1 (1/1)

Чарльз все проебывает.Дружбу, сестру, их вроде-как-не-отношения с Фрэнсисом.Чарльз проебывает свою жизнь, горько усмехается и лишь крепче сжимает стакан с янтарным виски. Фрэнсис раз за разом руку протягивает, Фрэнсис твердит извечные ?я помогу тебе выбраться?, повторяющиеся ?тебе не нужен алкоголь?, нескончаемые ?все будет хорошо, Чарли?.Фрэнсис предает его так же просто, как и все другие. Фрэнсис предает не в первый раз — просто женится на миловидной и пустоголовой блондинке, которую Чарльз трахнул бы исключительно в состоянии глубокого алкогольного опьянения (а Фрэнсис вообще бы никогда ее трахать не стал, и это Чарльз тоже знает).— Что, даже на свадьбу не позвал? — язвительно спрашивает, взгляд с алкогольной поволокой поднимает на него и делает очередной глоток из стакана. — Вот сколько твоя вшивая дружба стоит.Фрэнсис молчит. Сказал бы, сука, хоть что-нибудь. Придумал бы замысловатое оправдание, почему даже из вежливости не прислал ему приглашение в одном из надушенных конвертиков с голубями. Мерзость какая. Жалкая и отвратительная мерзость.А Чарльз усмехается, крутит стакан, смотрит на плещущуюся в нем жидкость.— Никогда бы не подумал, что ты женишься.Фрэнсис руки в карманы брюк запихивает и поразительно выдержанным тоном произносит:— Ты ведь совсем не просыхаешь, да?И это почти что забота, могла бы быть она, но Чарльза тошнит от всей этой фикции. От очередного предательства, от прохеренных обещаний, которые никогда вслух никто из них не произносил.— Тебе-то какая разница?— Но тебе же есть разница до моего брака.Выстрел в голову. Сразу и навылет.Чарльз поднимает ладонь, трясет перед ним указательным пальцем.— Не смей...Угроза так и остается незаконченной. Угроза тонет в очередном глотке виски. А Фрэнсис не отбирает стакан, не просит перестать пить. Даже не тянет к нему руки, чтобы поцеловать, прижать к себе, чтобы погрузить в их это пьяно-безмятежное прошлое.— Между нами ведь ничего и нет, забыл? — у Фрэнсиса слова горькие, у Фрэнсиса тон такой едкий, как дым от его сигарет. Те самые ?Лаки Страйк?, которые когда-то курил Генри. Которые и Камилла курила.Сигареты из его прошлого.Ровно как и парень, с которым они пьяные целовались до одурения, напивались и продолжали целоваться.Но Фрэнсис смотрит на него как на чужого (как на призрака из прошлого, думает Чарльз) и больше, кажется, совершенно не заботится о его алкоголизме.— Почти забыл, — отзывается Чарльз и салютует ему стаканом. — Работаю над этим, так сказать.И это первый раз, по сути, когда он признает, что между ними есть хоть что-то мало-мальски важное, значимое, нужное.Не есть, было.От этого становится совсем горько; или же это дым от сигарет Фрэнсиса.— На серебряную свадьбу хоть позови. Ну или там на золотую.— Хватит, Чарли.— Ну а что, по старой памяти! Мы же такие закадычные, блядь, друзья!У Фрэнсиса во взгляде жалость. Самое мерзкое из всех возможных чувств. Самое паскудное и отвратительное. Чарльз бьет ладонью по столу. Один, два, три раза. Взгляд Фрэнсиса не меняется; он лишь сигарету до фильтра докуривает и за новой в пачку лезет.— Может, за дверь меня выставишь?— А тебе хочется быть выставленным за дверь?— Да сделай уже хоть что-нибудь, имбецил ты гребаный!Наорал бы, схватил бы за шиворот и выволок. Чарльз разъяренным загнанным зверем на него смотрит. Фрэнсис выпускает дым, разворачивается и из гостиной выходит.Где-то в коридоре просит дворецкого накрыть на ужин еще для одной персоны.Чарльз почти давится горькими усмешками и дешевым виски.