Музыка-однодневка (1/1)

Сон слишком походил на явь, особенно тем, что не удавалось пробудиться. Самым страшным было чёткое понимание: кричать и звать на помощь бесполезно?— рядом никого нет. И пока сердце в панике металось, а разум искал способы освободиться от оков забытья, глаза смотрели с высоты полёта летучей мыши на благодатные туманные земли. Да, здесь отзывалось эхо войны, и многие лица выглядели напуганными, однако в целом Хитлум жил прежней жизнью, в которой у каждого было своё место.?Посмотри на города и дороги. Покажи их, нарисуй глазами карту на чистом листе?.—?Нет! —?попыталась выкрикнуть эльфийка, чтобы разбудить себя собственным голосом.?Ты пользовалась помощью Владыки, так помоги ему теперь в ответ!?Глаза видели пути, по которым приходилось ездить, здания, в которых бывала…—?Нет!?Услуга за услугу, дорогая. Ты покажешь дороги, а я?— её. Ты же хочешь знать, кто она, как выглядит, чем занимается. Ты мечтаешь понять, чем она лучше тебя, и как это исправить! Я помогу?.Каким-то неимоверным усилием, не применявшимся никогда ранее, колдунья разорвала связь с бывшими союзниками и, обливаясь холодным потом, села на кровати, громко судорожно дыша.Возвращение из летнего домика в восточное крыло дворца менестреля не заладилось с самого начала, когда в пути на каждом шагу попадались патрулировавшие дороги воины, спрашивавшие обо всех увиденных животных и птицах. Зеленоглазка поначалу недоумевала, для чего нужны подобные сведения, а патрульные не спешили объяснять, однако всё же нашёлся среди Нолдор один собрат средиземской колдуньи, который рассказал, что зверьё и пернатые не только могут быть шпионами врага, но и материалом для создания новых чудовищ, как уже случилось с какой-то несчастной ящерицей.?Не хотел бы я оказаться на месте этой тварюжки?,?— сказал Авар, прощаясь и желая лёгкого пути.Однако сложности на этом не закончились. Оказалось, что из осадного лагеря приехал принц Финдекано и потребовал от отца выселить на максимально далёкое расстояние от дворца всех менестрелей, особенно, Аклариквета и его семью, поэтому артисты отправились на Митрим, рассчитывая, что этого достаточно. Оказалось?— нет. Астальдо заявил, что если не прекратятся спектакли во всех театрах, независимо от их сюжета, потому что разбираться, где есть политическая игра, а где нет, ему некогда, он заберёт актёров в своё войско.?С меня хватит!??— бросила в лицо дяде концертное платье Улыбка, забрала сестру и уехала на юго-восток.?Прошу тебя,?— Аклариквет, догнав Зеленоглазку на тракте, был готов встать на колени,?— прими у себя моих певцов! Я что угодно для тебя сделаю, отдам всё, что у меня есть, только спрячь их. Ты же понимаешь, что будет, если Тьялинельо и остальные окажутся среди воинов Первого Дома!?Несмотря на приближающиеся холода, колдунья согласилась и пришлось возвращаться. Оставалось надеяться, что главный враг хитлумского искусства не пробудет у отца всю зиму, чтобы не пришлось утеплять и достраивать летний дом, ведь большое жильё одинокой эльфийке будет в тягость, а размещать всех, кого нельзя отправлять на Ард-Гален, в двух комнатах, кухне, коридоре и на веранде?— крайне неудобно. Артисты-Нолдор, разумеется, умели не только петь и танцевать, поэтому быстро соорудили похожие на лестницы кровати, прибив их к стенам так, чтобы в одном помещении могли с комфортом ночевать восемь эльфов: трое?— по периметру, двое?— на полу, и это почти решило все проблемы. Зеленоглазка убрала свои вещи в кладовую, а что не уместилось, упаковала в мешки и увезла на зимовку в восточное крыло дворца, по новой преодолев все сложности поездки, связанные с патрулями и допросами.Оказавшись практически в одиночестве в огромном пустом помещении, колдунья не раз ловила себя на мысли, что лучше мёрзнуть и тесниться в компании друзей или даже малознакомых эльфов, чем день за днём слушать эхо собственных шагов.А теперь ещё и чары…Вскочив с постели, колдунья начала собираться в дорогу. Нолдор, занявшие её дом, вполне способны подвинуться ещё немного.И вдруг раздался стук в дверь. Не узнать его было невозможно?— только один эльф во всей Арде стучал так: робко, но в то же время настойчиво, давая понять, что отказ впустить его не принимается, тихо, только не услышать не получится.Зеленоглазка удивилась, однако была настолько рада визиту, что не стала ничего спрашивать, а просто открыла дверь и крепко обняла гостя.—?Ты уезжаешь? Куда? —?Аклариквет сразу заметил собранные в дорогу мешки. —?Что случилось?—?Мне надоело быть одной,?— почти честно сказала эльфийка, отпустив менестреля из объятий.—?Значит, твой отъезд слегка откладывается,?— улыбнулся королевский певец, проходя в покои и садясь за резной стол у высокого стрельчатого окна. —?