8. Откровения (1/1)
***1223 год Эпохи ДревЧерез десять лет после событий ?Аварии?Валинор, Предместье Тириона, ночь с 12 на 13Уже далеко за полночь, а Финвэ все ворочается в мягкой постели, не в силах уснуть. Когда его терпение достигает своего предела, он резко садится в кровати, накидывает на сорочку шелковый халат, стараясь не очень шуметь, чтобы ненароком не разбудить свою любимую супругу.—?Дорогой?..Нолэмэ тяжело вздыхает. Конечно, Калимэ, чей сон с самого детства был чуток, почувствовала, что он покидает их ложе.—?Жажда замучила,?— кратко поясняет экс-губернатор, вставая. —?Я на кухню. Спи.Калимэ, приподнявшись на локте, быстро включает стоящую на прикроватной тумбочке лампу.—?Зачем? Я скоро.—?Я подожду,?— с тревогой посмотрев на мужа, поясняет Индис. —?Все равно без тебя я уснуть не смогу.Улыбнувшись любимой, Финвэ выходит из спальни и быстро идет по направлению к кухне. Еще издали заметив свет, хозяин усадьбы удивляется этому. Среди его домочадцев уже нет тех, кто любит ночью поесть.Тихонько войдя на кухню, Нолэмэ снова тяжело вздыхает?— сын пошел в отца.За широким столом сидит Атаринкэ и что-то увлечено печатает слепым методом на ноутбуке. Он так погружен в работу, что не замечает, как Финвэ, заварив для них двоих ароматного чаю, подходит к нему и ставит поднос с наполненными чашками на стол.Пододвинув стул и сев рядом с любимым внуком, Нолэмэ с печальной улыбкой наблюдает за ним. Через некоторое время Атаринкэ все же ощущает на себе чей-то пристальный взгляд и, оторвавшись от экрана, встречается взглядом с почтенным родичем.—?Дедушка?..—?Ты работал. Я не хотел тебя тревожить,?— поясняет Финвэ, с таким теплом смотря на внука, что тот расплывается в широкой улыбке. —?Угостись и передохни, у тебя уже глаза красные.—?Дедушка… —?с нежностью произносит юноша, решительно отодвинув ноутбук.Финвэ молча пододвигает к любимому внуку чашку с успевшим остыть чаем. С благодарностью кивнув, юноша берет её в руки. Аромат лесных ягод дарит покой, заставив забыть на время о срочном проекте для отца.Нолэмэ молча наблюдает за Курво, невольно воспоминая о первенце, с которым все чаще не получалось найти общий язык. Тень печали омрачает светлый лик экс-губернатора. В его сердце игла, укол которой отдается нетерпимой болью.—?Как все-таки ты похож на…—?Знаю… —?отвечает юноша, встревоженный резкой переменой настроения Финвэ.—?Как он?.. —?с невысказанной тоской спрашивает Нолэмэ, подавшись вперед.Феанарион медлит. Солгать недопустимо, а сказать правду…—?Значит, боли не утихли, а наоборот стали сильней,?— не спрашивает?— утверждает побледневший экс-губернатор, вздрогнув от накатившего ужаса.—?Когда в последний раз вы встречались? —?настороженно спрашивает Атаринкэ, прекрасно зная, что в последний год его отец был особенно редким гостем в этой старинной усадьбе.—?Давно,?— немного помедлив, все же признается заметно помрачневший Финвэ. —?Достаточно давно, чтобы я мог забыть…В голосе Нолэмэ послышалась такая горечь, что Куруфинвэ Средний едва не поперхнулся чаем. Откашлявшись как следует, он стремительно протягивает руку и накрывает ей руку старшего родича, которая покоилась на столе.—?Дедушка…—?Я измаялся его ждать и тем более беспокоиться о нем,?— смертельно уставшим голосом глухо произносит Финвэ, чей взгляд стремительно тускнеет. —?