1 часть (1/1)

Никто не помнит тот самый первый раз, когда на твоём теле появляются цветы. Об этом говорят лишь родители, осматривая тебя, своё чадо, на коленках которого проклевываются ростки. Те мелкие зеленоватые с крошечными бутонами. Такое событие станет памятным, влившись в фотоальбом, отточившись в мозгу родителей.Джон лет до шести не видел цветов на своей коже. Мальчишка сам находил приключения, часто получая мелкие ссадины и синяки, но его соулмейт - нет. Сначала обеспокоенные родители водили сына по врачам, ища то самое невероятное лекарство, что могло бы излечить маленького Кеннеди. Но, увы, те разводили руками, объясняя такой редкий феномен либо излишней опекой родителей соулмейта, либо отсутствием оного. Эти слова Джон запомнит надолго. Ежедневно, просыпаясь, осматривая себя он будет повторять, что это не нужно делать, ведь у него, скорее всего, даже нет соулмейта. И что бы отцы ему не говорили, а мальчик уже словно погас, перестав верить в то, что когда-то на его коже появятся первые цветы. В одно утро проснувшись и сразу побежав в ванную, мальчишка обнаружил нечто, что заставило его последующий месяц улыбаться без конца - подсолнух. Маленькое растеньице цвета золота, расположенное на предплечье, выглядывало из-под пижамной футболки. Мальчик, забыв обо всём, рванул к родителям, выбежал на кухню, где проснувшиеся пораньше взрослые готовили завтрак. - У меня есть соулмейт! - смеялся он закатив рукав и демонстрируя цветок. - Папы, у меня есть соулмейт!***Радость была недолгой, цветы снова пропали, став невероятной редкостью для маленького Кеннеди. Мальчик искренне не понимал, как можно так редко получать мелкие травмы? Его вторая половинка, должно быть, жутко аккуратная. Хотя ей определённо следовало прекратить таковой быть. Ведь довольно странно было быть первым во всём, начиная с лучших игрушек и заканчивая постоянными победами в соревнованиях, но при этом...- Эй, ДжэйКейЭф! - хихикает девочка, прекратившая переговоры с подругами и начавшая махать ему. - Иди к нам! Мальчик оглядывается, широко улыбается и спешит к толпе девчонок, с интересом оглядывающих его. Тут-то Кеннеди понял, что именно искали эти пронырливые чужие глазки. Они искали цветы. И чем дольше девочки оглядывали Джона, тем скучнее становились их лица и тем разочарованнее взгляды. То, что у него был очень странный соулмейт мальчик уже знал. Из интереса Кеннеди осмотрел всех своих знакомых, но не нашёл никого подходящего ему. - У него нет цветов, - прошептала блондинистая, та, кто с короткими волосами и вздёрнутым носом. - А вот у Майка все локти в бегониях... - заметила голубоглазая. - У ДжэйКейЭф нет соулмейта? - спросила кучерявая у той, с очками. - Может она просто... - стоило смуглой девочке открыть рот, как Джон, сжавший кулаки, прищурился, глядя на них. - У меня есть соулмейт! И она самая лучшая! И самая красивая! Лучше всех вас вместе взятых! - слёзы обиды подступили в уголках глаз, но мальчик, сглотнув, прикусил губу и, не выжидая насмешек и возмущений, побежал к шкафчику с книгами, стоящему в дальнем углу, где никого не было. Там Джон ухватился за свою любимую книжечку, сев в углу класса, оградившись огромным томом ото всех, стал вытирать слёзы, дожидаясь прихода учителя.- Не верят, - шептал он, успокаиваясь, смотря на страницы с мокрыми пятнами.С распахнутой книжки на него смотрели цветы. Ботанический атлас стал лучшим утешением для Кеннеди. По крайней мере утешением стали статьи о некой символичности растений. Около каждого цветка шло подробное описание того, какой смысл придают ему. Как ни странно, но всю страницу про подсолнухи Джон знал наизусть. И то, что предлагала ему статья было чем-то обнадёживающим. Мальчик видел своего соулмейта яркой, смышлёной девушкой с премилой внешностью и взрывным весёлым характером. Она наверняка должна любить что-то очень спокойное и никогда не влипать в неприятности. Она могла бы любить читать и в будущем помогать с домашкой, но при этом она будет жутко красивой, чтобы все мальчишки завидовали ему. Картины, которые рисовало воображение, были чем-то обнадёживающим, словно мягкое одеяло, в которое можно завернуться, укрывшись от чужого мнения.***Кеннеди жалел, что всё то время так сильно хотел цветов на своей коже. Теперь они были, цвели, маленькие подсолнухи, мешающие надевать рубашки. Сначала это было праздником - все запястья в цветах! Это же невероятно! Но потом их стало слишком много. Каждый вечер запястья жутко зудели, а по утрам можно было увидеть новые, проросшие за ночь цветы. И каждый раз приходилось приминать их, осторожно натягивая рукава сверху растения и застегивая пуговицу на месте запанок. Такое быстро начинало раздражать.- Да что такое?! - бурчал Джон, осматривал руки, всё ещё зудящие, покрытые очередной порцией подсолнухов. - Что теперь? Ты их специально калечишь? - шипит парень, стараясь придумать, как бы убрать наскучившие цветки. В этот момент глаза натыкаются на ножницы, и мысль не заставляет себя ждать. Просунув пальцы в ручки, Кеннеди поднёс канцелярскую принадлежность к стеблям и начал резать, - Вот, куда лучше.