Тэн/Донхек, нц, пвп (1/1)

– Проси, – склонив голову, улыбается Тэн, мягко и чувственно, а в глазах – закаляется сталь. Он злится, и это понятно по его тону. Донхек знает, в чем провинился, и что вымаливать прощение за вольность в фансервисе с Тэилем будет еще долго. Тэн не терпит конкуренции. Ослушаться, даже если сначала хотелось, не получается. Донхек сглатывает, раскрывает рот, и губы его подрагивают, прежде чем с них срывается тихое, едва различимое, на полувыдохе (но Тэн все равно слышит):– Пожалуйста, выеби меня в рот. Он жмурится до скачущих под веками пятен, поджимает губы, чтоб скрыть ту их нервозную дрожь, краснеет скулами, и даже глаза слезятся; но все равно говорит, и голос его звучит ровно, почти без надрыва. Идеальный маленький актер: даже когда внутри все бурлит и взрывается не то от возмущения, не то от возбуждения, его игра голосом, красивым, звонким, отлично поставленным бесконечными занятиями вокалом, будет продолжаться до самого конца, пока он не сорвется на протяжный стон и даже жалобный скулеж, когда пальцы Тэна, издевающеся, дразняще растягивая его для себя, заденут простату. Тэн одобрительно хмыкает, разводит ноги шире в приглашающем жесте, и устраивает руки себе на бедра, обтянутые плотной джинсой. Донхек подползает ближе и кладет свои ладони поверх его. Сжимает: пальцы до белеющих пятен впиваются в чужие. Тэн через прикосновение чувствует его мелкую дрожь, впитывает ее, откровенно наслаждается, ведь Донхек не так часто в обычной жизни позволяет себе проявлять настоящие эмоции, а такие первобытные – вообще никогда. Поэтому его покорность и мягкость сейчас располагает и пьянит сильнее любого вина. – Хорошая детка, – тянет довольно, высвобождает руку, чтоб провести по шелковистости рыжих волос, все еще мягких даже после многочисленных окрашиваний. Донхек с готовностью подставляется, ластится, и разве что не урчит довольно. Если сначала его и хотелось проучить, грубо заткнуть его рот своим членом и трахнуть так, чтоб челюсти сводило до болезненных спазмов, то теперь остается только желание проявлять нежность. Как Донхеку удается это проворачивать, одному богу известно, но когда в его подведенных глазах в уголках собирается соль вместе с черным потекшим лайнером, ему мимо воли отпускаются все грехи.– Давай, расстегни ширинку. Донхек перед ним на коленях – сладкий манящий кусочек, лакомство на блюдце, он так аппетитно прогибается в спине, что хочется урвать от него для себя кусочек, да побольше. Хочется уже стянуть эти его спортивные шорты, совершенно не скрывающие бронзовые мягкие бедра, подмять его под себя, и войти на всю длину. Или уткнуть его голову в диванные подушки гостиной, оставив в коленно-локтевой, и трахнуть сзади так, чтоб после Донхек еще весь следующий день в себе фантомно ощущал его член, а коленки, стертые об ковер, беспощадно ныли, и сам бы он под ним стонал, срывая от удовольствия голос. Донхек из-под челки бросает на него взгляды, прежде чем освободить давно затвердевший член из штанов – Тэн чуть приподнимается на секунду, чтоб Донхеку было удобней стянуть с него джинсы до середины бедра. Когда ровно напротив его глаз мелькает покрасневшая возбужденная головка с выступившей смазкой, Донхек проводит по ней пальцем. И завороженно наблюдает, как член Тэна дергается от этой нехитрой манипуляции, как сам Тэн шумно втягивает воздух. И на секунду Донхеку даже кажется, что власть над Тэном в его руках, во всех его движениях и томных полувздохах. Такое приятное обманчивое впечатление. И оно не тает, ровно пока Тэн не хватает его за шею. Не сильно, но ощутимо. И жмет пальцами на тонкую кожу, жестом склоняя ниже к своему паху. – Ну же, не медли. Донхек почти ненавидит его в этот момент – ровно как и желает подчиниться и сделать уже то, что Тэн от него хочет. Его шея под чужими пальцами горит, там точно останутся нефантомные следы, не синяки, а ожоги, потому что тэновы руки, вопреки закаленной стали глаз, жидкое железо, и каждое его касание всегда – боль, которая в равных пропорциях мешается с удовольствием. Томным и сладким. Он делает это: сначала проводит по члену Тэна языком, чтоб уже через секунду полностью погрузить его в горячую влажность своего рта. Тэн вскидывает бедра, чтоб продлить этот контакт, и головка его члена проходится по ребристому небу. Он выдыхает удовлетворенное ?ох, блядь? и ?да, детка, так хорошо?, пока Донхек старательно отсасывает ему, заглатывая на всю длину, и ерзает голыми коленками на ворсистом ковре. Он совсем входит во вкус, это понятно по прикрытым векам с дрожащими ресницами, которые отбрасывают на скулы красивые тени, по распухшим губам, плотным кольцом обхватывающим его член, по тому, как самозабвенно он двигает головой. С каким-то садистским удовольствием Тэн оттягивает голову Донхека за отросшие на загривке пряди, и от его раскрасневшихся влажных губ тянется тонкая ниточка слюны до головки тэнова члена. Он обрывает ее, вытирая губы ребром ладони, глядя Тэну в глаза. – Кончишь мне на лицо? Пожалуйста.