1 (1/1)

Я часто люблю вспоминать, как всё начиналось. Как грустно бы мне не было.В четыре года я впервые попала на каток. Я помню, как упиралась и не хотела идти, но попав туда, я была восхищена. Я наблюдала за каждым движением юных фигуристов и с удивлением замечала, как точно и элегантно выполняются элементы. Ничего прекраснее не видела за всю жизнь. Я сразу же влюбилась в Лёд. Он был мне всем в то время, когда я любила, радовалась, боролась, унывала и падала духом. Он всегда был рядом, поддерживал меня и никогда не предавал. Я всегда знала, чтобы не произошло, он поймает. Сколько вместе всего пережили и не вспомнить. Даже хотя бы Чемпионат Испании в Гранаде, когда мне удалось обойти лучшую на то время фигуристку Лодовику Комельо и занять драгоценное первое место.Мы тренировались вместе с Лодо у знаменитых тренеров Испании - Ивана Саэса и Каролины Санс. Мы вдвоём были лучшими. Вместе жили, учились и проводили всё свободное время. За столько времени, она стала мне, как старшая сестра, я чувствовала её поддержку постоянно. Лодовика часто помогала мне на тренировках, давала советы. Во многом благодаря ей, я добилась всего того, что имела. Несмотря на это я всегда была в её тени. Но после Гранады всё изменилось. Я была в центре внимания всей Испании, меня называли её надеждой.Постоянные выступления и тренировки забрали меня из семьи и отдалили от друзей. Лёд был моей жизнью. Я потеряла всех, не осталось никого. После и Лодовика переехала в Канаду.Я съехала от отца в другой город, где и тренировалась, тем самым потеряв последнюю поддержку. Последние два года были очень трудными. Моё состояние сменялось по щелчку с невероятного самолюбования из-за очередного выигрыша на невероятное самобичевание из-за очередного проигрыша. Мне не давали покоя, постоянно упрекая или восхваляя. Я отдавала всю себя, не получая ничего. Я не любила то, чем занималась и что меня окружало. Я любила только Лёд. Но пришло время попрощаться и с ним. Так не могло долго продолжаться, и я сломалась. В 16 году меня отправили на Чемпионат Мира. Это уже намного серьёзней: давление было невероятно тяжёлым. К концу программы мне предстояло выполнить последний прыжок, который давал огромные шансы на победу, но я не справилась. Это было последней каплей. Позвоночник не выдержал, что привело к серьёзной травме межпозвоночных дисков. После нескольких тяжёлых операций, я ушла из спорта. Пусть врачи и твердили наперебой, что травма больше психологическая, я просто устала бороться.Теперь я вернулась домой в Толедо к родным и близким. Мы не особо часто разговариваем о моей неудавшейся карьере и о фигурном катании в целом. Папа неловко переключают канал, когда мы натыкаемся на очередной чемпионат, и это довольно забавно, пусть и является в некотором роде стеной между мной и ним. Я не разговаривала с отцом о моём состоянии и не хочу.Сейчас всё очень даже спокойно. Я работаю в небольшой кофейне моего брата, по утрам гуляю с Коко и пытаюсь вновь влиться в это быстротечное течение жизни. У меня даже появились друзья на работе, пусть и не очень близкие. Мы встречаемся с ними каждые выходные и проводим вечера за барной стойкой и согревающими напитками, ведя бесконечные разговоры. Эти люди не такие уж и плохие, они просто тёплые, слишком улыбчивые и мягкие. Они не посвящают других в свои проблемы, предпочитают веселиться и отдыхать. Что делаю и я, постоянно напоминая себе, что всё так, как должно быть.Моего брата зовут Руджеро или Рудж. Он, наверное, настоящий лучик света в моей жизни. Мы всегда были вместе, каждую минуту нашего детства, до того момента, когда я уехала, выбрав спорт. После Чемпионата Мира 16-го года, он забрал меня и привёз домой, предложил работу, и до сих пор пытается помочь мне восстановиться. Вместе с папой и Марией они предоставили мне комфортные условия, чтобы отогреться и вернуться к обычной жизни. Если бы не они, я бы так и не смогла ходить, иметь возможность жить нормальной жизнью и быть с ними. Рудж единственный, кто пытался заговорить со мной о фигурном катании и о моих планах, но он слишком деликатный, чтобы спросить прямо. Он часто зовёт меня на каток, предпочитая делать тонкие намёки. Но после случившегося у меня появился некий страх передо льдом, пусть я никому в этом не признаюсь.—?