Часть 8 (1/1)

После того, как Хибари оставил медальон Мукуро в его комнате, он весь остаток дня не находил себе места от тоскливой хандры. И словно бы… словно из сердца вырвали кусочек. Нет, огромный такой кусочек. Кусок. Половину. Или полностью.Промаявшись до глубокой ночи и не договорившись с бессонницей, он снова наведался в покои иллюзиониста. В комнате было темно. Хибари не хотел видеть ее и чувствовать ее тоску по хозяину. Если она была, конечно. На кровати сиротливо покоился ?кусочек сердца?. Ему стало спокойно только когда он нащупал его. Похоже, вторую половинку медальона занял тот самый потерянный Кёей кусочек его собственного сердца. Эту ночь он снова провел в комнате Рокудо.На следующее утро он навестил фотографа. В медальоне теперь было две фотографии. На новой – улыбался Кёя. Мягко и ласково. И только для Мукуро.Два дня у него ушло на разведку ситуации. Вернее, через два дня Бьякуран покинул дом и направился по делам, как оказалось после – в дом их семьи.Тот Мукуро, которого он нашел, поразил его своей подавленностью и сломленностью. Нет, не так. Ему было не для кого хранить себя кроме себя. Сейчас он был больше всего похож на себя настоящего. Вот только… вместо роскошных волос на его голове были неровно обкромсанные пряди. Даже густота их резко упала. Это огорчало. Кажется, Кёя уже любил его волосы. Расчесывание их хорошо успокаивало.Когда иллюзионист пришел в себя уже дома и неожиданно оказался возле него во время жарких словесных разборок – дальше дело еще не ушло – Кёя никак не ожидал этого. Наверняка его взгляд, предназначенный совсем не Мукуро, напугал того. Он не сразу даже понял, что глаза, в которые он смотрит с таким пренебрежением – глаза, которые он так мучительно сильно хотел увидеть. Кёя только собрался было поднять руки, чтобы обнять, прижать к себе дрожащее слабое тело, как оно отстранилось, бормоча какую-то ерунду.Сейчас Мукуро ушел в свою комнату. Похоже, его сил хватило только на то, чтобы войти в нее. Он потерял сознание прямо на пороге. Кое-как протиснувшись к нему, Кёя осторожно коснулся его. Сейчас иллюзия, прикрывавшая тело, спала с него и стали отчетливо видны все следы на когда-то белой коже.Мукуро испуганно дернулся, не приходя в себя, и заметался так, будто он видел кошмар наяву. Впрочем, оно ведь так и было, да?– Тише, тише…Кёя приподнял иллюзиониста с пола и прижал к себе. Так и сидели. Один баюкал другого. Пока тот не успокоился и не начал беззвучно всхлипывать. Перенеся его на кровать, Хибари лег рядом, сняв пиджак костюма и штаны. Он обнял хрупкое тело и укрыл их одеялом.Они проспали до позднего вечера.Хибари проснулся первым. Он лежал и смотрел на лицо спящего итальянца. Нет, он не чувствовал к нему чего-то особенного. Но в то же время… Что-то в нем было, что не давало возможности просто пройти мимо него.Когда Мукуро открыл глаза, первым делом Кёя поднес к его лицу то, что тот когда-то искал:– Полагаю, это твое?В разноцветных потухших глазах вспыхнул огонек и они наполнились влагой.– Откуда он у тебя? – спросил он запинающимся языком.– Больше не теряй.– Ты как всегда многословен…Мукуро, забрав неловкими пальцами свой медальон из руки Облака, прижал его к губам, а затем к сердцу.– Тепло.– Тепло? – Мукуро непонимающе уставился на Кёю.– Тепло, – так же ровно повторил Хибари.– Вот как…– Открой его. То, что ты увидишь – ничего не значит. Кроме того, что так мне уютней. Так мое сердце спокойно. Одной моей груди для него слишком много.– Кёя… – Мукуро попытался улыбнуться и тут же болезненно сморщился.– Я даю тебе два месяца на поправку. И месяц на то, чтобы отплатить за себя. Либо я убью Бьякурана сам.– Хах, ты такой добрый, Кёя-кун… Я люблю тебя…Мукуро потрясенно замер, хлопая глазами.– Ой. Прости… вырвалось. Неожиданно.– Да уж.– Хм… неужели я на самом деле так думал?