Лепестки, целые бутоны посыпались на пол, мешаясь с листьями и остатками стеблей. Джон продолжал крошить подсолнухи, режа, оставляя небольшие зелёные пеньки, которые мешали куда меньше. Теперь можно будет спокойно надеть любую рубашку, не мучаясь с рукавами. По окончанию столь странной процедуры, Кеннеди усмехнулся, осматривая своё отражение, будто подмигивающее ему. Уйдя в свою комнату, парень вспоминает о том мусоре, что оставил, и спешит вернуться. Остановившись в проходе, глядя на кучку пожухлых лепестков, Джон на миг задумывается, но тут же вспоминает о метле и совке. Через десять минут подсолнухи оказываются в мусорном баке.Такой ритуал становится ежедневным. Каждое утро всё идёт по, вполне ставшей обыкновением, схеме. Сначала встать с кровати, пойти в уборную, остановиться и вымыть руки, умыться, почистить зубы и состричь цветы, а потом только расчесаться. Кеннеди не переживал о том, насколько может быть вредно обыкновенное состригание лишней зелени, - он просто делал это. По крайней мере на него перестали коситься в школе, а рукава не так оттопырены. Это было хорошим знаком. Но вскоре проблем стало больше.Тогда Джон, напевая себе под нос, подошёл к зеркалу, сполоснуть руки. Что-то казалось непривычным, и глаза пытались понять, что именно. Ещё толком непроснувшийся мозг сообразил, что дело в руках, но вот только что? Пальцы на месте, все десять, вены такие же синие, а чуть ниже них всё ещё видны части стеблей подсолнухов. Вот в чём была загвоздка - не было цветов, хотя те всегда были как новенькие по утрам. - Спасибо! - вскрикивает Кеннеди счастливый, довольный тем, что наконец у его соулмейта всё хорошо. - Крошка, ты молодчина, - обращается он то ли к самому себе то ли к своей второй половинке. Стоит ли говорить, что радость была преждевременной? Всю ночь ухо просто разрывалось от боли. Оно зудело, чесалось, кололо - делало буквально всё, чтобы парень не уснул. Часа в три ночи, когда боль прекратилась, Джон таки решил посмотреть, что же там. Подойдя к зеркалу он удивлённо вздохнул, поднеся руку к левому уху, из мочки которого прорастал подсолнух, оплетающий наружную раковину. - Эта красотка, похоже, решила носить серьги, - присвистнул Кеннеди, оглядывая цветок. С того дня всё стало несколько спокойней. На запястьях уже не было остатков стеблей, а новые не появлялись. Недели две всё было буквально лучше некуда. Но в один день, вечером, ложась в постель, парень не может улечься. В итоге тот решает размять спину, как слышит странный шелест. Осторожно Кеннеди тянется к плечам, как ощущает уже знакомые подсолнухи. Цветы оплетают лопатки, спускаясь ниже, оканчиваясь только у поясницы.- Да что это за издевательство?! - шипит сквозь зубы Джон, но сразу успокаивает себя. - Нет, ну может она просто повредила спину? Мало ли сыпь? Аллергия? Вдруг девочка воспользовалась неподходящим ей кремом? - злоба сменилась обеспокоенностью, а та стала чем-то отвлёкшим Джона от злополучных подсолнухов, но опять таки ненадолго. Цветы мешались, да и не исчезали со спины больше недели. Теперь Кеннеди уже с большим трудом избавлялся от последствий проблем его соулмейта.Как же парень боялся, что проблемы эти рано или поздно перерастут в нечто большее, а именно, вдруг соулмейт с горя наложит на себя руки. Тогда-то и Джона будет ждать смерть. Такое парень видел своими глазами только пару раз. Впервые ещё в детстве, когда, идя с родителями в магазин, стал свидетелем болезненной смерти. Незнакомая дама, идущая им навстречу остановилась, повалилась на пол и стала биться в конвульсиях. Кеннеди был в ужасе, наблюдая за тем, как прочные стебли кустарника продираются через рот женщины, чьё тело рассыпалось в труху, позволяя растениям полностью выйти из организма. Второй раз прямо во время школьных занятий один из учеников попросился выйти, но, встав, сделав пару шагов, качнулся и оперся о стену, после чего разлетелся, буквально взорвавшись, обернувшись деревом сирени. Окончить как эти бедняги Кеннеди ни капли не хотелось. В чём была ещё одна проблема, так это личность загадочного соулмейта. Клеопатра точно не могла быть им. Девушка за всю свою жизнь ни разу не расцарапывала запястья, пусть спина у неё и правда часто была в царапинах из-за "весёлых ночей". Екатерина Великая или Елена Троянская также не подходили. Одна вечно ходила с короткими рукавами и было бы видно её порезы хоть раз, а вот вторая вечно хвасталась о том, где и когда у неё появляются цветы и, исходя из её слов, Кеннеди уж точно не был никак связан с ней. Оставалось ещё множество девушек школы, но и их ряды становились меньше и меньше, а среди оставшихся не было ни одной, кто походила бы на подсолнух. Но не помогали и отцы, кто считали своим долгом хотя бы раз в месяц упомянуть, что его соулмейтом мог быть и парень. Одна