Kein Zuruck (1/1)

Wolfsheim — Kein Zurück10 октября 2013 годаХерефорд, графство ХерефордширЗабот у Джона МакТавиша было по самые яйца. В САС, как и обычно, происходил сущий пиздец, в ОТГ-141 — в частности. ?Кингфиш? была его первой операцией в составе группы, более того, будучи ее командиром, и они ее успешно с громким свистом провалили. И, как подобало настоящему командиру, он взял всю ответственность за невыполненное задание на свою широкую лейтенантскую спину, которая уже подозрительно начинает походить на верблюжий горб. Но далеко не это волновало МакТавиша, хотя свой осадок внутри оставило. На его плечах висел еще один груз – тяжкий натиск совести. Прайс остался там, в Украине и черт знает, как похоронен. Бросить тело в овраг, забросать листьями, облить бензином, вдобавок плюнув сверху и сжечь – лучший вариант захоронения для капитана в этой ситуации, по крайней мере, так думал Соуп. Никто не будет возиться с телом вражеского солдата. Но зато теперь возиться будет лейтенант МакТавиш: с руководством, кучей обвинений, бюрократии и рапортов K.I.A. Соупу захотелось на время забыть обо всем этом, сбежать, вздохнуть полной грудью и расправить плечи. Он взял отгул на вечер, умыкнув за собой унтер. Встреча была назначена в пабе ?The Barrels? на Сэйнт-Оуэнс-стрит, в Херефорде. Для всех бойцов САС этот городок был привычным местом отдыха, все же, это был единственный город, находящийся неподалеку от Креденхилла. Здесь все пили и забывались. Но МакТавишу не нравился Херефорд. От города веяло кладбищенским холодом, ведь здесь, в главной церковной часовне, находились жетоны всех бойцов, не вернувшихся домой с миссий. Это было их последнее пристанище. Теперь в их числе и капитан Прайс.Том глядела на типичные аглицкие улочки из мутного окна такси. В небе кучами собираются облака. Они похожи на собравшие воду матово-серые губки, которые кто-то выжимает, поливая город дождём. Типичная британская погода, ничего необычного. Девушка уже успела позабыть о том, что такое голубое небо. В Дортмунде всегда было солнечно, тем более, когда играла Боруссия. Несомненно, Том тосковала по дому. За столь короткое время, проведенное здесь, ей уже хотелось выть. Да и в этом не вина одного климата – у нее все попросту валилось из рук, даже не успев еще начаться. Ей все еще было стыдно перед ребятами и, конечно, Соупом. Джон потерял своего лучшего друга. Том не могла понять его, ее лучший друг, он, был цел [по крайней мере, физически]. Видно, Джон не сильно злился на Том, раз пригласил выпить. Думая над всяким, Том и не заметила, как такси остановилось. Девушка взглянула за окно автомобиля. За толщами воды едва различима неровно горящая неоновая вывеска, выделяющаяся нелепым пятном на фоне тёмных домов. Подъехали, пора выходить. Расплатившись с водителем, Том вышла из машины и тут же надела капюшон. Сегодня она была в гражданском. Оглянувшись, девушка подумала, что случился апокалипсис – вокруг было совершенно пусто. На улице не видно людей, словно их сильным ветром сдуло. Конечно, в такой-то сильный ливень. Пожав плечами, Том зашла внутрь, не желая мерзнуть на холоде. Картина стояла неутешительная: стены влажные, обои замызганные и ободранные, пахнет потом. Для промокшей до нитки девушки ?The Barells?, относительно тёплый и светлый, уже не казался таким отвратно-убогим. Внутри паба было людно, даже очень, он был набит битком! Но фигура МакТавиша среди толпы виднелась отчетливо – ни у кого не было такой дебильной прически. Он сидел за барной стойкой, пододвинув рядом еще один стул. Видно, приберег специально для нее. Соуп уже был с кружкой, попивая из нее какое-то пиво. Подойдя к другу, девушка аккуратно провела рукой по его плечу, боясь испугать столь внезапным появлением. Обернувшись, он, наконец, отнял руку от занятого стула, обхватив кружку. Том, осмотрев стул на наличие всевозможных пятен и разводов, села и взглянула на телевизор напротив. Шли скачки, все смотрели их. Смотрели, разумеется, не молча: крича, плача, проклиная и благодаря бога. От людей убегали их деньги. Жалкое было зрелище, просто душераздирающее! — Гражданские вечно ведут себя так глупо. Детский сад, — вдруг разорвал хрупкую пелену молчания хмурый Соуп. — Сначала они проклинают бога, упоминают черта, а потом молятся ему. Благодарят, если все пошло по их плану, так самовлюбленно, эгоистично…Они верят, когда им это удобно. Слишком большая отдача, во всех смыслах, для такого мизерного результата. Наверное, мне никогда не понять, — фыркнул он в сторону толпы. Та только и делала, что свирепо улюлюкала и вливала в себя литрами местное непонятное пойло. Том смотрела на них с неким страхом и предосторожностью, она всегда боялась пьяниц, толпу подавно. Соуп увидел этот ее взгляд. — Да не бойся ты, господи. Они думают только о своих драгоценных денежках и выигрыше лошадей. Прайс любил смотреть на скачки, но сомневаюсь, что он превращался в животное во время просмотра, — вздохнув, МакТавиш обернулся к подруге, — Прости, я бы тебя и на настоящий ипподром бы пригласил. — Да, знаю, все