Пролог (1/1)

416 г. Первой Эпохи Средиземья.Ветер Легенды поетНа тысячи голосов,Ткет малых легенд узорИ малых творений вязь–И сети его дорогСплетают Любовь и Власть.?Ветер Легенд?. Дженарлен и МорганСудьба?— что твое колесо, большое, огненное, шире небес, выше Таникветили, площе дна морского и глубже любых вод. Куда повернется, такой и будет дорога. Для каждого оно крутится, и каждому указывает путь. То к Морготу, то к Манвэ, кому чашу горя отмеряет посреди великого пира радости, а кому и в яд добавит исцеление, оборачивая слезы в смех.В тот день Судьба повернулась от Моргота к Манвэ.В тот день Маэдрос, сын Феанора был в разъезде. Его дружина, состоявшая из воинов Химринга –в этот раз лишь из нолдор?— пересекала равнинные степи Эстолада, в сторону Большого Гелиона. Под небесами Белерианда царил мир, и весна давно вступила в свои права. На ветру, рожденном в горах и холмах близ Химринга, колыхалось изумрудное море травы, и цветастыми пятнами, точно вышивкой на зеленом платье прекрасной девы, благоухали полевые цветы. Наступал вечер?— и в долгих весенних сумерках то тут, то там, над степью поднимались мириады огоньков светлячков. Вдалеке, на грани видимости, сверкали снеговые шапки Голубых Гор?— и только самый острый эльфийский слух мог уловить грохот валунов, переворачиваемых могучим потоком Гелиона.Эльфийский отряд остановился на ночлег среди высоких трав, где протекал быстрый и холодный родник. Шатров не ставили?— небо было чистым и ко времени вечерней трапезы на темнеющий небосклон высыпали звезды. В поход воины не брали с собой разносолов: вяленое мясо, хлеб, спелый желтый сыр да ягоды или сухофрукты. Воду можно было пополнить и в пути?— кругом били ключи.—?Небо сегодня подобно короне Элентари,?— заметил темноволосый Ромендил, подходя к Маэдросу.Сын Феанора полулежал прямо на траве, облокотившись на согнутые руки и смотрел на звезды, которые с каждой минутой становились все ярче и ярче. Ветер шевелил его короткие рыжие волосы, легкими завитками обрамлявших прекрасное лицо. Едва заметный шрам пересекал левую бровь и уголок упрямых губ.—?Верно,?— согласился он. —?Но уж больно тихо, словно перед грозой. Или битвой.Ромендил подал ему легкую деревянную плошку с едой. Маэдрос же, сев ровно, в ответ протянул ему флягу, отстегнув ее от пояса. Глотнув, темноволосый нолдо хмыкнул и улыбнулся.—?Таргелионское,?— заметил он, возвращая флягу хозяину. —?Как же иначе.Маэдрос улыбнулся в ответ и сам отпил вина.—?Карнистир прислал, в придачу со всяким добром из Таргелиона,?— сказал он, через некоторое время. —?Но молча, без особо послания, кроме перечня. Я обещал ему приехать?— но все никак. Вот думаю, что лучше пригласить его к себе, иначе так мы долго не увидимся.—?Его можно понять?— с западными родичами ты видишься чаще, чем с ним, а он родной брат.—?Ревнивый родной брат,?— поправил его Феаноринг. —?Ты прав, и он прав. Но иначе не выходит.Ромендил промолчал, и некоторое время они ели в тишине, лишь передавая друг другу флягу с вином.—?Исильвэн печет хороший коймас,?— внезапно заметил темноволосый нолдо, разломив хлебную лепешку пополам и глядя на ее золотистую корочку. —?Но это все равно не то и не так. Она не масаниэ, и благословения мы не получаем.—?Атани нравится,?— отозвался Маэдрос. —?Их за уши от нашего хлеба не оторвешь.—?Им не понять разницы. Да и мы сами помним в чем она, Нельяфинвэ? Когда в последний раз мы ели коймас, испеченный Хозяйкой Крова?Маэдрос ответил не сразу: некоторое время он вертел в руке кусок лепешки, и лишь потом произнес:—?