только мысль о том, что какой-то там Цезарь, Ганди или, не дай Бог, Эйб, мог быть его второй половинкой, заставляла усиливать поиски той самой, единственной. На её месте, говоря честно, уже пару месяцев стояла Жанна д'Арк. Причины так думать были, да и сам Джон находил ту привлекательной. Вот только пока Кеннеди не мог придумать, как бы найти подход к столь саркастичной особе. Но он придумает. Он должен придумать. ***- Как-то скучно, - взвыл рядом стоящий Цезарь, смотрящий по сторонам. Старшая школа была куда интереснее нежели Джон её представлял. Куча друзей, народа, с которыми можно было провести время, а также все милые девушки, что были рядом. Одна Клеопатра чего стоила. Кстати, стоило узнать где она, а то что-то долго эта особа не появлялась поблизости. Неужто снова вертит задницей перед Эйбом? От таких мыслей кулаки Джона непроизвольно сжались.- Скучно, говоришь? - переспросил Кеннеди, осматривая коридорчик и выискивая что-то подходящее, точнее сказать кого-то подходящего, чтобы развлечься. - Какие идеи предложишь? Цезарь задумался, потянулся в карман, выудил оттуда телефон и хмыкнул, засунув его обратно. Да, Джон и сам знал, что до начала их урока истории было ещё минут двадцать, не меньше. Затем парень опёрся о шкафчик и хохотнул от внезапной идеи, озарившей его.- Глянь, кто там идёт, - усмехнулся тот, толкая Кеннеди в бок, кивая в сторону лестницы.Оттуда, шёл знакомый Джону странный рыжий парнишка, вжав голову в плечи, повесив на плечо сумку, из коей торчали свернутые листы бумаги. Он был невысокого роста, едва ли выше полутора метра, одетый в странное пальто и носящий поперёк головы повязку. Кажется его Кеннеди встречал пару раз. Ах да, ведь именно этот малый расписал стену у спортзала на следующий день после вечеринки. Кажется тот рисунок стёрли уже к обеду, но не суть.- И что? - пожал плечами Кеннеди, смотря на Цезаря скучающе.- Это же Ван Гог, - продолжал ухмыляться парень. - И что? - повторил Джон, не видя в сказанном ничего полезного. Его собеседник прищурился от широкой улыбки, но тут же развернулся и направился к рыжему, остановившемуся около своего шкафчика. Винсент скорыми движениями скидывал внутренности сумки в шкаф, выуживая изнутри учебники и тетради, не замечая приближающуюся неприятность. Цезарь остановился рядом, захлопнув дверцу, заставив рыжего художника невольно поднять глаза. Происходящее слабо нравилось Кеннеди, но тот стоял, продолжая наблюдать, даже не думая пока останавливать друга.- Привет, мой Шотландский товарищ, - насмешливо сказал Цезарь, оглядывая стоящего перед ним. - Куда такая спешка?- Голландский, - хмурясь, поправляет его Винсент, уже медленно отступающий.- Какая разница? И разве все рыжие не родом из Шотландии? Хотя кому какое дело, верно? - Верно, - художник кивает, продолжая настороженно наблюдать за собеседником. - Я могу идти?Смотреть за происходящим было противно Джону. И что именно Цезарь хотел получить от этого коротышки? По горло насмотревшись на это, Кеннеди двинулся вперёд, остановившись лишь за спиной Винсента, не заметившего его. Не выжидая, парень принялся перечислять абсолютно все обращения, приходящие ему на ум, желая привлечь внимание к собственной персоне.- Эй, ты, "метр с кепкой", - эффекта не последовало, - коротышка, недомерок, карлик, лилипут, - устав от того, что его игнорируют, Джон просто положил свою руку на чужое плечо, тем самым испугав бедного рыжика, подпрыгнувшего от испуга.- Молодчина, Джон! - сказал Цезарь, выхватив сумку из разжавшихся пальцев Ван Гога. - Ну что, слизняк, ты случаем не знаешь, чьи это вещи?В испуге Винсент округлил глаза, но сразу нахмурился сильнее, обернулся, смиряя обозлёнными голубыми глазами Кеннеди, а после смотря точно также на другого задиру. И Джон не соврал бы, если бы сказал, насколько его расстроило то, что его приняли за соучастника. Чёрт тебя дери, Цезарь! Как только это кончится, тебе придётся постараться объясниться.- Посмотрите на него! Малышу не хватает роста, чтобы забрать свою сумку, - смеялся Цезарь, уже открывая сумку, потроша её.- Прекрати, - прошипел Кеннеди, испепеляюще глядя на друга. - Ой, да ладно! Я даже не зашвырнул это в мусорку! - смеялся тот, бросая на пол чужую вещь. - Что ты паришься, Джон, тебе ведь всё равно чем мусорить.- Шёл бы ты отсюда, пока ноги на месте, - Кеннеди ступил вперёд, приблизив своё лицо к лицу Цезаря.- Это шутка, чувак. - Ага, удалась на славу, а теперь иди куда подальше.На это Цезарь развернулся и направился вперёд по коридору, в конце которого завернул куда-то влево, исчезая за дверью какого-то кабинета. Пока Джон провожал его глазами, то не замечал быстрых сбивчивых движений рядом. Тот парнишка, Ван Гог, в панике метался, сгребая свои вещи в кучку, которую вталкивал в сумку, просто не желающую вмещать в себя весь этот художественный хлам, разбросанный по полу. Проходящие мимо поглядывали себе под ноги, с раздражением смотря на попытки рыжика собрать всё. Отошедший от раздражения, Кеннеди опустил взгляд и приметил небольшую странную плоскую баночку, лежащую у его ноги. Стоило поднять эту баночку, как парень пожалел об этом - теперь все пальцы его были скользкие, словно покрытые чем-то явно противным.