В последнее время меня всё чаще съедает тоска, а самое большее, что твой отец делает, иногда звонит, да и то?— даже не по Скайпу…Пятый Феанарион силится сказать что-то утешительное, но горький ком застревает в горле. Он лишь осторожно сжимает накрытую руку деда.—?Невзначай сообщает, что ноотропы эффективны и помогают, а сам тайком выпрашивает у Инголдо морфин, от которого у него уже зависимость! —?надрывно восклицает Финвэ, устав все держать в себе. —?Ладно, твой гордый отец о себе не думает и губит себя, почем зря, но обо мне-то он мог бы подумать?!Атаринкэ ставит на половину наполненную чашку на стол, а потом, резко подавшись вперед, кладет свободную руку на дрогнувшее плечо старшего родича.—?Разве он не понимает, что я не переживу, если?.. —?дрожащий до невозможности голос не выдерживает и, наконец, срывается.В потускневших глазах Финвэ выступают слезы, непростительные для его возраста, а тем более статуса.—?Дедушка… —?через силу произносит ошеломленный Атаринкэ, который ощущает боль несчастного Нолэмэ как свою собственную.—?Почему твой отец так жесток к тем, кто его любит?.. —?вопрошает Финвэ, прежде чем вдруг согнуться и уткнуться лицом в плечо внука.—?Дедушка…Фигура Нолэмэ дрожит. Эмоции и переживания, которые он так тщательно скрывал, наконец, вырываются наружу сметающей все на своем пути лавиной.Юноша заключает в крепкие объятия старшего родича. Дрожащей рукой он гладит по его седым волосам, пытаясь поддержать и успокоить.—?Я всегда встаю на сторону твоего отца, Атаринкэ,?— плачущим голосом произносит Финвэ. —?Так отчего же он?..Куруфинвэ Средний молчит, не в силах произнести ни слова. Лишь единожды он видел деда в таком жутком состоянии. Это произошло тогда, когда Сыну Мириэль, находящемуся более года в глубочайшей коме, поставили жуткий диагноз ?смерть мозга?…—?Почему меня Всемогущий Эру так жестоко карает?! —?сквозь рыдания восклицает опустошенный Нолэмэ, сломленный лихими горестями. —?Неужели, Единый вернул мне любимого сына только для того, чтобы я мог беспомощно наблюдать, как он медленно угасает в страшных мучениях?..Атаринкэ тяжело вздыхает.Сын Мириэль не только от отца и сыновей, кроме одного своего любимца, скрывал, какие мучительные боли он испытывает, но даже и от своей второй половинки таился. В этом была повинна не одна лишь гордыня Пламенного Духа.—?Мой бедный мальчик… Мой Феанаро…—?Дедушка… Все образуется, вот увидишь,?— убеждает Куруфинвэ Средний, сам едва в это веря.Юноша хорошо помнит, как несколько лет назад отец, возвратившись после очередного обследования, в неистовстве разгромил свой кабинет. Нолдо до сих пор в ночных кошмарах видит этот затравленный взгляд полный безграничного, дикого отчаяния.—?Ради твоего отца я готов на все! Абсолютно на все, —?дрожащим голосом произносит Финвэ, выплакав все свои горькие слезы. —?Так и передай ему.—?Конечно…Феанарион еще крепче обнимает старшего родича, сердце его обливается кровью. Хранить тайну отца перед дедом и, наоборот, перед отцом хранить страшный секрет его отца,?— эта ноша для него непосильна. Оба они тяжело больны, но до последнего берегли один другого от лихих вестей.Проходят долгие минуты, кажущиеся вечностью.Наконец успокоившись, Нолэмэ поднимает голову с широкого плеча любимого внука. Его лицо мрачнее тучи.Атаринкэ размыкает объятия, но руки его по-прежнему на плечах родича.