Давно. С того дня, как покинули Митрим и решили жить здесь, на Севере.—?Ты ведь недавно был в Хисиломэ…—?Был, и что?Ромендил только пожал плечами, но от Маэдроса не укрылся его взор. Тяжело вздохнув и сделав два больших глотка из фляги, он передал ее своему собеседнику.—?У меня иная судьба.—?Ты давно это твердишь. Особенно усердно с тех пор, как вернулся с той охоты, когда мы все искали вас с Финдарато. Майтимо… Почему? Я все понимаю, я знаю твои мысли, или мне так кажется, но Эру знает, я не понимаю, почему. Те, кто в худшем положении, чем ты, все же обрели покой и счастье.Феаноринг лишь посмотрел на него.—?У меня иная судьба. Я был бы рад, если бы хотя бы ты перестал прислушиваться к сплетням, мне и Исилвен хватает, и Финдекано, между прочим, и даже моего венценосного дяди, которому словно делать больше нечего, кроме как слушать досужие разговоры,?— Маэдрос взглянул на Ромендила и внезапно усмехнулся. —?В прошлый раз у меня создалось такое впечатление, что в покое меня оставила лишь Иримэ.—?Слухами Белерианд полниться, а языки укоротить сложнее орочьих шей. Я больше и скажу и слова, но хотел бы я, чтобы ты открыл мне своего сердце, Майтимо. Я ведь люблю тебя, как сына, да и Феанаро я дал клятву, что никогда тебя не покину.—?Этой тайны я не поведал бы даже отцу, поверь мне. Есть такие вещи, которые остаются сокрытыми, до поры, до срока. Но не будем об этом.—?Не будем.Они снова умолкли и так же в молчании кончили трапезу. Ромендил собирался подняться, чтобы отнести плошки обратно к своей поклаже, но Маэдрос, снова прилегший на траву, внезапно резко сел и потянул носом.—?Ты чувствуешь? —?тихо спросил он.Ромендил принюхался. Степной ветер, легкий и быстрый, то и дело доносил слабый, едва ощутимый запах гари.—?Да, где-то пожар.Маэдрос тут же склонился, припадая головой к земле и прислушиваясь.—?На юго-востоке что-то происходит. Земля гудит и дрожит, но не от копыт коней,?— проговорил он, подскакивая. —?Надо спешить.Он легко сбежал с полого холма, прямо к привалу. Отряд тут же, почти как один, поднялся.—?Воины, отдых окончен! —?приказал Феаноринг. —?Седлаем коней и скачем на юго-восток, к Гелиону!Маэдрос оказался прав?— чем ближе дружина приближалась к реке, тем отчетливее был запах гари, хотя небо покуда так и оставалось темным. В Эстоладе все еще жили люди?— их поселения, разбросанные далеко друг от друга, временами становились пристанищем для эльфийских разъездов, если дело было зимой или же в непогоду. Могло быть так, что просто где-то загорелся дом, или кто-то сжег больше травы после покоса, чем следовало и не смог остановить пламя, но Маэдрос не мог полагаться на удачу. Это его земля, и все, кто жили здесь, были под его защитой. Да и сердце подсказывало, что никакой то не простой пожар. Что-то происходило в тех краях, земля стонала и дрожала, и слышно это было ему за много лиг.Воины-нолдор мчались точно серые тени в звездной ночи и ветер степей трепал белые гривы их коней точно серебристые знамена, а алым всполохом пламени алый гребень высокого шлема их предводителя. Преодолев около трех лиг эльфийские клинки, наконечники копий и стрел засветились бледным голубым огнем?— где-то были орки?— и закаленные в боях кони, подстегиваемые своими хозяевами, помчались еще быстрее: через длинную, но не широкую полосу леса и снова в поля. Вскоре, впрочем, им пришлось замедлить бег?— впереди показался всадник и Маэдрос легко увидел, как его мотало из стороны в сторону, а лошадь, казалось, неслась не по его воле, а обезумевшая от страха. Хисвэ?