из-за аллергии. Не оправдывайся, знаю свои слабости. А знаешь, здесь даже как-то получше, чем там на улице. В такой ливень на ипподром…да ну, я лучше здесь посижу! Поболтаем с тобой хоть когда-нибудь, — Том мягко улыбнулась, успокаивая Соупа. Она понимала, почему находится здесь. Почему Соуп позвал ее с собой. Наедине со своим горем лейтенант просто сойдет с ума. Одна радость, что не ревел. Тогда, в вертолете, у нее чуть сердце кровью не залилось. — Ну, как, поставил на кого-нибудь? Или просто смотришь, предаешься воспоминаниям? Я бы выпила с тобой…но сам знаешь, не пью уже, — поставив локоть на стойку, Том положила на ладонь свою голову. Девушка без интереса щелкнула пальцами по огромной стеклянной кружке – зазвенела. — Тебе пора завязывать с пивом, если хочешь стать идеальным бойцом. Пузо-то торчит, обрати как-нибудь внимание, — Том со своих слов сама же и рассмеялась, шутливо хлопнув лейтенанта по твердому накачанному плечу. Реакции от Джона не последовало, тот продолжал молча пить пиво. — Взбодрись, братан, ну чего ты. Все не так уж и плохо, ну, правду же говорю! Kein Zurück [нет пути назад] …— Не так уж и плохо? Ты это сейчас всерьез говоришь? — нет, Соуп не злился, в его словах ни капли агрессии. В его словах вообще не было эмоций, на лице тоже. На его лице был огромный вертикальный шрам и два гигантских мешка под потухшими стеклянными глазами. Для эмоций не осталось места. — Прайс столько раз вытаскивал меня с того света, и теперь мне выдался шанс помочь ему, но я его благополучно просрал. Нужно возвращать долги – я не вернул ни один из них, — нахмурив брови, объяснил Джон и сжал руку в кулак, да так, что костяшки пальцев побелели. Сейчас он был точно как Лондонское утро – мрачный и холодный. — Скоро на базу Шепард приедет. Черт знает, или он мне трепку задаст, то ли я. Мы ведь ничего не знали. Богом клянусь, всю информацию из него вытрясу, помяни мое слово, — его тупая ?р? рокотала как лев и выла одиноким волком. Том неинтересно слушать про Шепарда, ей важно усмирить пыл Соупа. — Ну, вообще-то поставил. На МакГрегора. Если бы еще мне не было так похуй на него, — сделав глоток, МакТавиш внезапно усмехнулся. Том это очень даже удивило. И, конечно же, очень обрадовало. Кажется, вот и лучики света пробиваются сквозь толщу шотландских туч! — Знаешь, даже если он королеве по лицу въебет – будет похуй. И глазом не моргну, правда! В этом мы с Прайсом, конечно, очень разные, не поспоришь…старик любил свои типичные стариковские развлечения. Пиво тоже херня, если честно, — лейтенант ворчал, но Том понимала – ему уже становится немного легче. — Думаю, если МакГрегор ударит королеву по лицу, то это будет его последняя в жизни скачка. И появится потом в магазинах новый бренд колбасы – ?конская скаковая?! — Том опять не сдержала смех. Чувство юмора у нее было своеобразное, но Соупу вроде нравилось. В ответ он сдавленно улыбнулся. — Ой, ладно тебе, Джон, у каждого свои интересы и вкусы. Вот ты за Селтик болеешь, но я же не жалуюсь, — театрально закатив глаза, фыркнула девушка. Так же театрально откинулась на стуле, скрестив руки на груди. — Скоро матч у них будет, не пропусти только, расстроишься же…я уже и забыла о Боруссии. И что такое солнце тоже. Ja wirklich [немецкий: действительно, точно]! То-то вы все британцы такие горбатые, солнца совсем не видите. Роуч вообще как подопытная крыса – каждую венку на шее видно. Гоуст поэтому маску носит, да? Моментально сгорит, коль солнце выглянет. Если такое вообще здесь происходит, — Том любила ворчать, не по-настоящему. Так она представляла себя актрисой: Умой Турман или Натали Портман. Сейчас бы на красную ковровую, а не вот это все! Больше в следующие пару минут ни Том, ни Соуп и слова не вымолвили – смотрели скачки. Джон допил свое пиво, а Том в свою очередь думала. О Прайсе, о его смерти. Тут ей показалось, что пришедшую в голову мысль нужно высказать. — Я вот о чем подумала. Ты рапорты еще не составил? Просто…понятно, что ты – W.I.A., мы в порядке, а вот Прайс? Что в его досье напишешь? Я имею в виду, может, ты не прав. Он жив. — в ответ она получила: ?Да не может быть, Том?. — А ты что, видел тело? — ?нет?. — Видел, как его застрелили? — ?нет?. — Вот и я об этом. Его статус – M.I.A., разве нет? Не знаю, как ты, а я считаю, что в таком случае нельзя точно что-то утверждать, — Том улыбнулась. — Надежда всегда есть.Немного подумав над ее словами, МакТавиш, скромно кивнув, согласился:— Убедила, — только жаль, правда, что соврал. Но мысль была довольно занятной. Надежда и правда смутно поблескивала.Дождавшись окончания ливня, Соуп и Том отправились обратно в Креденхилл. На улице уже было темно [хотя время не особо позднее], пока доберутся, будет время отбоя, но все же решили пройтись по небольшой торговой улочке. Наткнулись на какой-то старый табачный магазинчик. МакТавиш купил любимые сигары Прайса – кубинские ?Вилла Клара? в жестяной коробочке. — Раз лошади никак не подействовали – так сигары точно помогут, — сказал он и поджег одну. — Мягкие…а у Прайса есть вкус.