- Ты забыл это, - пытаясь погасить нотки оставшегося недовольства, Джон протянул баночку художнику, чей рот в шоке приоткрылся. - Маслёнка, - пробормотал тот, переходя на шипение сквозь зубы. - Спасибо, - пробурчал он, перенимая предмет из чужих рук. Так и не убрав баночку в сумку, Винсент направился туда, куда и до этого собирался, но остановился, обернулся. - Не пытайся вытереть руки. Их теперь можно отмыть только мылом. На этих словах рыжик нырнул в толпу школьников, буквально растворившись в ней. Кеннеди простоял с минуту, осматривал свои пальцы и обдумывал произошедшее. Теперь ему стало интересно из-за чего Цезарь с самого начала полез именно к нему? Джон снова взглянул на ладонь и вздохнул, понимая, что и впрямь следовало пойти и смыть это скользко нечто. Проглатывая все те оскорбления, что следовало бы выговорить Цезарю, парень поспешил к уборной. У входа он остановился, чистой рукой приоткрыл дверь, что было неудобно, так как именно правая рука была запачкана. Увидев раковины, Джон подлетел к ним, начав сразу намыливать блестящие пальцы, а после тщательно споласкивать их. И что за пакость Ван Гог таскал там? Масло? К чему оно нужно художнику? Наконец смыв скользкую дрянь с рук, Кеннеди отошёл, желая пойти к выходу, но остановился, зацепившись взглядом за яркое пятно на плитке. В углу валялся плотный, перетянутый резинкой блокнот, со стороны словно покрытый голубыми и жёлтыми пятнами. Вблизи оказалось, что эти самые пятна на самом деле поле подсолнухов на фоне неба. Завидев знакомые цветы, Джон приободрился. Парень сразу подхватил вещь, желая найти имя владельца внутри. - Хоть-бы-это-была-она, - на одном дыхании сказал он, перелистывая первые страницы. - Где же имя? Чёрт, я даже не расстроюсь, если это не д'Арк!Хотя, идея того, что именно эта девушка была его второй половинкой была привлекательна. Жаль, что Жанна носила одежду с длинным рукавом не позволяя видеть свои цветы или шрамы, учитывая то, что довольно долго Кеннеди находил подсолнухи именно на запястьях. Но поиск имени не дал результата и Джон просто стал листать блокнот, изучая странички. А у того, кто здесь рисовал определённо есть проблемы с карандашами - половина рисунков была сделана восковыми мелками, остаток был сделан углём, а дальше были лишь наброски ручками. Поиски таки увенчались успехом: где-то в центре лежала бумажка с указанием: "При нахождении вернуть Ви, адрес..."- Ви?! - парень едва не выронил блокнот из рук. - Это же как сокращение? Ну, там Виктория или Вэнди? Теперь придётся пересмотреть на них взгляды... - хотя, стоило сначала проверить адрес. *** Дом, перед которым он стоял выглядел весьма неплохо. Здание располагалось в нескольких кварталах от школы и было не так уж и трудно дойти сюда. В особенности, если живущая здесь может оказаться той, кто идеально ему подойдёт. Причины тому были. Во-первых блокнот точно принадлежит девчонке, ведь лежал в мужском туалете, так как тетрадка скорее всего дорога владелице, но из-за того, что она не парень, то не смогла зайти и забрать её. Во-вторых порезы на запястьях можно оправдать тем, что над ней издеваются, что может быть как раз той причиной, по которой блокнот попал в мужскую уборную. В-третьих она любила рисовать, а значит была творческой и могла ассоциировать саму себя с подсолнухами. И в-четвёртых, оказалось, что женских имён на "В" полным-полно!Довольный своими умозаключениями Джон подошёл к двери, остановился и с своей наиярчайшей улыбкой постучался внутрь. - Бегу! - раздались по ту сторону, прежде чем дверь приоткрылась, являя вытянутое женское лицо, обрамленное блондинистыми волосами, доходившими до плечь. - Вы? - стоящая в дверях женщина нахмурилась, пристально осматривая Кеннеди.- Джон, - парень сразу продемонстрировал блокнот. - Кеннеди, одноклассник Ви. Я нашёл это и решил вернуть.- Ох, проходите, - женщина отступила, позволив парню таки переступить порог. - Думаю вам придётся подождать минут десять, так что можете пока подняться наверх. Первая комната слева.Джон усмехнулся, кивая, осматривая коридорчик, гостиную и часть кухни, видимую отсюда. А здесь мило. Хотя необычно смотрелась прихожая, увешанная множеством картин от полуметровых до миниатюрных. Видимо он пришёл по адресу.