—?Твой дядя не устает давить на меня. Дошло до того, что он осмелился использовать бедного Аракано для своей, как он считает, праведной цели…—?Мой отец не симулирует,?— невольно, с металлом в голосе, отрезает вдруг ожесточившийся Феанарион, которому довелось быть свидетелем отцовской боли и последующих конвульсий.—?Курво… —?смотря прямо в серые, такие родные глаза, произносит Финвэ. —?Насколько все серьезно?Атаринкэ стремительно отводит взгляд в сторону. Руки его плетьми падают вдоль тела.Красноречивей не бывает, но для Нолэмэ это не ответ, а лишь страшная догадка.—?Пока я окончательно не провалился во Тьму… Я сделаю все, чтобы поддержать твоего отца! —?обещает Финвэ любимому внуку. —?Ты слышишь?! Я воспользуюсь всеми моими связями, всем моим влиянием, лишь бы облегчить жизнь твоему отцу! Атаринкэ, бледный как полотно, бросает колкий взгляд на деда. Он не терпел лицемерия.—?И поэтому ты запретил сообщать ему о…—?Курво! —?прерывает его вздрогнувший от столь пылкой реакции внука Нолэмэ. —?Не надо!Наступает молчание… Тяжелое, как могильная плита.—?Вы оба стоите друг друга… —?бесцветным голосом бросает Феанарион, который уже смертельно устал от этих тайн и секретов.Лишь когда Финвэ как-то странно сдавленно вздыхает, Атаринкэ понимает, что только что перешел границу и повел себя недозволительно.—?Дедушка… Прости… Я…—?Значит,?— едва слышно, как будто про себя, произносит как громом пораженный Финвэ, смотря куда-то поверх внука,?— все очень серьёзно…Атаринкэ вскакивает, берет первый попавшийся ему бокал и, налив воды прямо из-под крана, быстро возвращается к оцепеневшему деду.—?Вот,?— произносит встревоженный Феанарион, протягивая старшему родичу бокал.Финвэ практически залпом выпивает чуть теплую воду.—?Вспомнил!.. —?неожиданно восклицает экс-губернатор.—?Что, дедушка?..—?Вспомнил. Я ведь сюда пришел, чтобы утолить жажду,?— покачав головой, сообщает Финвэ. —?Пойду-ка я. Твоя бабушка, наверное, уже извелась.—?Она не моя бабушка… —?шепотом, так, чтобы не услышал старший родич, гневно произносит Атаринкэ.—?Не засиживайся, Курво,?— просит Финвэ любимого внука, прежде, чем встать и направиться к выходу из кухни.Когда Нолэмэ наконец возвращается в спальню, то застает Индис в сильной тревоге.—?Что случилось? Меня потеряла? Так я на кухне нашел Курво, работающего за ноутбуком,?— сев на свою сторону кровати и повернувшись к жене, лежащей на высоких подушках, сообщает Нолэмэ. —?Мы поговорили…—?Я все же заснула, ожидая тебя… Мне приснился страшный сон… Нет, не то… —?тихо произносит Индис. —?Любимый…—?Что случилось? —?взяв дрожащие руки супруги в свои, напряженно спрашивает Нолэмэ.—?Феанаро. Ольвэ рассказал ему о твоем недуге.—?Не тревожься, дорогая. Я поговорю с Куруфинвэ, когда он приедет на мое торжество,?— успокаивает Нолэмэ, про себя подумав, что все произошло к лучшему, и теперь он сможет вывести упрямого сына на откровенный разговор. И пусть разговор этот будет тяжел, как кладбищенская земля над гробом, зато он принесет им обоим мир и покой.—?Все будет хорошо,?— обращаясь к супруге, но больше к самому себе, произносит Финвэ, ложась в постель. —?Спи.—?Спокойной ночи, любимый,?— в свою очередь говорит Индис, приподнявшись на локте, и выключив стоящую на прикроватной тумбочке лампу.Практически сразу же Нолэмэ проваливается в глубокий, тяжелый сон.***