at least as deep as the pacific ocean (1/1)
Зима?— это, знаете, достаточно долго. Очень долго. Даллон чувствует себя так, будто успел состариться и уже начал разлагаться на пыль и гитарные аккорды. Не то чтобы слишком много всего произошло, даже наоборот: все катастрофически тихо и стабильно. Он задвинул свои чувства куда подальше, написал пару идиотских песен, так и не познакомил нормально Алекса с другими своими друзьями. Так ни от чего и не избавился.Таблетки по часам. Много таблеток. Нервный тик. Зато он не забросил гитару снова, как предполагал?— за это спасибо Алексу, восхищающемуся его музыкой всё время, даже чаще, чем это делал Райан.Тёрнер был, очевидно, куда более разбит, чем он сам, и Даллон прилагает все усилия к тому, чтобы собрать его заново. Они пишут вместе песни, никак их не называют и нигде не поют. Да и на конкурсы больше не ездят. Да и друзьям Уикс почти ничего не показывает?— им с Алекса хватает общества друг друга.Вполне хватает.Не зря говорят, что весна?— время перемен. Даллон чувствует что-то странное, когда Алекс пишет, что сейчас приедет, но списывает это на сонливость от своих лекарств и особо не беспокоится. Напевает их песни. Ставит чайник. Переодевает свитер. Он терпелив.Хоть и вздрагивает, когда слышит звонок в дверь.—?Привет.—?Привет.—?Ты один?—?Ага. Проходи,?— Даллон отходит в сторону, пропуская его в квартиру, и закрывает за ним дверь. —?Что-то случилось?—?Нет,?— пауза. —?Не знаю, не уверен.—?А что так?Алекс колеблется.—?Мне нужно кое-что тебе сказать.—?Так говори? —?улыбка. Тёрнер как взъерошенный воробушек. Даллон слишком хорошо его знает?— будь что-то плохое или серьёзное, его бы огорошили этим с порога. Можно, значит, немного расслабиться.Алекс волнуется. В наступившей тишине Даллону кажется, что он слышит, как у того бешено колотится сердце.Затем тот пересекает коридор и целует Уикса, и теперь ему уже не кажется.Даллон ласково обнимает его за талию, отвечает на поцелуй нежно, осторожно, ласково и гладит по волосам. Алекс краснеет ужасно сильно и не смотрит на него, хотя сжимает пальцами свитер Даллона из-за всех сил, будто иначе ноги не будут его держать. Уиксу хочется смеяться.—?Ты не сказал.—?Ч-что? —?Алекс все-таки смотрит на него. Растерянно.—?Ты хотел что-то сказать, я слушаю, Ал.Он издевается. На самом деле издевается. Впрочем, Тёрнер сам виноват?— мог бы поцеловать сразу, а не устраивать великую сцену переживаний. Теперь пусть говорит вслух. Вообще, свои чувства полезно проговаривать вслух; они с Даллоном много обсуждали это зимой, когда Алекс думал о плохих вещах слишком много и с непривычки пугался. Сейчас, правда, снова напуган, но есть нюанс.—?Я влюблён в тебя,?— выпаливает он через секунду, как будто боясь передумать. —?Кажется, уже давно. Я даже… даже не мог подумать, что это… на самом деле взаимно, но сегодня мне… помогли, и раз мы оба это чувствуем, то… вот я здесь.Алекс старательно смотрит на свои ботинки. Даллон тихо фыркает, чем вызывает у того искреннее недоумение.—?Ал, я в тебя влюбился еще на том конкурсе. После него, возможно. Когда ты заливал эту чертовщину про закат… еще что-то.—?Очень нечестно было с твоей стороны не сказать мне об этом.—?Да как-то момент не выпадал подходящий.Тёрнер смотрит на Даллона возмущённо. Тот улыбается и протягивает ему руку.—?Да брось, ты и сам молчал, дурак. Идем, я заварил твой любимый чай.Они пьют чай. Потом работают над ещё одной песней, как и всегда. Потом Алекс набирается смелости поцеловать его ещё раз, и Даллон обнимает его крепко-крепко и никуда не отпускает.И Даллон отмечает, что эти несколько вещей тоже необычны, но, впрочем, их можно и повторить.