Витражи. Судьбоносные встречи (1/1)

1.Аури-Эль сияет неотражённым светом.Богоравный герой - или бог-герой, пропускающий через себя то-что-заставляет-созидаемое-уравновешиваться.Он первый принял форму, и то, что другие считают его имеющим крылья, когти, пасть и брюхо времени - ложь атрибуции. Формы бога - лишь формы его имени.Для избранных детей своих он выглядит точкой отсчёта изящества.Вот, стройный и облачённый в солнце, Аури-Эль берет свой щит и свой лук. Он охотится на Плута.Дракон охотится на Змея. Время преследует Обман Созидания. Время разрушает Созданное.Аури-Эль, душа души, упорядочивающее время, воплощён в сияющей и прекрасной форме. Все духи-имеющие-тела, что служат ему, преклоняются перед его совершенством. В конце концов, он дал им план, порядок и направление мысли.Тринимак - один из верных Аури-Элю, его соратник, его Советник.Они подобны двум сторонам одной монеты, подобны возлюбленным братьям, подобны всегда-связанным Времени и Решительности. Если улыбка Аури-Эля загадочна, то восторженная и мрачная решимость Тринимака - острие определения.Созерцать их обоих - удовольствие, знакомое Старому Эльнофею.Вот, идут они по улицам городов и по нехоженным пустошам одинаково ровной поступью.Вот, без устали преследуют они Испытателя.Старый Эльнофей - план бытия, где тела и души ещё не обрели окончательного вырождения, связавшись друг с другом накрепко. Но неизбежное случается, и война обретает завершение. Войска Лорхана выдворены из Атморы и Эльнофея - и Эльнофей становится всего лишь островами, за которыми садится солнце.Магическая энергия после всех взрывов и ловушек, эмоции ненависти и боли оседают, делают землю тяжёлой, впитываются в мертвых существ, жаб и морских гадов, оплывая пеной недозволенного не-созидания. Но победа почти одержана. Весть несётся над разломанными, разбитыми, изумлёнными владениями альдмери: Лорхан почти пал. Он осаждён в месте своей скорби, и Аури-Эль и Тринимак караулят его там; люди, что зовут Лорхана Шезарром, стоят напротив их армий.Так было, и будет так: Аури-Эль заморозит само Время, и Тринимак повергнет Лорхана перед лицом его союзников.И так случается.Лорхан, распятый на жертвенном столе, улыбается в лицо своим убийцам, и Аури-Эль передает кинжал Тринимаку, потому что у того нет сомнений.Тот перерезает горло, вскрывает грудную клетку и освобождает внутренности. Боги умеют разделять оболочку друг друга.- Как ты можешь убить бога? Какое великолепное, головокружительное простодушие!.. - хохочет Лорхан, пока звук не становится совсем влажным. Но он уходит в пустоту Голодного Чрева своего отца, Ужаса.- Что нам делать с этим? - спрашивает Тринимак, морщась.Сердце стучит в его руке. Аури-Эль пытается заморозить и разбить пульсирующее Нечто, пытается сжечь его, пытается поцеловать и сожрать его, но оно продолжает биться. Это сердце изменения, ограничения и движения. Оно не может умереть, потому что это означало бы остановку.- Я не знаю, - сдается Аури-Эль.Тринимак пронзает Сердце своей стрелой, берёт лук Аури-Эля и натягивает тетиву. Стрела летит к Красной Башне - создавая её посреди моря; Аури-Эль всегда видит несколько слоёв времени. Он видит Красный Год Создания и Красный Год Смерти.Ему страшно, потому что Лорхан теперь смеётся, не имея рта.В небе тьма и туман; те, кто не воплощён одновременно как тело и небесное тело, не знают боли, что проходит с расчленением.Аури-Эль проводит руками по мертвой плоти Лорхана; гладит её, размазывая черную кровь, и на двух Лунах появляются гхартоки боли.