7 (1/1)

— Почему ты вечно к ней таскаешься? — спрашивает как-то Чарльз, когда они курят в перерыве между занятиями. Можно было бы и в кабинете остаться, просто окно пошире открыть, но это уже негласная традиция — курить вместе с Камиллой на перерыве на улице, стоять, облокотившись на железные перила и смотреть на нее, сидящую на каменных ступенях, сверху вниз.Она пожимает плечами, взгляд отводит куда-то в сторону.— Осень, — говорит, — красивая в этом году.Чарльз коротко усмехается, делает затяжку и ничего больше не спрашивает. Чарльз, думает Камилла, кипит тупой ревностью, но слишком хорохорится, чтобы признать, что ревнует ее к кому-то.Особенно к девушке.Особенно к такой, как Винтер.Генри всегда будто случайно мимо ходом предлагает выпить по чашке кофе или пообедать вместе, и у нее это так легко получается, что можно подумать, будто бы они так всю жизнь делают. Будто бы оставлять Чарльза позади и уходить вместе с ней — это норма.Камилла взгляд на него поднимает не сразу.— Можешь дать мне зажигалку? — спрашивает и показывает ему свою сигарету. — Потухла.Чарльзу хочется бросить что-то до ужаса едкое. Сказать, мол, иди и у своей Винтер проси. Пускай она тебе и зажигалки дает, и учебники.Пускай она тебе дает. Просто, блядь, дает.Но Чарльз передает ей зажигалку, молча смотрит, как Камилла докуривает и возвращается в здание. Надвигающиеся тучи, кажется, очень хорошо вписываются в общую картину. Камилла отстраняется от него, Камилла почему-то вдруг начинает через день, а то и несколько дней подряд садиться рядом с Генри. И будь он хоть трижды проклят, но Чарльз готов поспорить, что на лице у Генри тонкая, едва уловимая улыбка.Чертова сука, думает Чарльз.Чертова, мать ее, сука.И Камилла — его Камилла — позволяет ей все это. То прядь волос за ухо заправить, то помочь с парой предложений по греческому. Выпить кофе, пойти курить вдвоем, не позвав его, пойти куда-то вечером и не вернуться ночевать.Он ненавидеть Винтер начинает быстро, сам не замечает, как от одного звука ее голоса раздражаться начинает.Генри не дарит ей цветы, Генри не пишет ей стихи. Чопорная Генри даже приобнимает ее едва-едва, будто боится слишком сильно проявить эмоции или привязанность. А Камилла рядом с ней будто бы расцветает. Улыбается широко, в глаза ей заглядывает и больше говорит, чем слушает.Чарльз до зубного скрежета ненавидит обеих.Чарльз никак смириться не может.От его сестры пахнет чужими духами, его сестра все чаще ночует не дома, его сестра все меньше его и все больше чужая.Генриетта Винтер в своих этих идеально отглаженных рубашках и брючных костюмах будто бы одним своим взглядом демонстрирует превосходство над ним, но самое страшное не это. Самое страшное:— Ты же знаешь, что она сама выбрала меня? — говорит ему как-то Генри после занятий, когда они сидят прямо на жухлой траве на улице и неспешно курят. — Поверь, я бы не стала ее отбивать, если бы знала про твои чувства. Все же у меня есть достоинство и честь.— Да что ты говоришь, — фыркает Чарльз, отпивает из стакана кофе, жалея, что там нет ни капли алкоголя.— Я серьезно, Чарльз. Твоя сестра сама может выбирать, что для нее лучше.Чарльз усмехается, смотря куда-то в стакан, а потом взгляд поднимает на нее и смотрит четко в глаза.— Была бы ты парнем, я бы расквасил тебе лицо.— Сексистское заявление, хочу заметить, — всего лишь звучит в ответ. А потом она пожимает плечами, снимает очки и убирает их в нагрудный карман. — Впрочем, ты можешь попробовать, если тебе станет легче.И это выводит из себя лишь сильнее.Чарльз бросает коротко:— Катись знаешь куда?Поднимается с травы резко и размашистым шагом уходит. Когда Камилла возвращается с сэндвичами, на поляне возле университетского корпуса ее ждет лишь Генри. И Камилла лишь тяжело выдыхает, садится рядом и протягивает ей один из сэндвичей.— Он закатил сцену и ушел, — звучит скорее утверждением, чем вопросом.— Мне жаль, — отзывается Генри и, зажав сигарету губами, забирает у нее сэндвич. — С твоим братом было раньше несколько проще.— Знаю, — соглашается Камилла и сама голову ей на плечо кладет, сама жмется.Генри обнимает ее будто бы случайно, но уверенно и надежно. Камилла не рассказывает, сколько раз они с братом обо всем этом уже говорила. Камилла не рассказывает, как мечется, пытается сохранить то, что рассыпается в бетонную крошку.Генри целует ее в макушку и ничего не обещает, и за одно это она ей благодарна просто до ужаса.