Ой, да брось, хватит переживать и просто пойдём прокатимся. Возьмём самые потрясающие и острые коньки, и проедем пару кружочков вместе. Ну же! Как в старые добрые, когда я ещё занимался фигурным! —?не переставая, пытался уговорить меня Рудж.—?Руджеро, твоя сестра уже сколько раз говорила нет, перестань её доставать! —?вмешалась Мария, которая ощущала некую неловкость, каждый раз, когда дело доходило до коньков.Мария - родная сестра моей мамы. Мамы не стало, когда я была совсем маленькой. У меня не осталось о ней никаких воспоминаний, в отличие от Руджа. Именно мама привела его на каток, и не могла дождаться, когда наступит моя очередь. В те времена, по словам отца, Рудж был совсем другим: отстранённым и неприятно холодным. После смерти мамы он совсем замкнулся в себе и отдалился от всех нас. Но Мария вовремя оказалась рядом, подарила необходимое нам всем тепло, восстановила быт и мы зажили по-новому. Теперь и всегда она остаётся нам с братом самым близким человеком, который всегда рядом. —?Всё нормально, Мария. Я уже привыкла к его жалким попыткам. —?я с усмешкой взглянула на брата.—?Ну же, Тини! Позовём ребят с работы и покажем, как надо! —?Рудж не отступал, впрочем как и всегда.—?А ты то откуда знаешь, как надо? —?опять вмешалась Мария.Он запнулся, но я остановила приближающийся спор:—?Я не пойду на каток, но если ты хочешь, мы можем прогуляться.—?Хорошо, и то лучше, чем грустить в такую пасмурную погоду,?— он обнял меня и поцеловал в макушку.Погода и вправду была не из приятных, но мне надоело сидеть дома и пересматривать очередное безупречное выступление Лодовики на открытых прокатах, в котором она как всегда прекрасна. С тех пор как я вернулась домой, она связывалась со мной дважды. Мы беседовали обо всём, кроме Льда. Она, как и многие, боится поднимать эту тему, но мне было приятно услышать её, расспросить о её жизни и будущих целях. Смотря её выступления просыпается надежда на то, что ничего ещё не потеряно и жизнь продолжается.До пристани мы дошли в полном молчании, сменяющимся частыми попытками Руджа выйти на интересную тему. Во время всей прогулки, он пытался заговорить о чём-то, но так и не смог.—?Ты что-то хочешь сказать? Я же вижу, что ты пытаешься подступиться к разговору,?— наконец я спросила его.Руджеро ничего не ответил, только взглянул на меня этим тёплым и искренне любящим взглядом, как умеет только он.Я закатила глаза:—?Только не говори, что это из-за травмы и из-за фигурного в целом.—?Тини, настало время поговорить. Папа и Мария очень беспокоятся, ведь ты жила фигурным катанием, это было твоё всё, а теперь мы не разговариваем об этом. Ты даже не хочешь просто попробовать встать на коньки. Я много читал об этом... О том, как сложно восстановиться и много кто ломается. Но ты же не из слабых, Мартина! —?было видно, как он волнуется, и как ему неловко.Я не сдержала смех:—?Читал?! Неужели всё так плохо?—?Это не смешно,?— он смутился,?— Просто мы подумали, может ты боишься. Если что, знай, я всегда рядом, и я готов поддержать тебя, чтобы ты не придумала. Мы не говорили об этом с момента твоего приезда. Но время пришло, Мартина.Заметно, как ему сложно, но я не знала, что ответить. Наверное, я ещё была не готова. Но с другой стороны мне надоела эта неловкость.—?Прости, но я не могу. Я… Я боюсь…—?В этом вся проблема, понимаешь? Чтобы жить дальше ты должна отпустить, перестать думать и главное бояться. Ты должна подружиться со льдом, чтобы отпустить и проститься, как друзья…Я не понимала, что со мной происходит. Я правда очень боюсь его, ведь можно сказать, что Лёд предал меня. Он не поймал… Но я не могу забыть того, что было между нами. Я скучаю по нему, по его приятной холодности и отстранённости, но несмотря на это по теплу и заботе, которая исходит от него. Этого нет ни в ком и ни в чём, только Лёд так умеет.Я посмотрела на Руджа. В его глазах читались сочувствие и преданность. Всё это время он хотел помочь, хотел пробраться в это застывшее сердце и достучаться до него, напомнить, что мне дорого и чего я хочу. Я не понимала этого. Весь этот год я была так одинока, но теперь я знаю, что готова. Я обняла брата. Мы вернулись домой в обнимку, рассказывая друг другу о самых приятных и запоминающихся моментах детства. Теперь я понимала, стены больше нет и мы с братом близки, как никогда прежде.