— серый в яблоках валинорский конь Феаноринга?— громко заржал, словно призывая, и всадник свернул в их сторону.—?Это смертный мальчишка,?— сказал Эллемир, приближенный Маэдроса, славившейся даже среди своих острым зрением. —?Но он то ли ранен, то ли без сознания, его конь действует по своей воле.И он был прав: гнедой скакун, высокий, с мохнатыми белыми бабками, приблизился к дружине и его всадник, живой, но с трудом державшийся за кудрявую гриву, поднял голову и с последними силами прокричал на синдарине:—?Эльфы! Эльфы… голодрим! Орки, там орки в нашем селении, помогите же!—?Эй, держите его, он падает! —?воскликнул Ромендил и кто-то из нолдор успел поддержал паренька-адана. Из правого плеча у него торчала стрела?— кривая, грубо вытесанная, с черным оперением.—?Туда… —?парнишка указал как раз на юго-восток. —?Поспешите, умоляю, их тьма! Они жгут дома, убивают скот… Они пришли с северо-востока, целое войско!—?Лоссильмо, Анвэ, приглядите за ним! —?приказал Мадрос, натягивая поводья. —?Воины, мы скачем дальше, надо спешить! Вперед!С каждой минутой, чем ближе было поле боя, тем сильнее пахло дымом, и небо, до того темное, озарилось огнем. Феаноринг первый взлетел на вершину невысокого холма и его отряд следовал за ним. Картина, открывшаяся перед ним, была ужасна: большое поселение эдайн, где не осталось ни одного целого дома, отчаянные крики, плач и орки, орки кругом, сгоняющие в тени местных жителей. Среди них не было видно мужчин?— лишь старики да мальчишки, и только женщины да дети.—?Откуда они тут взялись, посреди степей, незамеченные? —?проговорил ошарашенно кто-то из нолдор.—?Выясним это потом,?— Маэдрос выхватил свой клинок. —?Не медлим, иначе будет поздно! Оружие к бою! Вперед, во имя Света и Звезд!—?Во имя Света и Звезд! —?вся дружина подхватила его клич.Запели эльфийские серебряные рожки и Маэдрос вместе со своим войском, точно горная лавина, не ведающая пощады и сметающая все на своем пути, обрушился на отродий Моргота.***Боргух, один из самых кровожадных предводителей орочьих отрядов, за головой которого давно шла охота среди нолдор и союзных им эдайн, не ожидал, что вылазка его шайки, поначалу такая удачная и принесшая оркам пленников и добычу, закончится полным разгромом. А ведь все шло хорошо…Орки смогли найти брешь в цепи защиты нолдор и проникли по темному узкому ущелью в плодородный и просторный Эстолад, прежде вырыв небольшой тоннель под пологими холмами, чтобы незамеченными эльфийскими разъездами, грабить и убивать смертных, живших небольшими мелкими селениями, а то и вовсе отдельными семьями, не боясь врагов, ведь их мир хранили копья и мечи сыновей Феанора.Они-то и стали добычей для Боргуха и его шайки. Орки разграбили первую же деревню, что попалась им на пути, сожгли дома и захватили пленников. В Железной Твердыне за этих людишек их ждала награда?— остатки тех Хадорингов, что еще не решились пересечь Восточный Белерианд и присоединиться к своим ушедшим сородичам, высоко ценились в Ангбанде, особенно женщины и дети. В этом Боргуху повезло: в селении почти не было мужчин - они давно подались на службу к лордам Дортониона или же к амлахингам в Химринг, а тех, что остались, не хватило для того, чтобы защищаться от хорошо вооруженных орков, так что схватка завершилась быстро и до последних минут своего злобного существования глава орков так и не смог понять, когда все пошло не так. А ведь подумай он, что тот мальчишка, севший на коня и умчавшийся на запад, вовсе не бежал в страхе, но сообразил отправится на поиск эльфийких патрулей, Боргух сам прикончил бы его прежде, чем тот смог добраться до своей клячи. Но кто-то из его разбойников засадил в мальчишку стрелу?