Часть 5 (1/1)

Он вернулся через четыре дня. Старался управиться побыстрее. Почему? Странно. Он всегда упивался действием. Но торопиться? Это не в его стиле. Просто… Словно что-то тянуло его сюда. Проходя по лестнице через второй этаж, поднимаясь для отчета в кабинет босса, он остановился, прислушиваясь к гневным воплям из всего единожды знакомой ему комнаты.– Какого дьявола?! Опять?!! Сколько раз тебе говорить – я не переношу лилии! Я вообще не люблю их!!!Следом за этим раздался звон фарфора. Дверь приоткрылась и в проеме осыпались на пол осколки. В луже вместе с ними лежали потрепанные от полета бело-зеленые свежие лилии.– Вон. Просто уходи и чтобы я тебя больше не видел. Мне не нужно твое внимание. И если я не могу использовать свою силу на других, это не значит, что я не могу тебе отказать или оказать сопротивление.На глаза озадаченному Кёе явился Дино. Он неохотно вышел от Мукуро с лицом, выражающим жгучее желание добиться своего, но силой. Взглянув на Кёю и улыбнувшись ему, он сменился в лице, поздоровался.– Знаешь, я, кажется, понимаю, почему ты его не переносишь. Это же черт-те что! Баба истеричная!– Кто баба?– Этот… иллюзионист. Не понимаю, как с ним Савада ладит?!– Уметь надо, травоядное. Уйди с дороги. – Кёя свернул с лестницы и зашел к Мукуро. Тот сидел на краю стола, едва-едва опираясь на него, и, обхватив себя за плечи, беззвучно плакал.– Ненавижу… – выдавил он из себя, поднимая глаза на Хибари. – Я ненавижу, когда он прикасается ко мне… В нем столько грязи и похоти… Я хочу быть чистым, Кёя…– С этим ты уже опоздал.Тем не менее, Кёя подошел к столу и коснулся подбородка иллюзиониста.– Успокойся.Он утонул в глазах, полных печали и холода.– Истеричная баба… – усмехаясь, Кёя мягко обнял юношу.– Я не баба… – Мукуро ткнулся в него мокрым лицом и вздрогнул от неожиданного тепла.– Я знаю.Сколько они так простояли? Казалось, что секунду. Казалось, что вечность. Только это время растаяло на их мягких губах, неожиданно одновременно нашедших друг друга.Новая вечность.С колючими укусами и сладкой истомой.– Мне надо к Саваде. Возможно, завтра я снова уеду. Когда-нибудь ты получишь свое.– Я хочу сегодня.– Не выйдет.– Я знаю.– Не реви.– Только если ты расчешешь меня.– Посмотрим.Тишина. Он снова остается один. Холодно. Скучно.Завтра у Рокудо будет новая истерика. Он снова найдет у себя цветы. На этот раз хризантемы.Он уже почти смахнул их со стола, как его руку перехватила другая.– Не смей.– Кёя?..– У нас есть два часа. – Он толкает Мукуро спиной на стол. Ваза падает и катится, не разбивается. Белые цветы с крупными шапками рассыпаны по светлому карамельно-красному ковру. Кёя снимает заколку с синих волос и мягко сминает их на затылке, жадно приникая ко рту иллюзиониста.Вздохи, охи, поцелуи, следы зубов на нежной коже и полосы от ногтей на спине и плечах. Сплетение в тесных объятьях и жаркая страсть. Отчаянная и словно бы последняя. Трепет и терпкий аромат. Почти любовники, так они ведут себя. Сладостные стоны бархатного чистого голоса Мукуро расползаются по углам комнаты, пропитывают сознание и сводят с ума. Кёя понимает, что, возможно, ему будет не хватать их. Возможно, Мукуро будет нуждаться в нем больше, чем может представить сейчас. А возможно – этим все и закончится. Здесь и сейчас. С последним судорожным всхлипом, обжигающей иглой прошившим позвоночник Облаку. Вызывающим порыв прижать к себе Туман и не отрываться от его податливого и послушного тела еще долго. Два раза держал он его в своих объятьях. И еще столько же не отпускал бы сегодня. К сожалению, время часто чинит рамки и не дает свободы.– Кажется, белые хризантемы в твоей стране значат смерть…Мукуро сидит на кровати, спиной к Кёе, одетый в его рубашку – единственный элемент одежды, присутствовавший сейчас на его теле. Он останется с ним после ухода Кёи. Возможно, что Рокудо будет даже спать в ней.– Ты всегда сумеешь воскреснуть.Кёя держит в руках волосы Мукуро и массажку, мягко и плавно проводит по пушистым темно-синим прядям. Он уже минуты три как закончил с ними, но все еще не нашел в себе сил отпустить мягкие и теплые волны.Прошла неделя. Прошла другая. На исходе третьей Мукуро отправился к Цуне – выяснять, в какие такие дали он отправил его Облачко. Просто было скучно без него. А еще ему понравилось, как тот бережно расчесывал его. Волосы – самое чувствительное. Самое личное и самое святое, чтобы к ним мог прикасаться кто угодно. Почему-то только от рук Хибари ему было легко и приятно. Словно он не приводил в порядок его голову, а залечивал раны в душе.Зайдя в кабинет босса, он задумчиво окинул Цуну взглядом – и что Хибари нашел в нем? Не факт, что Кёя до сих пор питает к нему особый пиетет, но что-то же ведь было? В этой привязанности была частичка души Облака. Интересно, Рокудо сможет ее заполучить?..Ничего. Он не чувствует абсолютно ничего. Ему даже не понравилось. Пожалуй, все сложилось весьма удачно, что на свой День рождения он получил не Цуну, а Хибари. Цуна был слишком громкий. Слишком… чужой. И кончая в него, Мукуро представлял себе – а как бы выглядело лицо Кёи, будь тот на месте этого мальчишки? Картинка возникла и тут же развеялась силой испытанных эмоций.Рокудо понуро сидит на ковре, в джинсах. Волосы собраны в хвост. Со спины его обнимает Десятый, стоя на коленях. Его руки расслабленно лежат на плечах и смыкаются друг с другом впереди в подобие замка. Это не объятие даже.– Тебе грустно.Мукуро хотел обернуться, но передумал.– Ты повзрослел. Ты стал серьезнее. Ты узнал что-то новое о жизни, ведь так? Оттого тебе так грустно.– Все может быть, маленький Вонгола…– В понедельник ты отправляешься к Мельфиоре. Тебе предстоит провести у них три месяца. Твои задачи подробно изложены в инструкции, она у меня на столе.– Когда он вернется?– Кто?– Неважно.http://static.diary.ru/userdir/2/7/1/1/2711121/76265803.jpg? Copyright: Натали-Натали, 2012Свидетельство о публикации №21210021066