Глава 1 (1/1)

Путешествие по землям Ривенспайра проходило в тягостном молчании. Камерун с осуждением разглядывал голые каменистые пустоши, остовы деревьев и жухлую редкую траву, словно отказываясь принимать сам факт существования земель, где почти ничего не растет. Рошешуар, для которого безостановочная болтовня была естественна, как дыхание, молча теребил поводья, о чем-то напряженно размышлял и испуганно оглядывался на каждый шорох. Его нервозность передавалась лошадям, и Камеруну то и дело приходилось их успокаивать.– Твое молчание говорит больше, чем все слова мира, – наконец, не выдержал он. – Что происходит?– Верховный король Эмерик поручил нам помочь его старому другу. То есть, расследовать признаки странной болезни, поразившей жителей Крестшейда, – вяло отозвался Рошешуар.– И-и-и?– И мы не можем отказаться, это же даэдров верховный король!– Но почему мы должны отказываться?– Камерун, Крестшейд – это владения Рейвенвотчей, – повернувшись, устало пояснил ему Рошешуар. Камерун посмотрел в ответ с вежливым босмерским ?И чо?? на лице. – Не прикидывайся, что ты ничего не разузнал. Про них ходят слухи. Разные, – добавил он как можно многозначительней и невольно оглянулся. – Ты же видел, с каким лицом король отправлял нас в поход?– Есть такое, – согласился Камерун. Его Величество и правда был крайне многозначителен тогда. ?Граф Верандис наш добрый друг. Возможно, порядки, принятые в замке Рейвенвотч могут вас немного… – верховный король Эмерик кашлянул в бороду, – смутить. Но, уверяю вас, беспокоиться не о чем. Совершенно. В конце концов, я сам там воспитывался и могу ручаться за графа и его… гостеприимство?. Лицо у него было при этом на редкость шкодливое для монарха, но, во-первых, Камерун был закален беседами с королем Эраданом, который по части ехидства мог дать прикурить половине тамриэльских правителей скопом, а во-вторых, Рошешуар был страшно бледен и уже с минуту презабавно изображал дорожный столбик, так что осуждать верховного короля Эмерика было решительно нельзя.– И вот. Отправил нас на растерзание. Без малейших угрызений совести! К ним!– Ты так беспокоишься, потому что граф Верандис – вампир? – уточнил Камерун, ответив на возмущенный взгляд Рошешуара совершенно невиннейшим выражением лица.– Так ты знал?!– Ага. Учуял еще в Шорнхельме. Но это не объясняет твоей тревоги.– Полный. Замок. Вампиров. Это недостаточный повод?– Но верховный король поручился за них. Разве ты не должен верить своему королю?– Иногда я тебя ненавижу… – буркнул Рошешуар, пришпоривая коня. Тот обиженно фыркнул, а потом выжидающе посмотрел на Камеруна, не меняя скорости шага. Это взбесило Рошешуара еще больше.– Ты боишься вампиров, – резюмировал Камерун, добивая его без жалости.– Нет! – рявкнул Рошешуар. – То есть, не совсем. Все боятся. Разве это не нормальная реакция психически здорового существа?– Король Эмерик не боится, – не унимался Камерун, заскучавший ехать молча.– Он король! Кто его тронет?! А кто я? Меня схарчат – и не подавятся. Потом напишут извинение, мол, споткнулся, упал с лестницы – помним, любим, скорбим. А то может и не напишут, кому какое дело до безродного целителя из Вэйреста?– Мне есть. Я буду тебя защищать, – честно ответил Камерун. Рошешуар покосился на него с сомнением, в уме прикидывая шансы одного маленького босмера в противостоянии с толпой оскаленных вампиров. Судя по лицу, подсчетами он остался недоволен.– Спасибо, конечно, но тебя просто сожрут вместе со мной, вот и вся история.– Проверим, – беспечно отозвался Камерун, нисколько не переживая по поводу орды кровожадной нечисти, которой вызвался помогать. Рошешуар только вздохнул – ему о таком спокойствии оставалось только мечтать.***Сам Крестшейд также нисколько не помог ему успокоиться. Безрадостная каменистая земля, пустынные улочки, тревожно скрипящие на ветру вывески, бледные жители, молча и с подозрением провожающие незнакомых путников взглядом… Если бы Рошешуар мог, он бы давно плюнул на долг, честь, совесть и прочие благородные, но опрометчивые в данной ситуации понятия, и рванул в обратном направлении, опозоренный, но живой – но, к сожалению, Камерун не позволил ему нарушить данное верховному королю слово, перехватив управление лошадьми на себя.