- Спасибо, мэм! - поблагодарил Кеннеди, уже поднимаясь по лестнице. Коридор сверху не удивил количеством полотен, размещённых в нем, куда больше поразила та самая, первая дверь слева. На ней красовались опять таки подсолнухи, в полный рост изображённые чьей-то умелой рукой. Если эта девушка была его соулмейтом, то ему чертовски повезло. - Интересно, а какие цветы у неё? - Джон надавил на ручку, покрытую цветными отпечатками пальцев, и буквально вошёл в иной мир, переступив порог. Это место пахло соломой и краской. Здесь стены были странного небесного цвета, а единственное окно с зелеными ставнями изнутри было расписанно. Здесь в углу была груда холстов, кусков фанеры и картона, прямо рядом со странным мольбертом, обвешанным грязными тряпками, перепачканными в краске. Там же, на полу, в отдельном ящичке стояли бутыльки и скляночки, явно гадко пахнущие. Кровать, стоящая в углу, была заправлена алым одеялом, на котором виднелось множество пятен засохшей краски. Кеннеди сделал только шаг, а уже споткнулся об обувную коробку, до верху заполненную тюбиками с чем-то. Парень поднял пару и удивился, обнаружив пометку "масляные".- Масляные... - повторил Джон, перечитав этикетку. Ван Гог же рисовал маслом? Наверняка этот коротышка точно знал Ви, ведь скорее всего они оба ходят на занятия искусством. В ближайшее время, если с Ви всё получится, то придётся расспросить того рыжего о всяких художественных штуках. Говоря о штуках, в комнате был лишь один шкаф, увешанный снаружи парочкой плакатов. Интересно, что носит эта Ви? Кеннеди отложил блокнот, оставив его на нескольких крупных ведрах с краской, стоящих один на другом. Но в шкафу не было ничего интересного. Внутри Джона ожидали странные металлические лопаточки, стоящие в стакане для карандашей и такие же странные художественные принадлежности, среди которых парень узнал лишь палитру. Одежда, конечно, здесь тоже была, вот только лежала в глубине шкафа и дотянуться до неё было проблематично. Закатив глаза, парень отошёл и, скучающе, сел на кровать.- Где же эта Ви... Явно не рассчитывая на то, что девушки не будет так долго, Джон зевнул, уже медленнее начав осматривать комнату. Взгляд скользнул по потолку, прошёлся по стене и остановился на небольшой тумбе у кровати. Рядом с ней висели несколько рубашек, явно сливавшиеся со стеной, и тут Кеннеди заметил тумбочку. Усмехнувшись, парень подобрался ближе и приоткрыл её, желая увидеть что-то интересное и... Бинго! Ему повезло. Эта Ви хранила здесь нижнее бельё. Но тут лицо Джона с невероятной скоростью стало белеть. На его фоне даже вампир показался бы самым загорелым парнем на свете. И причина у бледности была.- Дрянь... - прохрипел парень, теперь молясь всем богам, чтобы Ви не был его соулмейтом. В ящике тумбочки лежали не лифчики и бюстгальтеры, только боксёры. Такая привлекательная Ви, оказалась огромным недопониманием. Всё ещё бледный Кеннеди поднялся, медленно, на несгибаемых ногах шагая к выходу. Стоило ему потянуться к ручке, как дверь распахнулась и по ту сторону стояла никак не миловидная девушка. - Что ты здесь делаешь?!Джон обмер, на миг растеряв все свои уверенность и дерзость. Отлично, теперь просто придумай оправдание себя в глазах этого карлика. А Винсент походил на того, кому нужны были объяснения. Покрасневший, возмущенный он стоял в проходе и глазами искал что-то, что могло бы ему всё объяснить. - Ну, я зашёл отдать это, - Кеннеди протянул блокнот, но Винсент оттолкнул вещь, зашмыгнул внутрь, закрыл за собой дверь и наконец повернулся лицом к собеседнику. Вцепившись в книжонку, художник перехватил её и швырнул в угол, где стояли холсты. - Что-то не так?- Это с тобой что-то не так, - прошипел Ван Гог, разведя руками. - Ненормально сначала помогать кому-то стащить мою вещь, а потом возвращать её.- Я не помогал Цезарю, - возразил Кеннеди, скрещивая руки на груди. - Да ну? А что ты делал? - Я пытался заставить тебя обратить на меня внимание, - закатил он глаза. - Уж прости, но на весь мой арсенал прозвищ ты даже не обернулся. - Я их не слышал! - Я стоял позади тебя.Винсент поднял палец вверх, желая возразить, но задумался, нахмурился и опустил плечи. - Ты стоял слева или справа? - Это важно? - на строгий взгляд парень поднял руки, словно сдаваясь. - Хорошо, я подошёл слева и... - не дослушав, художник, хохотнул, наклонил голову, вплетая пальцы в колючие рыжие волосы. - Всё в порядке, коротышка? - Да, - на выдохе сказал рыжик, снова спокойно смотря на собеседника. - Я слышу с левой стороны немного хуже, поэтому мог не понять откуда ко мне обращаются. - Раз повязка мешает слышать, почему бы не снять? - Кеннеди скептически осмотрел Ван Гога, чей вид вызывал необычайно чувство жалости. - Мешает не повязка, - Винсент мотнул головой, ненадолго замолчав. Он будто сначала собирался что-то добавить, но затем передумал. - Л-ладно, хорошо, спасибо, что принёс мне мой блокнот. Предположим, что я поверил во все эти сказки про бескорыстную помощь, - художник прошёл к двери и, распахнув её, остановился. - Но теперь ты можешь покинуть столь ужасное для тебя место.