— казалось, та попала в спину, и будь стрелок не таким косолапым, и будь сам Боргух не столь опьяненный удачей… Но его ослепила алчность - слишком хороша была добыча. Это его и погубило.Пение эльфийских рогов раздалось внезапно, огласило всю равнину и донеслось до самых небес. Маэдрос, лишь по случайности оказавшийся так близко от разграбленного селения, явился нежданно и уничтожил орков, которые настолько боялись Белого Пламени, что и не подумали сражаться. Они могли лишь бежать, бросая оружие и впадая в безумие от ужаса, обратно к тому ущелью, откуда пришли, но и там их ждала смерть?— всадники Химринга, разделившись на две равные части, обошли врагов с другой стороны. Боргух оказался зажатым в клещи, и, прежде чем умереть, приказал убить всех пленных, однако его приказу не суждено было свершиться?— Маэдрос с двумя своими воинами налетел на оставшуюся кучку орков и снес Боргуху голову одним ударом клинка, а тело его было растоптано копытами Хисвэ.Боргух не ожидал, что этот день, такой удачный поначалу, закончится тем, что его гнусная голова будет красоваться насаженной на эльфийское копье в середине сожженной и уничтоженной им же деревни. Рок настиг прислужников Черного Врага, а Судьба?— того, кто уничтожил их. Стоявший под звездными небесами, по середине пепелища Маэдрос, глядящий на орочью голову на копье со знаменем Феанора, еще не знал, что отныне с каждым своим шагом, вздохом или словом, во сне, наяву или на пиру, в своей цитадели или же далеко на западе, в белых стенах Барад Эйтель, или же в доме его друга и кузена среди туманов Дорломина, он приближался к ней.—?Гнусное дело,?— проговорил Эллемир, подошедший к своему властелину и родичу. —?Но, если только глаза меня не обманывают, это же Боргух! Белерианд избавлен от этого вражьего выродка. Как долго мы пытались его подловить…—?Рано или поздно они все кончают вот так,?— ответил Маэдрос и утер щеку тыльной стороной ладони?— на ней остался след черной орочьей крови. —?Сожгите эту падаль.Эллемир кивнул и коротко поклонился, а сын Феанора, еще раз взглянув на орочью голову, направился к Ромендилу - думать, что делать с освобожденными пленными. Было решено, что их надлежит забрать с собой в Химринг, хотя бы на время. У подножия Вечностуденого жили люди, потомки Амлаха, и их вождь вместе со своей золотоволосой госпожой Ларке всегда бы нашли для них приют. Так бывало и прежде?— так поступал и его отец, и отец его отца. Имлах, еще молодой и вовсе не готовившийся стать главой своего народа, поневоле принял этот титул. Его старший брат?— Ангбор?— погиб в битве с орками, не оставив жены и сына. Сам Имлах же изначально мечтал лишь о ратной славе, служил в дружине у Маэдроса и был ему другом, сопровождал его везде, даже после того, как стал вождем. В тот день амлахингов не было в дружине?— Ларке, госпожа людей и жена Имлаха, лишь недавно родила еще одно дитя, и по обычаю атани, они праздновали день анара?— конец первого месяца жизни и Маэдрос на время освободил того от службы.Так за заботами и разговорами прошла короткая ночь и занялся рассвет. Высокое, темно-голубое небо местами омрачалось черным дымом, который поднимался с догорающих домов и закрывал собой бледные, тающие звезды. Сгорело все, впрочем, не полностью?