Не забуду (1/1)

Спать не хотелось совершенно, несмотря на слабость и отголоски ноющей боли при глубоких вдохах, истощающей силы.Одна из знахарок спала, обняв подушку, вторая рисовала пером на использованном бинте.—?Дис,?— Макалаурэ поднялся на постели,?— пойдём погуляем. Возьми мою арфу, будь любезна.Эльфийка послушно встала из-за стола. Менестрель видел — его инструмент для девушки слишком большой, нести его неудобно, но сам взять пока не мог.С трудом преодолев лестницу, Макалаурэ, ласково обняв знахарку, сел на палубу, прислонившись спиной к мачте, а эльфийка прильнула к нему. Очень осторожно. И нежно.Попробовав играть с помощью магии, Феаноринг почувствовал сильное головокружение, до тошноты. Пришлось разминать пальцы.—?Меня пугает эта музыка,?— прошептала Дис. —?Ты точно в порядке, Кано?—?Конечно, милая дева. Но отец был прав, мне не стоило присутствовать на всеобщем собрании и объединении народов.Пальцы играли всё быстрее, звуки стали прерывистые, ?застряв? на одной ноте, увеличивая громкость.—?У тебя есть сестра? —?спросил вдруг Макалаурэ и, увидев утвердительный кивок, вздохнул. —?А у меня?— только среди дальней родни. Я не знаю, как любят сестру. Наверное, больно потерять её.—?Любая потеря тяжела.—?Наверное… У меня мысли путаются. Образы мелькают. Лучше буду петь.Когда взойдёт весна,И смерти вопрекиСгорают от любвиВсе призраки дворца,Тысячелетний страхКолени преклонит,И мёртвые устаСловами жгут гранит:?Я не забуду о тебеНикогда, никогда, никогда!С тобою буду до конца,До конца, до конца, до конца!?Макалаурэ поморщился, прижимая ладонь к груди, где уже не было бинтов, но последствия ранения ещё напоминали о себе.—?Я всё думаю, теряется ли желание жить, когда умирают те, кого любишь? —?печально спросил менестрель пустоту. —?Или даже потеряв всё, хочется продолжать… Существовать? Как ты думаешь, милая?—?Не думай об этом.—?Почему же? Вдруг это моя судьба? Мы едем воевать, прекрасная дева. Забыла? Я хочу подготовиться заранее к любому сюжету, подкинутому мне судьбой. Смерть?— это легко. Потом будет бездна и метания, мы всё видели. Но… Там разум рассеется. А в жизни… Мы всё понимаем. Осознаем. И ощущаем. И я пытаюсь представить, насколько это страшно. И страшно ли? Можно ли продолжать жить, несмотря ни на что?И мёртвый адмиралСойдёт со стен к свечам,И пустотой зеркалНаполнит свой бокал.И в гробовой тишиПровозгласит он тостЗа упокой души,За вечную любовь!Я не забуду о тебеНикогда, никогда, никогда!С тобою буду до конца,До конца, до конца, до конца!Макалаурэ замолчал, склонив голову к знахарке. Он всё ещё играл, но музыка становилась спокойнее. Безветрие сделало воздух тяжёлым и вязким, приходилось делать глубокие вдохи, и ноющая боль в груди напомнила о ранении.—?Пойдем спать, милая,?— тихо сказал Канафинвэ, отодвигая от себя арфу. —?Только помоги мне встать. Знаешь, Дис… —?менестрель вздохнул,?— когда тот, кого, казалось, ненавидел, умирает… Когда… Видишь, что он хотел жить, вспоминаешь, что… Он любил кого-то… Больше не ненавидишь. Становится жаль. Но не его самого. Нет, Дис. А загубленную судьбу, которая могла бы сложиться иначе.