Джон прикусил язык, смотря на невысокого рыжика. Неужто этот парень серьёзен? Что такого в том, чтобы просто занести однокласснику что-то потерянное? Парень медленно зашагал вперёд, смотря под ноги. Глаза метнулись в сторону и зацепились за блокнот с подсолнухами, показывающийся из-под залежей холстов. Стоило забрать пару понравившихся рисунков оттуда, раз их хозяину настолько плевать на свою вещь, что он намерен швырять её куда ему вздумается. Остановившись перед Винсентом, Кеннеди оглядел своего нового знакомого, строго смотрящего в ответ. - А мне здесь понравилось, - пожал плечами он, смотря сверху вниз на рыжика. - Ты клёво рисуешь, - сказав это, Джон уже думал выйти, как остановился и снова повернулся к художнику, чьё лицо постепенно краснело. - Погодь, а можно тебя называть не так замысловато? - Зачем? - Ну, называть тебя коротышкой не хочется, да и Ви мне не очень нравиться, - тут Кеннеди не соврал, прозвища "Ви" он будет бояться как огня после сегодняшней подставы. Отлично! Если ещё час назад он имел какого-то претендента на соулмейта, то теперь Джон снова не имел и малейшего понятия о том, кем могла бы быть предназначена ему девушка. - Зачем тебе меня как-то называть? Ты же сейчас выйдешь на улицу и забудешь, что вообще был здесь, - вздохнул Ван Гог, потирая переносицу. - Что насчёт Винни? - Если я соглашусь, то ты выйдешь? - Не знаю... - Да, зови меня Винни! - тут же рыжик вытолкнул Джона за дверь, закрывая её. ***Вернувшись домой позже обычного и быстро объяснив родителям, где он был, Кеннеди ждал длительный разговор, переходящий в беседу с нотациями. Такие обычно проводились по вечерам и именно на кухне, прямо перед ужином. Весьма скучный и медлительный диалог. Хотя пока держишь в голове свои мысли и особо не слушаешь, что там тебе говорят, то терпимо. - Мальчик мой! - раздались рядом и парень наконец взглянул на одного из своих отцов. - Спасибо, что услышал. Итак, - Уилл прокашлялся. - Ты говорил, что придёшь как обычно. Встретил кого по дороге? - Ага, - усмехнулся второй родитель. - Своего соулмейта. Кеннеди цокнул, отводя взгляд. Он ненавидел говорить с родителями о опозданиях и прочих мелких пустяках, к которым могли придраться его отцы в зависимости от их сегодняшнего настроения. Подобное походило не на разговор, а на пытку, вызывающую только стыд, смущение и желание поскорее смыть с себя воспоминания о нем. - Сын, - грозно прибавил Карл, подгибая край газеты. - Да-а? - протянул Джон. - Но нет. Я зашёл после уроков к знакомому, нужно было кое-что ему отдать. - Кеннеди подошёл к чайнику, желая налить себе кипятка (сделать хоть что-то, чтобы хоть на пару минут перестать просто стоять посреди кухни), но когда он дотронулся до ручки, то тут же отдернул руку, ошпарив её. - Тогда почему так долго? Твой знакомый далеко живёт? - хмыкнул Уилл, продолжая орудовать лопаткой у плиты, не видя того, как его сын скривился, потряхивая рукой. - Не-ет, - замотал головой парень. - Просто мне нужно было немного его подождать, - подушечки пальцев покраснели и покалывали. Стоило поскорее что-то предпринять. Джон поспешил к себе. - А ужин? - спросил Карл, следя за парнем. - Я ел! - крикнул Кеннеди напоследок, прежде чем скрыться на втором этаже. Запершись у себя в комнате, Джон наконец смог спокойно вдохнуть. Прислонившись к двери спиной, он съехал на пол, где и остался. Голова гудела от давления всех мыслей, пришедших в нее за сегодня, а руку уже переставало жечь. Этот Цезарь и эти прозвища, и Винни. Чёрт дери этого странного художника! Он просто хотел помочь, отдать блокнот, хотел сделать попытку найти свою единственную, а наткнулся на рыжика. Тот был немного странным, чрезмерно саркастичным и уставшим. Вид его выдавал человека творческого и кошмарно мало спящего. Ещё и почти глухой на одно ухо. Тут в голове Кеннеди заскрежетали шестерни, и сдвинулись с мест детали. Руки сразу потянулись к уху, когда-то оплетаемому подсолнухом.- Нет, - пробормотал парень, накрывая голову руками, закрываясь от всех и вся, кто мог бы его видеть. - Голова, даже не смей думать в этом направлении!Что если - ах, что если... Нет, подобного быть не может! Но почему тогда, пока ты думал, что владелец блокнота - девушка, всё сходилось к тому что она, скорее всего, твой соулмейт? Так что изменилось с пониманием того, что художник, любящий подсолнухи - парень? Ничего, просто в глазах Кеннеди картина приобрела иной вид. Вид, пугающий его.- Ну я же не гей, - словно заверил самого себя парень. - Даже тот красавчик, что мне понравился, оказался Джоан. Хотя в противовес ей был Понсье, хотя мы были друзьями, - придумав что-то, парень подхватил телефон и набрал знакомый номер. В трубке раздались гудки и по ту сторону наконец заговорили.- Джон? Какого ты мне звонишь? - звенел голос из телефона. - Жан, тут есть дело, - Кеннеди звучал максимально непринуждённо, но при этом достаточно серьёзно, чтобы девушка не сбросила трубку. - Я не дам списать домашку.