Остановились они только у самого замка. Рошешуар, поежившись, обреченно посмотрел на эту нависающую над ним серую, жутковатую громадину, которая, казалось, только и ждала момента, чтобы упасть на него и придавить всем весом. Безжизненный, почти кладбищенский пейзаж добавлял немалую толику очарования: пустынный двор, осыпающийся ветхий забор, покореженная после обвала и так и не восстановленная лестница, монументы, подозрительно напоминающие гробницы, и, конечно же, сухие остовы деревьев, кривые и поросшие мхом – ночью здесь, наверное, было особенно душевно гулять. Помимо прочего, замок не только выглядел заброшенным – он им был. Путников никто не ждал, и они не заметили ни души, пока мыкались по двору в поисках конюшни.В покосившейся конюшне их встретила и проводила стеклянным взглядом одинокая коза, флегматично жующая у кормушки. Рошешуар предложил поворачивать обратно, потому что, очевидно же, что хозяев нет дома, но Камерун непреклонно вытряхнул его из седла – не без помощи предателя-коня! – устроил лошадок у коновязи и уверенным шагом направился к замку. Так что Рошешуару пришлось подхватить сумку и поспешить за ним, не оставаться же в этом мрачном месте одному.Двери, к глубокому сожалению Рошешуара, были закрыты, но не заперты. Пришлось пройти по мрачным коридорам, вздрагивая от каждого шороха, хотя большинство шума производил он сам. На светильниках тут явно экономили, так что в каждом темном углу ему мерещился злобно сверкающий глазами и облизывающийся кровосос. Правда, они так никого и не встретили, поэтому Рошешуар немного приободрился.– Раз здесь никого нет, мы можем просто взять и уе... – он застыл, не закончив фразу, потом судорожно втянул воздух сквозь зубы, прижимая к груди сумку, как последнюю защиту перед безжалостной реальностью.Они как раз вышли, судя по всему, в столовую. На большом обеденном столе, представшем перед ними, растянулось во весь рост полуодетое безжизненное тело данмера. Более того, в этот самый момент его кто-то деловито допивал с громким чавканием.– Ма-ма… – только и смог пискнуть Рошешуар и начал отступать спиной вперед, маленькими шагами. Камерун ухватил его за куртку, не давая сбежать, и громко произнес:– Доброго дня хозяевам этого дома!– Приветствую в нашей скромной обители, – ответил сам граф Верандис, оставшийся незамеченным благодаря живописной композиции в центре стола, которая перетягивала на себя все внимание. Дома он не скрывался, и видеть бледную кожу и красные глаза было непривычно, если не сказать больше. – Мы не ждали вас так рано. Думали, прибудете к ужину.?В качестве главного блюда?!? – чуть не ляпнул Рошешуар, но язык его, к счастью, не послушался, трусливо прилипнув к нёбу.Верандис поднялся из-за стола и подошел к воспитаннице, и не думавшей прерывать трапезу из-за двух беспечных дураков, завалившихся в замок так не вовремя, положил руку ей на плечо.– Гвендис, поздоровайся с гостями, – та мотнула плечом, раздраженно рыкнув, мол, моё! – Гвендис, – тон графа неуловимо изменился, как и хватка на плече. Воспитанница пристыженно съежилась и отлипла от своей неподвижной жертвы, смачно облизав ей шею напоследок, а потом облизнулась и сама, скорее размазывая кровь по подбородку, чем стирая.– Здрасьте! – послушно отсалютовала она, спрыгивая со стола.– Гвендис, где твои манеры? – поморщившись, спросил Верандис. Босмерка фыркнула и подхватила салфетку. Вытерла ей лицо, а потом нацепила на манер слюнявчика и заинтересованно уставилась на Рошешуара в оба глаза, будто прикидывая, когда уже можно будет закусить им на десерт.?Труп данмера? на столе внезапно сел, рассеянно почесал шею и сладко потянулся.– Я могу идти, хозяин? – совершенно спокойно спросил он.Профессионализм возобладал над страхом даже в такой неоднозначной ситуации, Рошешуар решительно подошел к данмеру, проверил пульс, заглянул в оба глаза, сотворил простенькое поисковое заклинание, но не нашел ни следов принуждения, ни истощения. Даже ранки на шее – и те запеклись, когда только успели.– Надеюсь, вы дадите ему выходной? – сухо произнес он, обращаясь к графу. – А так же обильные питание и питье?– Как и всегда, – вежливо отозвался тот. – Благодарю тебя за кровь и за службу, Каллин. Ты можешь идти.