воздуху и расплывается в глазах.

Киона не дала мне даже ничего сказать, разжала руки, посмотрела мне в лицо и, улыбнувшись, отошла. У неё были поразительные глаза, бездонные словно океан. Толи синие, толи чёрные, они были столь необычны, но при этом совершенно подходили к её робкому личику. Да и, к тому же, нанесённый чёрный макияж с блёстками на веках сделал глаза её ещё более глубокими и выразительными.

А потом я прошёл дальше и увидел того самого ?дядю?, который уделял мне внимания не меньше, чем своим детям. Именно он когда-то кружил меня над землёй в своих руках, постоянно улыбался мне и называл ?сынком?. Тот самый мужчина с добрым-добрым лицом стоял передо мной. И вот, как в каком-то художественном фильме, все уже поздоровались с Алу и обратили взоры свои на стоящих друг перед другом меня и него.

- Здравствуйте, … - не успел я договорить, как он перебил меня, предсказав мои мысли.- Нет, ***, зови меня как раньше, Балто, или просто дядя. Я же как-никак твой крёстный отец! – улыбнулся он и мы обнялись, заливаясь радостным смехом.

- Приехал всё-таки, мы ведь так долго ждали! Ой, какой ты вымахал! Ну просто кавалер! – первой оборвала тишину тётя Дженна, которая сложила на груди руки, любуясь на меня и мужа своими счастливыми глазами, даже забыв про полотенце в своих руках. – Столько лет прошло, а ведь не зря надеялись! Переживали, что ты не приедешь… Ну что ж, стол почти накрыт, вы, небось, проголодались за день! Можешь пока что подняться, осмотреть дом, я уверена, тебе будет приятно освежить воспоминания, – улыбнулась миссис. – Алу пока что свои вещи в комнату занесёт, а мы придумаем, куда тебя расположить после ужина. Пускай твои сумки тут пока постоят, хорошо?- Может, я домой? Ну, в смысле, в свой старый дом? Тут-то пара минут доскочить, я это, чтобы не мешать…- Да что ты! – удивилась тётя. – Не скромничай! Всё хорошо! Всё будет в лучшем виде!Как по щелчку все вокруг зашумели и зашевелились, и коридор начал пустеть. Налево от выхода – на кухню, потянулись хозяйка дома вместе с Динго и Кионой. Алу уже и след простыл, она была наверху, Дакота ждал меня на лестнице, а Балто, прежде чем раствориться в скромной толпе, посмотрел на меня, улыбчиво подмигнул и ушел следом за всеми.

- Пойдём, покажу, как тут всё теперь…эм, поменялось, – улыбнулся смущённый Дакота и повёл меня из прихожей вверх по лестнице, что располагалась прямо напротив входа в дом,- Но сначала давай, рассказывай…И я почувствовал столько тепла от близких мне друзей, что с первых же минут этот дом стал для меня родным. Как будто бы это я возвратился домой после долгого расставания, а не Алу. Хотелось верить, что эта теплота никогда больше не покинет моё сердце и душу. Думаю, что так оно и останется, ведь я, наконец-таки, вернулся в Ном!