- Это другое, - парень глянул на свои запястья, снова начинающие чесаться. - Воу, и ответь тогда, зачем ваше высокоблагородие соизволило мне написать? - хмыкнула та, будто стараясь убить собеседника сарказмом. - Хватит, а? - Джон замолчал и, уставившись в стену напротив, спросил. - Ты уже нашла своего соулмейта, верно? - Да, - ответили ему чуть помедлив. - Ты... Как ты это сделала? - с той стороны не было ответа. Кеннеди уже было подумал, что их разъединили, но вдруг услышал вздох. - Я специально на занятиях порезала руку канцелярским ножом, - д'Арк остановилась, словно прикусила губу. - Зачем тебе это? Хочешь проверить Клеопатру? Или одну из своих "живых подстилок"?- Нет, - парень взглянул на потолок. Хорошо, у него был план поиска, но на уме лишь один человек для проверки теории. - Не то, чтобы, подруга. - Теперь я ещё и подруга, супер.- Да-а, лучше некуда. И, кто это был? Кто твой соулмейт? Эйб? - Джон, - сердце парня рвануло вниз. Он был её соулмейтом?! На мгновение страх перед тем, что Винсент и он могли бы.. Но тут д'Арк оборвала эти мысли. - Это Клео... - Ясно, - буквально выдавил из себя Кеннеди, в очередной раз ощущающий то, как подсолнухи продирают кожу его запястий. - Да-а, я знаю, что это неожиданно. Кстати, спасибо, что позвонил - я хотела спросить у тебя кое-что про Ван Гога. - И что же? - едва слышно пробормотал Джон, ожидая чего угодно. - Что происходит? Если ты и твои дружки решили подшутить над ним, то лучше вам иметь страховку. Ви может постоять за себя, пусть иначе, чем вы думаете. Я могу постоять за него! - прошипела девушка, заставив мурашки пробежать по спине Кеннеди. - С чего такие мысли, крошка? - натянуто улыбнулся парень, представляя перед собою скептически настроенное лицо собеседницы. - Будто я наврежу кому-то вроде него? - Не строй из себя дурака или святого, ДжейКейЭф. Джон прекратил звонок. Он выключил телефон и откинул его. Больно нужна помощь от неё. Жанна уже нашла себе свою половинку, Клеопатру, ту кто отобрала его последнюю кандидатуру на соулмейта. ***На следующий день был готов приблизительный план действий. Первоначально следовало удостовериться в том, пришёл ли рыжик в школу. Если повезёт, то нужно оглядеть его пальцы: вчерашний ожог пришёлся кстати. Затем следовало выждать добрый час или два, дождавшись середины дня. Тогда каждый из учеников, включая нужного ему, пойдёт в столовую, где Кеннеди сможет окончательно удостовериться в своей теории - то есть в обратности своей теории. Только вот, чтобы увидеть цветы на коже художника следовало что-нибудь выдумать. Сам Винсент носил одежду длинную, значит порез руки отпадал. Плюс штаны - никак не обобьешь колени. В таком случае оставалось либо повредить ладонь, либо лицо - последнего Джон совершенно не хотел. Так что выходом было полоснуть ладонь прямо в столовой.Начало дня задалось. Придя пораньше, Кеннеди как раз ненароком наткнулся на Ван Гога, спешащего в класс искусств. Рыжик нёс в руках громоздкий холст, чем сильно злил прохожих. - Винни, помощь нужна? - Кеннеди улыбнулся своей фирменной улыбочкой, перехватывая из чужих рук полотно. - Привет, как ты? Винсент, заламывая руки, следовал за парнем. Чёрт, на его руках были какие-то перчатки! Так не разглядеть под ними цветов. Заметив чужой интерес к своим рукам, художник нахмурился, спрятав ладони в карманах. - Утро доброе. Я, правда, думаю, что оно весьма посредственно. Но как твои дела? - спросил он из вежливости, подняв глаза на рядом идущего. - Да вот, вчера пальцы обжог, - пробурчал Джон. - Слушай, а ты вчера поздно лёг? - Кеннеди опустил взгляд на собеседника. Винсент был белее холста. Рыжик заметался взглядом по коридору, выискивая нужный кабинет. Забрав у навязавшегося помощника полотно, парень быстро преодолел половину пути, остановился, поправил груз и столь же быстро исчез по ту сторону двери кабинета искусств. Сам для себя Кеннеди отметил, что художник сегодня пришёл, а значит оставалось дождаться обеда. Но на этом всё хорошее на сегодня кончилось. Жуткое волнение клокотало в голове, сердце напоминало заведенные часы, а роящиеся в голове мысли мешали спокойно сидеть."Я просто хочу удостовериться в том, что это не Винни. Ведь этот рыжик просто не может быть моим соулмейтом. Мы же совершенно разные! Ну, скорее всего мы разные, так как об этом парне я могу слабо судить, исходя из того, что нарыл в интернете, но этого же достаточно?" В чём была правда, так это в том, что Джон около часа провёл за компьютером, просматривая все биографические статьи с тем голландский художником. Что было странно, так это то, что клон-отец рыжика был весьма похож на того. Чёрт, парень даже отрезал себе часть уха! Что скорее следовало причислить к чему-то не очень здоровому, но кого это могло интересовать, кроме Джона, в четвёртый раз не реагировавшего на слова учителя.- Кеннеди! - куда громче позвал он, строго поглядывая на бедного парня, отсчитывавшего минуты до звонка. - Кеннеди, вы слушаете?