– Я живу, чтобы служить вам, хозяин, – отозвался тот, легко спрыгнул со стола и, слегка покачиваясь, ушел.Рошешуар вспомнил, где находится, и насколько близко теперь плотоядно улыбающаяся Гвендис, не сводящая с него взгляда – и поспешно отошел назад, поближе к Камеруну, благостно взирающему на весь этот спектакль с видом главного зрителя на премьере. И, судя по тому, с каким выжидающе вежливым интересом Верандис смотрел на Рошешуара, примой этого театра был именно он.– У вас тут… пустовато, – произнес Камерун, когда затянувшаяся пауза стала совсем уж неловкой.– Почти все члены дома и прислуга отправились на охоту, сейчас самый сезон, – ответил Верандис. Рошешуар очень живо представил себе эту картину: вампирская ватага под покровом ночи с гиканьем и гоготом носится по деревням на черных конях, хватает беспомощных, разбегающихся в разные стороны крестьян и запихивает в мешки, а то и вгрызается в них прямо на месте, не в силах ждать – и покрылся холодным потом. – Если удача будет им благоволить, то кладовые замка пополнятся дичью, и этих запасов хватит на всю зиму, – теперь пришел черед закромов, увешанных крепко связанными, вяло брыкающимися людьми, и графа, с видом знатока прогуливающегося между ними и проверяющего качество заготовок. Проверки выходили на редкость жестокими и кровавыми. Рошешуарова рубашка прилипла к спине, а пот выступил даже на носу. – А я остался: встретить дорогих гостей и проследить, чтобы вам был оказан должный прием, – Рошешуар представил уже себя, красиво обвязанного красным бантом, на столе, перед графом, элегантно поправляющим салфеточку и берущим в руки нож и вилку. На заднем плане Гвендис распиливала Камеруна щербатой ржавой пилой. Он услышал донельзя жалкий писк и только потом понял, что издал его сам.– С вами все в порядке? – вежливо поинтересовался граф.– Да! Не терпится приступить к работе! – неестественно высоким голосом произнес Рошешуар.– Нет-нет, никакой работы, пока вы не пообедаете и не отдохнете с дороги! – возмутился Верандис. – На моей совести и так висит тяжким грузом тот факт, что я не встретил вас, как полагается.Рошешуар посмотрел на стол, который прямо при нем протирали задницами все, кому не лень, и сглотнул.– Я не устал. И не голоден. И вообще – не могу отдыхать, когда страдают люди. Мы поедим там, – махнул он в неопределенном направлении рукой. – В деревне. Когда будет время. Но сначала – работа!– Похвальная самоотверженность, – покачал головой Верандис. – Хорошо, я распоряжусь, чтобы вам подготовили комнаты.– Комнаты? Зачем? – насторожился Рошешуар.– Потому что вы мои гости, – терпеливо напомнил тот. – Неужели вы думаете, что я отпущу вас ночевать неизвестно где?Рошешуар не сдержал нервного смешка. Покосился на Камеруна: тот не помогал, стоя с совершенно блаженным видом, как будто его уже заколдовали, и сейчас он без звука перейдет на сторону вампиров. Потом Рошешуар представил, что ему придется ночевать в этом страшном, темном замке совершенно одному, и поспешно выпалил:– Нам нужна одна комната!Повисла неловкая тишина. Гвендис разулыбалась еще шире, Верандис как-то странно на него посмотрел и даже Камерун повернулся, вопросительно вскинув бровь. Но отступать некуда, на кону стоит собственная жизнь!– Да, мы все время вместе. Просто жить друг без друга не можем! – Рошешуар подхватил Камеруна с пола под мышки и прижал к себе в имитации порыва нежности, внутренне молясь, чтобы босмер не оскорбился и не начал, по своему обыкновению, отпихиваться, как злобный кот. – Нас нельзя разлучать.– О, я вижу, – ответил Верандис. Рошешуар еще для верности покачал Камеруна над полом и, кажется, все-таки придавил слишком сильно, потому что тот начал тихо, но угрожающе сопеть. Обычно после такого сопения следовало возмездие, и Рошешуару приходилось спасаться бегством. – Разумеется. Одна комната. Я лично прослежу.– Спасибо, – выдохнул Рошешуар, выпуская Камеруна из рук.– Ты же знаешь, что я и так бы к тебе пришел, – тихо, но очень осуждающе произнес тот, потирая ребра. – Без всего… этого.– Я импровизировал, – процедил в ответ Рошешуар сквозь широкую улыбку ?благодарности?, которая, кажется, никого здесь не обманывала.День обещал выдаться долгим, а ночь – еще длиннее.