У меня к тебе совершенно неотложное дело.—?А ты смелый,?— с интонацией, с которой обвиняют в глупости, сказала Зеленоглазка,?— приехать сюда, не дождавшись, когда принц вернётся на войну…—?Господин Финдекано запретил мне петь,?— деловито поднял указательный палец менестрель. —?Но ездить по Хитлуму я пока свободен. К тому же, как ты понимаешь, я не просто музыкант, а советник верховного нолдорана, притом ближайший, пусть меня так и не называют, факт это не отменяет. Я не имею права вечно прятаться и пропускать важные встречи у владыки. Если даже меня не допустят на совет, я переговорю с господином Нолофинвэ после. Принц рано или поздно уедет, и мои артисты должны будут сразу же приступить к работе.—?Так,?— заварив ароматные травы и добавив сушёных ягод и мёда,?— наигранно серьёзно произнесла колдунья,?— что привело тебя к королю, я поняла. А как насчёт меня?—?Твой маленький домик без тебя скучает, и никакая весёлая толпа не в силах заменить хозяйку,?— заулыбался Аклариквет, принимая горячую чашку из рук подруги. —?Надеюсь, это не приворотное зелье?—?Дорогой мой Вильварин,?— танцевальным движением развернулась и оперлась бедром о стол Зеленоглазка,?— я пока не сошла с ума от безответной любви к тебе настолько, чтобы рисковать жизнью ради ночи в твоей постели. Ты представляешь, что со мной сделает верховный нолдоран, если я лишу тебя способности соображать даже на недолгое время?—?Нет,?— сделал невинные глазки менестрель. —?Не представляю. Может быть, отправит на Ард-Гален?—?Хм,?— погладила подбородок эльфийка, подняв глаза к расписному потолку,?— а там меня, пожалуй, станут чествовать как героя за такое благое деяние.Аклариквет искренне расхохотался, однако Зеленоглазка внутренне содрогнулась, представив, что окажется близко от земель бывшего владыки.—?Спасибо, что приняла меня, напоила, согрела,?— начал вдруг грустнеть менестрель,?— а я собирался испортить тебе настроение. Просто, Лайхениэ,?— певец отвернулся к окну,?— мне больше некому это рассказать. Не артистам же.Аклариквет замолчал. Колдунья хотела спросить очень многое, но чувствовала: не стоит, друг всё скажет сам.И точно не нужно говорить ?опять дело в Нерданель??—?Моя музыка,?— менестрель закрыл глаза,?— она как бабочка-однодневка. Забавное сравнение, звучащее из уст эльфа по имени Мотылёк, да? Но это так. Я каждый раз, что бы ни писал, душу наизнанку выворачиваю, сжигаю себя изнутри, проживаю сотни чужих судеб, принимая на себя никогда не существовавшие боль и радость. Силой заталкиваю в себя чужие чувства и эмоции, преобразую в истории, которые убивают меня, как личность… Потом я возрождаюсь, вспоминаю, кто я, пою, со мной выступают мои артисты… Проходит миг, и мои песни, которые я с таким трудом создаю, становятся не нужны. Понимаешь, любой повар сейчас бы посмеялся надо мной, но это разные вещи. Да, блюдо готовится и съедается, но рецепт живёт. С моей же музыкой всё иначе. Каждая песня существует только самой собой, только пока её поют. Я сочинял прекрасные…Оценивающе посмотрев на молчаливую собеседницу, Аклариквет попытался понять — кажется ли в её глазах смешным и жалким. Колдунья была спокойна, не выражала никаких эмоций, однако это не означало безразличия?— менестрель ощутил душевное тепло, поэтому улыбнулся и махнул рукой.—?Ладно, признаю, мои песни отвратительны. Но каждая из них для меня шедевр и венец творения! Ты не слышала и половины всего, что я написал! А знаешь, почему? Потому что их никто не поёт! Я лил кровавые слёзы вместе с городом Альквалондэ, я вдыхал желание жить в отчаявшихся. Да, я пел ужасные вещи о Нолдор, но именно такая музыка была нужна Тэлери. И что же? Пожар войны утих, и смолкла моя музыка. Я рисковал быть убитым сторонниками Феанаро, когда исполнял выстраданные баллады о нём, принимал на себя главный удар молвы, но Феанаро погиб, и теперь никто не осмеливается вспоминать мои стихи. Столько сил было потрачено на то, что придали забвению! Я замерзал в Хэлкараксэ, но шёл и пел для тех, для кого нужно! Праздник Объединения! Мой спектакль был гениальным! Но и его больше никогда нельзя будет поставить на сцене…Аклариквет тяжело вздохнул, допил остывший отвар.—?Прости,?— морщась, словно от чего-то кислого, произнёс менестрель. —?Я слишком много хвалю себя и ещё больше жалуюсь. Это недостойно мужчины, я ничтожество и бездарность. Но мне теперь гораздо легче, могу идти по делам.Зеленоглазка удивлённо подняла бровь.—?И что это было? —?спросила эльфийка. —?Я думала, мы опять поколдуем, а потом споём.—?Мне нельзя петь,?— важно напомнил Аклариквет, вставая из-за стола. —?Но как только станет можно, я приду снова.