Вайтранская паутина (VIII): Взгляд с обрыва (1/1)

На Новую жизнь Балгруф уже который год зовёт её нырять в прорубь. Айрилет отнекивается, каждый раз придумывая новые отговорки, от “Кто-то же должен стеречь твою полуголую беззащитную тушку!” до “Только вы, норды, могли додуматься до такого извращения…”На самом деле она не хочет давать новую почву слухам — тем более что слухи-то небеспочвенны! И как бы сложны и многообразны ни были их с Балгруфом отношения, а щеголять прилюдно в мокрой купальной рубашке его хускарлу уж точно не стоит. И без того хватало им сложностей: и Гуннхильд, и Сванхвит — каждая в свой черёд — отчаянно, совершенно по-бабьи ревновали мужа к его боевому товарищу, не чураясь ни злословить, ни пакостить исподтишка… хотя Балгруф всегда был верен обеим жёнам, а его хускарл не давала повода подозревать себя в неподобающих устремлениях или желаниях.Впрочем, злобы к ярловым жёнам в Айрилет тоже никогда не было: сочувствие, раздражение, изредка — даже гадливость, но только не злоба. Им тяжело было видеть в ней женщину — женщину, которая знает их мужа дольше и лучше, чем они сами… и тяжело было не видеть в ней угрозы.На Новую жизнь Айрилет никогда не ныряет в прорубь, влекомая нордским безумием, но и отказываться от праздника — не в её правилах. Не меньше трёх дней она очищает тело и мысли — постится, медитирует, улаживает незавершённые дела, — а после встречает зарю нового года, облачившись в белое и сложив оружие. Пьёт Айрилет мало, праздно болтает — и того меньше, но не бежит от веселья: пляшет, порой — подпевает нордским застольным песням...Она не боится появляться в пиршественной зале в платье и без оружия, ибо никогда не бывает подлинно безоружной — магия поёт у неё в крови и пляшет на кончиках пальцев.Айрилет всегда охраняет своего ярла — не только от злой стрелы или кинжальной стали, но и от наговоров и неудобных сплетен.