— большинство строений имело каменные фундаменты, где были погреба и кладовые, и люди, освобожденные из плена, пытались спасти хоть какую-нибудь мелочь из общего погрома. Маэдрос видел, как какая-то девушка плакала от счастья, когда из-под обломков удалось достать любимую кошку?— живую и не покалеченную, лишь со слегка подпаленной шерсткой и округлившимися от ужаса глазами; как какая-то старуха запихивала в плетеную корзину почерневшего от смога и гари когда-то белого гуся, который открывал красный клюв и шипел на свою хозяйку; как какая-то женщина сидела на прорубленном орочьим топором корыте и растерянно смотрела на то, что осталось от ее жилища. Повсюду слышались всхлипы, причитания и местами ругань и проклятья. Люди умолкали, когда мимо них проходил высокий рыжий Феаноринг в серебряных доспехах и со шлемом в руке?— кто-то кланялся ему, кто-то благословлял и благодарил, а кто-то лишь молча провожал взглядом, робея и не смея сказать ему и слова.На миг Маэдрос остановился у какого-то дома?— остов его полностью сгорел и то, что осталось, походило на обуглившийся скелет. На чудом уцелевшем заборе были надеты горшки, а бельевые палки, вместе с веревками, повалились в грязь. Среди одежды, когда-то висевшей на них, можно было увидеть заштопанные женские вязаные чулки, исподние платья с обтрепавшимся подолом, но?— к его большому удивлению?— сшитые из фаласского шелка. Видать, когда-то семья не знала нужды… Там же можно было увидеть два детских платьица.Острый эльфийских слух уловил какой-то шорох, словно бы в кладовой под домом, а потом тонкий писк, но то могла быть окованная в сталь дверь на заржавевших петлях. Маэдрос сделал было шаг, чтобы посмотреть, не было ли там кого, однако Ромендил, идущий к нему, громко окликнул своего арана по имени, и Феаноринг обернулся. Все кругом стихло, и хотя Маэдрос еще некоторое время прислушивался, но ни шороха, ни звука не повторилось.—?Прибыл Лоссильмэ,?— сказал нолдо. —?Парнишку они подлатали, как могли, но Анвэ нужны его травы и мази, чтобы рана поскорее зажила. Но жить он будет.—?Отлично,?— ответил Маэдрос.—?Парнишка оказался смышленым?— он рассказал, что знал об эльфийских патрулях и скакал к разъездному камню, чтобы хотя бы дать знать о нашествии орков, но в глубине души надеялся встретить хоть кого-нибудь. Ему повезло?— хорошо еще мы отправились к Гелиону, а не на запад, как хотели изначально.Помолчав, ожидая, не скажет ли Маэдрос что-нибудь, Ромендил продолжил:—?Людей мы собираем и я, как ты и приказал, отправил гонца к Макалаурэ, с головой орка. И еще одного воина в Химринг, чтобы готовились к встрече. Удалось найти с десяток телег, которые могут ехать, еще столько же можно починить?— Метелайро и Карнимиро, так что стариков и немощных можно усадить на них. Беда в том, что лошадей всех перебили, как и скот, так что даже пахотных быков не осталось. Придется запрягать наших коней.—?Другого выхода нет,?— отозвался Феаноринг. —?Мы все отправимся пешими. Те лошади, которые останутся не запряженными, понесут детей и женщин. Только те, кто молод и крепок, пойдут пешком.Ромендил поклонился и удалился исполнять приказ. Маэдрос задержался еще на несколько минут, озираясь кругом. Люди постепенно стекались к тому, что когда-то было деревянными воротами?— вот беспечность! Они надеялись, что их мужья, братья и отцы, несущие службу у сына Феанора, смогут настолько защитить весь край, что даже каменной стены не удосужились возвести! Но и он хорош?