Третий Дом близко (1/1)

Решение было окончательным, и в правильности выбора в сердце более не находилось места сомнениям, несмотря на то, что любой посоветовал бы поступить иначе: остаться.Да, так было бы лучше, удобнее, безопаснее, выгоднее, и даже сам Тьелпе уговаривал бы любого не покидать Дориат. Любого. Но не себя. И на то были причины, пусть и глупые, и по-детски наивные, и сам Нолдо понимал, насколько его поведение бессмысленно, однако не мог поступить иначе, как бы ни хотел.?Снова пытаешься противопоставлять себя остальным? —?спорил сам с собой Куруфинвион. —?Что и на какое место на этот раз выльешь в знак протеста??С невольной усмешкой взглянув на изуродованную золотом ?серебряную руку?, Нолдо перевёл взгляд на пустой лист. Что можно написать Артанис? И через кого передать? От мысли, что кто-нибудь может прочитать сокровенное послание, начинали дрожать руки, и Тьелпе оттолкнул от себя ненужную бумагу. Нет, лучше и вовсе ничего не писать! Ведь…Мысли закружились ураганом. Артанис… Она, наверно, ненавидит Первый Дом Нолдор за их деяния, ведь её родная мать родом из Альквалондэ! А Феанаро… Он и его войско разгромили город, уничтожили тэлерийскую святыню, убили сродников Нэрвен…—?Келеборн… —?вздохнул Куруфинвион, проводя ладонью по лицу. —?Пусть ты наглый лжец, но…Тьелпе тянуло высказать, что он думает о самозванце, однако молодому эльфу слишком сильно хотелось верить, что его великий прославленный предок не убивал сына Ольвэ. От столь глупого самообмана почему-то становилось легче на сердце, и Нолдо просто избегал встреч с тэлерийским лжецом, общаясь лишь с Дуилино, Амдиром и наугрим.Снова взглянув на лист бумаги, Тьелпе с ужасом представил, как встречается с возлюбленной, приехавшей в Дориат… с мужем! Или… Вдруг Артанис подарит сердце кому-то из подданных Тингола, и тогда…Понимая, что не хочет видеть прекрасные влюблённые глаза, смотрящие на кого-то другого, сын Куруфинвэ Атаринкэ встал из-за стола и продолжил собираться в дорогу.***Вино в бокале заканчивалось слишком быстро, однако совершенно не затуманивало разум, не приглушало страх и чувство вины за то, что жив. Отчаянное сопротивление мыслям о смерти, доводы, будто, продолжая дышать и ходить по земле, можно искупить любую вину, исправить ошибки, помочь кому-либо, создать нечто великое или просто быть счастливым, казались недостойной, мерзкой трусостью, и почему-то именно сейчас, когда пришли вести о тьме, накрывшей север, о родне короля Дориата, собирающейся поселиться в его безопасных землях, стало особенно тяжело мириться с самим собой.Перед мысленным взором вставали картины прошлого: радостные, грустные, безмятежные и тревожные, трагичные и страшные, но всё перекрывало мучительное воспоминание: один лишь взгляд обречённого на смерть принца Вольвиона, ищущего поддержки в самый страшный момент готовой вот-вот оборваться жизни.?Я должен был умереть с ним, я ведь давал слово!..??Но ведь я не обещал бессмысленно гибнуть! Я обещал защищать!??Защитил. Хвала и почёт?.Схватившись за голову, самозванец сдавленно застонал и выпил ещё. Сейчас казалось, что лучше пусть королева Артанис расскажет правду, и тогда владыка Тингол… А что он сделает? Прогонит со своей земли? Да… прогонит. Ну и что?—?А ведь не всё так плохо,?— неожиданно для самого себя улыбнулся Келеборн.И вино, наконец, подействовало.***На полном скаку встав ногами на седло, легко оттолкнувшись, Маблунг прыгнул на толстую ветку могучего фиолетоволистого ясеня, подтянулся и забрался на высоту, с которой лучше не падать. Перепрыгнув на соседнее дерево, воин в одно мгновение, легко соскакивая по качающейся кроне, слетел вниз и снова оказался в седле, сразу же выпустив стрелу в мишень, попав практически безукоризненно в центр.Белег отвернулся к реке, чувствуя, что не в силах искренне, от души радоваться за соратника, демонстрирующего свои умения маленькому сыну и племянникам, вдохновляя детей собственным примером, показывая, на что способны бесстрашные защитники границ Дориата. Лицемерить, изображая веселье, не хотелось, и воин, прогоняя мысли о том, что не хочет жениться ни на ком, кроме принцессы Лутиэн, что, разумеется, невозможно, а, значит, мечтать о наследниках смысла нет, пошёл вдоль кромки воды, вспоминая пологий песчаный склон, что был здесь до затопления.—?В большинстве своём, дориатрим с радостью ждут прихода заморских сородичей,?— издалека нараспев заговорил Даэрон, жестом давая понять воину, что хочет с ним побеседовать без свидетелей. —?Но это временно, друг мой: советник Саэрос умело и с достойным лучшего применения упорством рассказывает всем и каждому подозрительные вещи. На закончившемся только что совете, который я с превеликой радостью покинул, чтобы не сидеть в пещерах, а гулять, любуясь сохраняемой магией природой, Саэрос пытался заставить меня усомниться в моём таланте книжника и певца, и, представь только, Белег… Ему это удалось!