Горе объединяет (1/1)

Очередная сложенная изо льда могила со вставленными в зазоры между блоками шёлковыми цветами осталась позади, и разговоры постепенно возобновились.Могил было много: одиночные, семейные, групповые… Огромная замёрзшая полынья… Путь следования короля Нолофинвэ был выложен телами погибших от мороза и зубов хищников эльфов, и королева Артанис, мысленно прикидывая потери среди своего народа, улыбалась существенной разнице в свою пользу.Дорога, проложенная сквозь белую пустыню, была засыпана снегом, её приходилось расчищать, но всё равно Нолдор продвигались быстро.—?Я хотел уйти в Средиземье,?— вздохнул Финдарато, выглядывая из утеплённой кареты и замечая очередное кладбище,?— чтобы увидеть живые цветы. Тоскуя по нежным лепесткам и чарующим ароматам, я делал цветы из шёлка, смазывал края ткани пахучими маслами. Потом… Великая Йаванна дала в Валиноре жизнь новым цветам, но мы уже приняли решение и ушли от них… К цветам из шёлка на могилах в Хэлкараксэ. За это определённо стоит выпить.Достав завёрнутую в шерстяной платок флягу с горячим вином, Финдарато отпил и, закрыв глаза, откинулся на спинку мягкой утеплённой скамьи. Артаресто поджал губы и отвернулся. Артанис взяла у брата флягу и сделала глоток.—?Да, любимый мой братец, ты кругом прав. И, если следовать твоей логике, следующие цветы, которые мы увидим, будут живыми.—?Если это так, моя драгоценная сестра и королева,?— не открывая глаз произнёс Финдарато,?— то первым, что я сделаю, увидев настоящие цветы, будет прекраснейший венок для прекраснейшей эльфийской девы.Артанис с улыбкой покачала головой. Брат неисправим. Никогда нельзя наверняка знать, о чём он думает, говоря всю эту ерунду. Возможно, оно и к лучшему.***Каждый порыв ветра теперь пугал до содрогания, рождая в воображении картины нового урагана, несмотря на чистое звёздное небо и отсутствие вихрей на горизонте.—?Питьо опять убежал,?— с грустью сказал Глорфиндел Эктелиону,?— поднимаясь вместе с ним на высокую гору, с которой прекрасно просматривался и оставшийся далеко позади лагерь, и подходящий с юга народ короля Финдарато Инголдо, и море, ледяное и чёрное, и тонущий во мгле перешеек, до которого уже совсем недолго идти. А за ним?— берег Эндорэ. Неужели цель почти достигнута?—?Твой зверь вернётся, как всегда,?— улыбнулся Эктелион, убирая за спину снаряжение для подъёма на гору. Когда-то ему казалось невозможным забраться по такому склону…—?Я знаю,?— кивнул Глорфиндел, печально улыбнувшись. —?К тому же, неизвестно, сколько времени мы ещё простоим на месте. Опять задерживаемся.—?Тебе это не нравится?—?Это никому не нравится, друг мой. Но мы не можем тащить на санях такое количество пострадавших. Сам понимаешь.Разговор снова утонул в горьких воспоминаниях. Эктелион смотрел на друга и словно опять видел его лежащим в постели с закрытыми глазами и ни на что не реагировавшим, когда только стало известно о гибели Эленвэ. Потом, конечно, Финдэ справился с собой и, не говоря ни слова даже Митриэль, ушёл помогать сооружать склеп. Нолдо молчал вплоть до окончания строительства, когда под огромный купол внесли все тела и заделали вход, поставив последние ледяные блоки, разумеется, тщательно проверив, не проник ли к мертвецам кто-то живой, решивший, что жизнь более не имеет смысла. На искрящейся под звёздами поверхности склепа скорбящие Нолдор выгравировали имена погребённых, навек покинувших своих родных.Слишком много горя… Но и поворачивать назад поздно?— Средиземье совсем рядом.—?Здесь есть, на кого охотиться,?— приободрился Глорфиндел, смотря вниз на побережье,?— подай сигнал остальным, а я спускаюсь.Сказав это, эльф, рассмеявшись, не воспользовавшись страховкой, спрыгнул на тонкий карниз внизу, пролетев не меньше трёх своих роста. Ещё прыжок, ещё. Сальто в воздухе, и Нолдо помахал рукой другу уже с самого низа, стоя у кромки воды. Эктелион улыбнулся и подул в рог.***—?Я не знаю, что мне делать, Аклариквет,?— вздохнул Нолофинвэ, оставшись вдвоём с менестрелем и медленно садясь у огня, зябко кутаясь в меха. —?И не знаю, что тебе петь. И не знаю, с кем могу посоветоваться… Кому могу доверять… Но я обязан что-то делать и не имею права вечно прятаться от собственных подданных! Когда мы движемся, всё проще, ведь все заняты дорогой. А сейчас, когда мы снова встряли, в воздухе витает скорбь и затаённая злоба. Мой народ в любой момент может захотеть отомстить мне за пережитую боль! И меня не спасёт даже верная охрана, потому что никто не останется мне верен. Особенно теперь, когда пришли блистающие величием Артанис и Финдарато, которые отправляли нам на помощь доблестных воинов, народ которых несёт гораздо меньшие потери, чем мы, их власть выглядит привлекательнее, чем моя! Моя политика и насмешки над мудрыми правителями обернулись против меня!—?Обернулись? —?уточнил менестрель. —?Ведь никто не бунтовал и не перебегал в другой лагерь.—?Это вопрос времени, Аклариквет. Мы должны скорее выступать в путь, но не можем этого сделать! Нужны песни, но среди скорби надо молчать. А в молчании рождаются размышления, направленные против меня… Праздники сейчас тоже не устроить, но что-то делать надо! Что?!—?Мы все истосковались по свету и теплу,?— осторожно предположил певец,?— по стабильности и безопасности. Мы устали от смертей, от горя своего и близких. Но рядом с лагерем стоит огромный склеп, и нет возможности его не замечать. Может быть, стоит устраивать дни памяти? Организованно возлагать цветы вокруг гробницы, читать стихи, посвященные умершим. Плакать всем вместе. Горе может не только разобщить, но и объединить, тем более, теперь трагедия коснулась непосредственно королевскую семью. Боль отныне действительно всеобщая, объединившая короля и народ ещё больше. Признавая, что не всё идёт гладко, король не позорит себя, но становится мудрее в глазах подданных. Я думаю так.Нолофинвэ обречённо посмотрел на менестреля. Возможно, он прав. А если и нет… Хуже всё равно уже некуда.