– Тебе это лучше знать.– Ты прав, – улыбнулся Рокудо с облегчением. – Вот только я не знаю… Кёя? Три месяца – тебя в это время не будет здесь?– Как получится. – Хибари перевернулся на спину, подложив руки под голову, теперь он рассматривал полог над кроватью. Ткань светилась мелкими точками, словно звездами. – Я бы предпочел остаться. Тот факт, что ты слаб, не означает, что у нас не будет секса.– Оу? Ты хочешь его?– Я хочу его с тобой.– Прогресс, однако… Погоди, так?..– Именно. И не ори. Ты можешь получить свое хоть сейчас. Если тебе хватит сил, конечно.– Прости, но сегодня я в себе не уверен. В отличие от тебя у меня каждый или почти каждый день было ЭТО.– Не вспоминай. Может быть, ты мне расскажешь позже. А пока забудь.– О, точно! – итальянец вспомнил про медальон и наконец открыл его.– Кёя? – настороженно спросил он. – А это точно ты?– Смеешь сомневаться?– Смею не верить глазам своим.– Жалкое травоядное.– Увы, я знаю и это…– Заткнись.Возразить Мукуро не успел, губы его Облака накрыли его собственные. Глубокий поцелуй, до новых трещинок на тонкой атласной ткани. Но как же сладок он был!.. Так, что Мукуро не удержался от громкого возбужденного стона. Хвала богам, Хибари выдержки хватило, чтобы не сорваться от него.– Тебе лучше поспать.– Нет! Я… боюсь проснуться один. Или снова оказаться… там. Не думай обо мне хуже, чем я есть. Да, я слаб. Но я слаб только перед тобой, Кёя.– Тогда я требую тебя.– Садист.– А то ты не знал.– Ты лучше. И я по-прежнему хочу тебя. Просто хочу. Не знаю, почему.– Ты любишь меня?.. – предложил вариант Кёя.– Не знаю. Может, и люблю. Я обещаю подумать над этим.– Ты пойман на слове.– А что, если я… ну… – Мукуро, поднявшись на руках, навис над Кёей.– Там видно будет.– А ты? Ты любишь меня?– Нет.– Хотя бы честно, – вздохнув, он опустился на подушку. Все-таки, он еще совсем не готов к таким нагрузкам.– Что с твоими волосами?– Обстриг. Осколком зеркала.– Все было настолько плохо?– Я не хотел, чтобы та мразь трогала их.– А я?– Мне приятно, когда ты касаешься моей головы.– А так?Кёя через одежду плавно сжал мягкий теплый комочек между ног иллюзиониста.– Тоже, – тот тепло улыбнулся в ответ. Так. Стоп.– Повтори.– Что повторить?– Эту улыбку.– Ох, я ведь даже и не заметил ее. – Он расстроился.– Привык к другим?– Вроде того. Отвык от этой.– Несчастное… создание.– Я на тебя плохо влияю, – усмехнулся Мукуро. – Ты становишься мягче, – он подмигнул Кёе.– Это было моим решением.– Конечно.Минуты через две молчания Мукуро добавил:– Кёя? Спасибо тебе. Ты спас мой рассудок.– Не стоит. Иллюзионист у нашей семьи один.– Но ведь инициатива была твоя?– Моя.– Я буду помнить это.– Намек на то, что у тебя есть право по всем канонам влюбиться в своего спасителя?– Ты хочешь этого?Верно. Если Кёя этого не хочет, тогда незачем терзать свое сердце надеждой на тепло.– Я не знаю, нужно ли мне это.– Подумай над этим. Пожалуйста.– Травоядное, – фыркнул Кёя, выдыхая через нос. После еще одной паузы нарушить молчание была его очередь. – Ты голоден? Что принести тебе?– Я могу и сам сходить.Верно. Никакой заботы. Избежать привязанности, пока еще можно.– Тогда идем. Рассчитывай только на свои силы.– Разумеется.Они молча пьют чай. Кёя краем глаза наблюдяет за своим соседом по столу. Жалкое зрелище. Хотя он и выглядит уже получше. Смена обстановки всего лишь. Видно, это место для него все же является домом в какой-то степени. И тут Кёя вспоминает.– Спой мне.– Что? – от такого неожиданного заявления Мукуро закашлялся.– Я хочу, чтобы ты спел мне. Неважно что.– Не сейчас. Моему…– Не в настроении. Я понимаю.– О… спасибо. – Мукуро снова неосознанно улыбнулся. Похоже, только беззащитное состояние может позволить ему такую беспечность.? Copyright: Натали-Натали, 2012Свидетельство о публикации №21210021380