Атморцы присылают своих послов - желая забрать останки Шезарра. Аури-Эль не препятствует им; Лорхан, почти-брат, должен быть погребен как подобает.Тринимак только злится; в его душе нет страха, лишь ревность и ненависть.Лорхан виноват в создании мира, и в Разлуке, и в множественных сложностях, что теперь сопровождают процесс существования.Тринимак не может простить Лорхану прикосновений Аури-Эля.Аури-Эль тревожен; он участвовал в охоте, но не уверен, что смерть Плута принесет нужные плоды. Скорее, в дальнейшем, это проигрыш. Но Тринимак так весел! Он берет с собой Финастера и иных богов-героев и отправляется праздновать, но Аури-Эль не хочет быть с ним в этот час.Люди заберут тело Плута и пожрут его плоть, но Сердце Барабана Рока останется жить.Аури-Эль видел чьи-то глаза в толпе, следившие за полётом стрелы, и тревога обретает очертания, но пока что - не имя.2.Тот, кто называет себя Пророком, нечист.Он появляется внезапно, словно тень Обманщика, и мелькает здесь и там. Кто-то зовет его по имени, вспоминает прошлое; отпрыск вполне благородных духов, этот Велот мог бы сделать отличную карьеру.Но он предпочитает странствовать от острова к острову, прикрываясь профессией рода, и смущать умы.Самые стойкие слышат вокруг него странную, чуждую ауру. К разуму Велота прикасались: к телу... о, воплощённые ещё слишком мало знают о плоти. Многие из них ненавидят необходимость сочетаться браком и производить детей. Тринимак понимает их. Он не может представить себя имеющим потомство, ограниченное физической оболочкой; каждое новое поколение слабее предыдущего...Разлука для Тринимака - проклятье и слёзы. Эльнофей не должен был существовать в принципе, но раз уж так случилось... теперь нужно терпеть Обман и его последствия с высоко поднятыми головами.Тринимак слышит, что тот, кого называют Пророком, в Лилландриле.Тринимак надевает накидку, горбится, принижает свой рост, замедляет поступь, скрывает сияние своей сути. Он входит в пещеры Карнвастена, где Велот ведёт речи, и слышит то, что возмущает его дух.- Мы произошли от аэдра! - кричит он, всё ещё неузнанный.- Мы дети эт'ада. Изначальные духи различны, - улыбается Пророк. - Лорхан был-есть очищенное побуждение. Он вырывает вас из объятий комфорта. Он побуждает вас двигаться. Аури-Эль казнил его, но он не сможет уничтожить того, кто является изменчивостью сам по себе. Сможет лишь разбить на сотни осколков, и те упадут в почву, и станут приводить в движение и изменять.- Лорхан... - вздыхают и передергиваются слушатели.О, они всегда так вздыхают!И Тринимаку хочется перерезать и их глотки.- Обманщик! Аурбис - ошибка и плата за желание лёгкой доли!- Я знал Лорхана, - мягко говорит Пророк. Его голос подобен рокоту волн, его кожа - цвета мёда. Он не стыдится иметь тело. Он будто бы наслаждается, странным образом его оболочка кажется привлекательной.Тринимак фыркает; до сих пор он не мог понять, как, зная Аури-Эля, можно считать какие-либо иные формы достойными внимания.Велот же закрывает глаза и грезит.Он может назвать историю своего тела, сгустившегося, воплощенного как тело сына мёртвого отца. Но она решительно скучна.Он может назвать историю своей души, бродившей в месте снов. Там, на берегу Серого Ничто, на трибуне Арены, он встретил Лорхана, свивавшегося кольцами Ужаса, но изменившего облик при виде огонька малого духа. Лорхан был ранен и залечивал раны.- Кто ты такой? - спросил тогда еще-не-совсем-Велот.- Тот, кто высекает искру из камня. Камень бесполезен без искры. Верно?- А зачем нужны искры?