— надо было не ждать, пока попросят помощи, надо было самому прислать сюда каменщиков! Интересно, сколько эдайн еще умрет прежде, чем эльдар научатся понимать их, принимать то, что мыслят они, хоть и схоже, но по-разному? Что Эльфы, назвавшись старшими братьями, несут ответственность за Младших? Не так разве говорил Финрод? А он был мудрее и милосерднее многих, и знал о смертных побольше других.Громкий плач, сменившийся причитанием, заставил Маэдроса повернуться?— он увидел молодую женщину, которая, цепляясь то за локоть одного из нолдор, то за руки пожилой аданет, что-говорила на языке людей. Их наречия сын Феанора не понимал, но все же направился к ним. Впрочем, узнать что-либо от женщины он не смог?— она начала царапать себе лицо, а потом лишилась чувств.—?Что случилось, Айкалиндо? —?спросил Маэдрос, смотря как его воин бережно поддержал ее, а потом взял на руки. Пожилая аданет тихо всхлипнула и погладила молодую по голове.—?Она плакала, так как у нее погибло дитя,?— ответила она за воина.—?Но она не желает этого признавать, аран. Говорит, что ребенок жив,?— отозвался Айкалиндо, покосившись на нее. —?Говорит, нет ее среди мертвых.—?И не будет,?— пожилая аданет взглянула на Маэдроса. —?Господин, ее дом сгорел дотла, ребенок был там. Его не успели спасти. Она, она, бедняжка… —?раздался всхлип,?— совсем умом тронулась.Феаноринг промолчал, поглядев на молодую женщину. Лицо показалось ему знакомым, впрочем, все аданиси казались ему похожими; ее бережно уложили на одну из повозок и накрыли подпаленным одеялом. Маэдрос еще раз посмотрел на молодую аданет?— он мог лишь смутно представить, какое горе постигло ее. Когда Амрод чуть не сгорел на подожженном корабле в Лосгаре, он сам едва не лишился рассудка: хорошо еще Келегорм вовремя успел вытащить его?— у брата лишь подгорели волосы да брови, и он получил парочку ожогов. Отец тогда не отходил от него несколько дней, сидел рядом в шатре и держал за руку, точно маленькое дитя.Уже не в первые Маэдрос задумался о судьбах Эльфов и Людей. Что же на самом деле было изначально задумано Эру? Какой должна была быть судьба двух народов, ведь так и было велено?— жить вместе, в Арде, бок-о-бок. Вдалеке, на востоке, темнеющей грядой виднелся Таргелион, весь покрытый лесами и холмами, до самых берегов Хелеворна и подножия Голубых Гор. На севере-западе, голубая дымка?— Дортонион. Нельзя было не вспомнить об Айканаро и его аданет по имени Андрет из рода Беора. Не мог Маэдрос и не вспомнить гордую Халет, владычицу халадинов и своего брата Карантира. Печальны были их пути, не пройденные до конца, оставившие горький след в памяти и Эльфов, и Людей. Могло ли это все быть Искажением Врага? Могло ли быть так, что Эру задумал это изначально, или в сердце этого мрака, во что погружалась Арда Искаженная, он словно бы поставил условия?— свет познает лишь тот, кто пройдет путь горя и печали до конца? А, может, такова была отныне судьба всех, кто жил под этими небесами, и пока мир не будет разрушен и создан вновь, ничего не исправится? А будет ли место в этом новом мире им, эльдар? Никто не знал, что за путь уготовил им Создатель…Но все это было праздными размышлениями. Надо было возвращаться в Химринг, устроить этих несчастных людей, а потом разобраться с братцем Маглором и поинтересоваться, как он проворонил такую громадную шайку.Лишь раз обернувшись на сгоревшее селение, Маэдрос направился к своим воинам.Занимался новый, яркий день?— светлый и теплый.Колесо Судьбы сделало свой поворот.