Меч Песнопевец (1/1)
Музыка смолкла, словно умерла. Да, она была мертва, чтобы потом возродиться страшной песней металла.Берег моря больше не казался романтичным местом. Это не тот берег, не родной.Хотелось вернуться назад домой, уйти с этих прекрасных, но холодных и безмолвных скал, вырваться из плена серых камней……Но закрыты все замки и засовы,На берег наступает вода…Берег?— это медленная птица,Берег?— это пленный океан,Берег?— это каменное сердце,Берег?— это чья-то тюрьма…И когда на берег хлынет волнаИ застынет на один только миг,На земле уже случится война,О которой мы узнаем из книг…Здесь даже струны звучали пугающе, ветер холодил, заставляя вздрагивать всем телом, вода казалась затаившимся врагом, что вот-вот набросится из засады.И в руках, вместо арфы, сам собой оказался меч. Макалаурэ посмотрел на своё отражение в идеально отполированной стали, но увидел чьё-то чужое лицо, на котором навек осталась печать глубочайшего горя. Зрелище было ужасающим, и менестрель повернул меч боком. Заточенный край сверкнул яркой звездой, на миг ослепив.?Сверкнёшь звездой… Звездой…?Звёздочка блеснёт у порогаДогадайся, сколько ей лет.Выйдешь на пустую дорогу,Щёлкнет за спиной арбалет…Макалаурэ вновь повернул меч зеркальной стороной. Он вспоминал, как впервые взял его в руки и сразу решил, что будет называть эту ненужную опасную вещицу Песнопевец. Пусть поет обо всем, о чём может слагать песни большой нож. В тот момент, находясь в тайной отцовской кузнице в окружении братьев, Макалаурэ понятия не имел, о чём поют большие ножи, поэтому не стал даже думать об этом. Он с замиранием сердца любовался алыми сполохами, отражающимися в металле, и вдруг среди игры пламени и теней мелькнуло лицо Феанаро, серьезное и печальное, хотя отец менестреля воодушевлённо говорил о том, что Первый Дом снова станет величайшим из живущих в Амане. Потом в лезвии на фоне каменной стены отразились подошедшие с мечами в руках Карнистир, Тьелко и Куруфинвэ-младший.?Ты же споёшь о нас? —?спросил Туркафинвэ, убирая оружие. —?Память о наших деяниях обязана служить примером для многих поколений!??Кано споёт о нас! —?отразились в мече близнецы. —?Мы для него интереснее, потому что нас вроде бы двое, но мы одно целое!??Мне здесь больше нет смысла оставаться,?— вдруг подошёл сзади Нельяфинвэ, и его отражение, появившись в мече лишь на мгновение, скрылось в сполохе из горна. —?Я выполнил требование отца. На том и закончим. Про меня можешь не петь?.Сказав это, старший Феаноринг, даже не простившись, ушёл из кузницы, и за ним захлопнулась тяжёлая кованая дверь.Макалаурэ убрал меч и усмехнулся. Нельо хотел уйти от отца, чтобы больше не продолжать бессмысленное соперничество, но Валар вновь свели их вместе. Забавно вышло.А ещё забавнее получилось, когда за уезжающим с почтой Карнистиром закрылись ворота, и отец почти подбежал к старшему сыну с расспросами.?Да, это я Морьо послал отвезти письма,?— отрешённо ответил Майтимо, с очень вежливой интонацией. —?Волею Эру не все, кто мне дорог, сейчас рядом. Что может быть лучше полученного письма от любимого родственника??Макалаурэ видел, как накалилась обстановка, поэтому стал играть, словно просто так. Музыка потекла между двумя пламенными сердцами, разливаясь ручьём, предотвращая пожар.Подойдя ближе, менестрель приобнял отца, поставив играющую ?Песню о Королеве? арфу на мощёную камнями дорогу.—?Скажи, Нельо,?— обратился он к брату, всё так же стоявшему с невинным и вежливо-учтивым видом,?— как тебе удалось уговорить Эонвэ выпустить Карнистира?—?Мне не пришлось уговаривать,?— нахмурился Майтимо. —?Я сказал, что если нам самим нельзя ехать за помощью для Тьелко, пусть Эонвэ седлает коня и привозит к нам Ниэнну.—?Серьёзно?! —?Макалаурэ был шокирован.Нельо осуждающе посмотрел на брата и быстрым шагом ушел продолжать стройку.Феанаро вздохнул.—?Он не просыпается, Кано,?— чуть слышно произнес Куруфинвэ, закрыв глаза. —?Я уже видел такое.—?На этот раз всё будет хорошо,?— через силу улыбнулся Макалаурэ. —?Я снова пойду к Тьелко и буду играть. У каждой души есть струна, задев которую, её можно пробудить и исцелить. Мы же все созданы из песни, значит, нужно просто исправить сбившуюся главную тему. Параллельно отпаивая больного целебными отварами, разумеется.—?Ты прав… Наверно.—?Прав,?— ворота Форменоссэ открылись, и во двор ступил Вала Оромэ. —?Пойдём, великий менестрель, у нас есть работа.Смотря на мерно накатывающие на берег волны, Макалаурэ, ушедший из Форменоссэ, чтобы собраться с силами и продолжить попытки помочь Тьелко, всё ещё мысленно был с братом и сидящим у его постели Вала. Туркафинвэ и правда пришел в себя, но пока единственное, что говорил, это ?дайте мне уйти?. И плакал. Но Оромэ утверждал, что все будет хорошо, а в это так хотелось верить!