- Чтобы разжечь пожар. И когда-нибудь ты воссияешь, как сердце пламени. Следуй за Сердцем, рождённый ударом.Лорхан наклонился и поцеловал самое сердце малого духа, внушив ему страсть, конечность и незавершенность-как-жажду.Велот улыбается. Он не помнил всего этого, пока Боэта не спустился однажды в его медитацию, чтобы открыть настоящую память. Теперь он помнит хорошо - и не может забыть.Пусть Аури-Эль и правда загнал Лорхана в ловушку. Форма Плута сейчас стала слишком громоздкой; мир оформляется, и уже не нужно огниво. Лорхан не умер. Он хотел быть принесенным в жертву; хотел умереть-чтобы-возродиться, хотел, чтобы его кровь пропитала мир, а осколки костей стали самостоятельными существами.Обливион был создан не без участия Лорхана; искр было столько, что занялась Заря. Мефала мог бы рассказать о мистических и любовных связях, но подобные вещи сложны для восприятия смертным мозгом.Смертность кажется Велоту восхитительной. Конечность - ограничение, которое заставляет искать выход, наслаждаться тем, что доступно, в высшей мере, и жаждать недоступного.Пророк открывает глаза, рассматривая искажённое злобой лицо Тринимака.Искра Лорхана прорастает сквозь душу Велота. Он не боится. Он смотрит в глаза не-своему убийце и улыбается. Затем протягивает ему розу из своего пышного венка - кто-то из женщин всегда приносит несколько.Тринимак злится и покидает собрание, но не выбрасывает цветка.Цветок пахнет Сумерками. Тринимаку кажется, что алый цвет запятнает все кругом, но роза всего лишь ранила его ладонь.3.- Тебе больше нет места в верхнем городе, - Тринимак рад бросить в лицо этому… животному официальное обвинение сутки спустя, когда Пророк снова появляется в самом городе, а не в пещерах.Тринимак был бы рад назвать куда более суровую вину, чем “общественная неприемлемость” но Велот хитёр - и лжёт неуличимо, создавая парадокс дозволенной ереси.Он спорит с высшими жрецами в дни, дозволенные для дискуссий, и проповедует на ничьей земле.Когда Тринимак повторяет слова гнева, Велот касается его, всего лишь кладёт на плечо тёплую и твёрдую ладонь, и Тринимак вздрагивает.Изначальное Время никогда не дотрагивался до его оболочки. Ощущать тепло тела позорно, стыдно, как соприкасаться тюрьмами.Но в глазах Лорхана… в глазах Велота нет ни стыда, ни страха.Тринимак злится; он знает - помнит, что Аури-Эль не избегал подобного сокращения дистанции со своим врагом-братом. Помнится, Й’ффре смеялся над тем, как Аури-Эль спорил с тем мятущимся, постоянно терявшим себя чёрно-светящимся огоньком, которым Лорхан изначально проявил себя. У первичных духов своё чувство юмора.Чем так привлекательно неистовое пламя пустоты?Тринимак смотрит в глаза своего врага, но Велот берет его за руку, открывает царапины от шипов Розы на его ладонях, целует эти раны. Тринимак понимает со всей ясностью: Аури-Эль-Время и Лорхан-Изменение разделяли недозволительную близость, потому осколки Плута теперь всегда будут проявляться в истории, пусть она и идёт по нисходящей стреле.- Я знаю, что даэдра являются твоими любовниками. Как ты смеешь касаться меня!- Не отвергай физического почтения. Ты горд и несчастлив, Тринимак, и верные тебе тоже горды и несчастливы. Мефала и Боэта и правда благословили меня, а Азура дал своё пророчество.- Чем же ты гордишься?- Тем, что даже у тебя вызываю сомнения.Тринимак отталкивает его руку и уходит в испуге, потому что ощущает, как в его душе, цепляясь корнями, пытается взрасти семя-привязанность, которого не должно быть.Он знает, что вернется - и что не расскажет Аури-Элю о том, что увидел на самом деле.