***—?Слышал ли ты, именующий себя менестрелем и книжником. Летописцем! Слышал ли слова короля Тингола и королевы Мелиан о вестях, присланных лордом Корабелом?Даэрон не считал себя обязанным отвечать Саэросу, но в присутствии владык приходилось подчиняться главному советнику.—?Отвечай мне, именующий себя лучшим из певцов!—?В отличие от именующего себя главным советником,?— неохотно отозвался Даэрон, от вскипающего раздражения забыв даже о Лутиэн,?— я внимаю словам королевской четы.—?В таком случае, ответь, ме-не-стрель,?— Саэрос наклонился над столом,?— как ты планируешь отстаивать престиж своего Владыки? Что предпримешь, чтобы оставаться лучшим певцом Средиземья? Ты понимаешь, что это нужно? В состоянии осознать, для чего?Пришлось хотя бы кивнуть в знак согласия.—?А смог ли ты прочесть зашифрованное послание?Вопрос поставил в тупик. Даэрон замер, и советник злорадно хохотнув, откинулся на спинку мягкого стула.—?Я так и знал! —?сложил ладони у губ Саэрос. —?Ты не настолько умён и талантлив, каким хочешь казаться. Что ж, если Владыки позволят, я объясню всё так, чтобы понял даже ты, именующий себя менестрелем. И, знаешь, что странно? Моя юная племянница такие тонкости сразу чувствует и замечает, а потом плетёт кружева рифмы, складывает песни. Не сомневаюсь, скоро именно Нимродель будет петь на всех самых важных событиях, а не Даэрон, кому достаточно редкого внимания лишь одной слушательницы. И его можно понять! Если прекрасная принцесса Лутиэн одарит благосклонностью хоть раз, более ничьей хвалы не пожелаешь.—?Объясняй, советник,?— равнодушно произнёс Даэрон, уставший от нападок и невозможности ответить.—?Я объясню,?— неожиданно появился Келеборн, которого никто не звал. Принц вообще не должен был знать про совет, однако пришёл. Ощутился запах вина.—?Для начала,?— Саэрос встал с места,?— объясни, что ты здесь делаешь!—?В Амане,?— мило улыбнулся самозванец,?— было принято проводить советы в широких кругах, присутствовали все мужчины королевской семьи и даже некоторые женщины, к примеру, жена моего старшего брата и наша сестра. Отец говорил, будто в Эндорэ тоже вожди советовались со всей роднёй. Не верю, что дядя Эльвэ решил нарушить традиции.Тингол и Мелиан молчали, держась за руки и смотря друг другу в глаза. Не получив запрета говорить, Келеборн взбодрился ещё больше:—?Принц Турукано, Тургон, как его называет Новэ Корабел, не хотел никого унизить или показать превосходство рождённых за морем. Я знаю его, и могу поклясться?— Тургон никогда не был высокомерным гордецом.—?А кто был? —?прищурился Саэрос.Очень хотелось честно перечислить дюжину имён, однако Келеборн удержался от соблазна.—?Живя вблизи Айнур,?— самозванец поклонился Майэ Мелиан,?— невозможно возгордиться, ведь в любой момент можно встретить тех, кто красивее, сильнее, искуснее, умнее.—?Король Тингол,?— перебил Саэрос,?— говорил о Тургоне обратное. Этот эльф считает себя избранником Валар, ведь его брату помогал сам Манвэ!—?Король этого не говорил,?— спокойно, однако твёрдо произнёс Даэрон.—?Что? —?советник опешил.—?Король Тингол этого не говорил,?— повторил менестрель, воодушевившись неожиданно появившейся поддержкой в лице Лже-Вольвиона.—?Ты просто неверно понял сказанное,?— нашёлся Саэрос,?— видишь ли, как вышло? Тургон хвастается благосклонностью Валар, подвигом брата, называет отца мудрейшим, а сам при этом убегает со своим народом на юг, и, что самое интересное, не объявляет себя королём, а просит помощи вассала владыки Тингола, обещая подчиняться ему! Вы что, не понимаете? Это странно! Подозрительно!—?Принц Тургон готов подчиняться кому угодно, кроме отца,?— проговорила нежным голоском Нимродэль, сидевшая с арфой в отдалении, в компании ещё трёх менестрелей. —?Не так всё хорошо у этого народа. Однако, за дивными строками его летописца можно не увидеть никакой тьмы, утонув в лучах таланта поэта.Даэрон до крови прикусил губу.***—?Теперь понимаешь, Белег,?— печально вздохнул Даэрон, смотря на быстрое течение реки под мостом,?— мои заслуги скоро забудут, меня сместят, и Лутиэн окончательно бросит меня. Мне не будет места ни при дворе короля Тингола, ни у ног принцессы, ни на праздниках, ни в книгах. А хуже всего то, что я не в силах изменить ситуацию. Мне действительно никто и ничто не нужно, я хочу лишь быть… любимым.Воин промолчал.—?Я не могу петь об интригах! —?взмолился менестрель. —?Не могу! Не хочу! И меня этим попрекают!Ответить снова было нечего. Молчал даже ветер. Весь Дориат в безмолвии ожидал непрошенных гостей, и до страданий поэта никому не было дела.