- Да, сэр, - поднял на него глаза Джон. - Вы, остановились на причинах войны первой коалиции. Преподаватель удовлетворённо кивнул, разворачивать к доске и, переводя указку с одной на другую европейскую страну, бурчал себе под нос материал урока, тема которого по-случайности давалась им уже дважды. С доски взгляд перекочевал сначала на Клеопатру, читающую конспекты, написанные почерком Эйба. У той на шее виднелся край очередного засоса. Чёрт, с кем она на этот раз закрутила? Осматривая кабинет, стараясь отвлечься от гладких мыслей Джон приметил д'Арк, чью шею оплетали нарциссы. Теперь ясно отчего Клео больше не верит перед ним хвостом - нашла солмейта и дала дёру. Кеннеди вздохнул, понимая, что когда он вчера разговаривал с Жанной, то мог бы быть немного мягче. Она же не виновата, что её нарциссы никак не относятся к нему. Звонок прозвенел громко, заставив Джона невольно вздрогнуть. Он подхватил все учебники, вышел, проигнорировал Цезаря, ожидавшего его у двери, затолкал учебные принадлежности в шкафкик, который захлопнул сразу после того, как достал оттуда перочинный ножик. До столовой дошёл в рекордные сроки и встал у входа, спрятав нож в кармане, облокотился о стену, скрестил руки на груди и принялся выглядывать знакомую рыжую голову. Однако сначала пять минут, затем десять не увенчались успехом. Наверное, Ван Гог просто не обедал со всеми, проводя это время где-то. Вот только вопрос где? Развернувшись, оттолкнув пацана, прошмыгнувшего рядом, Кеннеди направился в главный коридор, желая уже там что-нибудь придумать. Но тут он в кого-то врезался. - Ты и здесь, - хмыкнула д'Арк, отряхиваясь. - Где Ван Гог? - уж кто-кто, а эта девушка должна была знать где сейчас рыжик. - Вот так, прямо, без здравствуйте? Мог бы хотя бы извиниться, - усмехнулся Ганди, составлявший ей компанию. - Извини, - закатил глаза Кеннеди, прежде чем поспешить вперёд, оставив позади недоумевающую Жанну.- Винсент в кабинете рисования! - крикнула она ему в след. - Спасибо, детка! - крикнул Кеннеди, пулей пролетев по коридору. Распахнув классную комнату под номером сорок, парень вбежал внутрь. Вот, Винни на месте, осталось только оглядеть чужие руки и... Дьявол! Он забыл, что на том перчатки и забыл порезать руку. Возможно стоит выйти и сделать вид, что в коридоре что-то забыл. Или стоит сделать проверку позже. Или и вовсе ненавязчиво спросить самого Ван Гога о его соулмейте. Нужно, правда, вспомнить те статьи из Википедии про оригинального Ван Гога. Что там, чёрт возьми писали? Что-то про Францию, кажется.- Ты словно не здесь, - бросил Винсент, оторвавшийся от рисования. - Зачем пришёл? Джон приблизился к художнику, остановил взгляд на картине, над которой работал рыжик. Вырисовывалось тусклое синее пятно, а на нем красно-белые пятна. Пришедший оглядел комнату, не найдя в ней ничего интересного он вернулся к рассматриваю рыжика и его работы. - Нельзя посмотреть, чем занимается мой знакомый художник? - натянуто усмехнулся он. - День глупый, бессмысленный, - отмахнулся Кеннеди, придвигая стул и садясь на него. - Вся жизнь такая, - безразлично ответил Ван Гог, делающий плавные линии кистью, обмокнутой в гадко пахнущую кружку. - Почему вся жизнь? - в кармане прощупывался нож, так не вовремя вспомнил о нём.- Потому что, - Винсент на удивление собеседника сейчас куда спокойней реагирует на него. Может потому что рисует? - Жизнь и все её составляющие всегда были такими. Вот ты подумай, зачем нас создали? - Как зачем? Чтобы мы стали такими же великими, как наши оригиналы, - гордо заявил Джон, на что рыжик усмехнулся. - Ладно, хорошо. Теперь скажи, почему наши оригиналы стали великими?- Так, это в генах, - пожал плечами он, следя за тем как художник снова вытер кисть, набрал ею краски и мазнул по холсту. - Нет, не в генах. Они стали великими, потому что их такими сформировало общество. Понимаешь меня? Социальные проблемы, отдельные случаи, разные люди. Вот я, - наконец парень оторвался от работы и глянул на Джона. - Вот кто я? Что во мне такого же? Внешностью похож, болячки мучают те же. Именно это в генах, а не способность стать великим. Почему Ван Гог был известен, потому что был необычен, нов для мира. А я что? Тот писал брату, понимаешь? Его письма сохранили, как отдельное произведение искусства. А мне что остаётся? Публиковать свои переписки? Писать картины? Да уже никто из современных критиков не принимает постимпрессионизм! Вот и остаётся только осознавать глупость тех, кто решил, будто мы станем полными копиями тех, "великих".Молчание воцарилось в комнате и, выговорившись, Винсент вернулся к работе, отвернувшись от Кеннеди и заслонив собою все полотно, над которым он пыхтел. Джона словно оставили в комнате в одиночестве. Он прекратил оглаживать нож и вздохнул. Нет, не будет он так искать соулмейта. Противно от такого. Ван Гог, вроде как, даже не должен с ним говорить, учитывая то, что вчерашний день был ещё свеж в памяти. - Жизнь не глупа, - мотнул головой Кеннеди. - Что тогда глупо? - Глупо думать, что Ви - женское прозвище. Прыснув, Винсент поднял глаза на Джона, покрасневшего и смущённого, но не жалевшего о сказанном - чужая улыбка сполна компенсировала смущение. - Ви? Женское? А я-то думал, почему ты рылся у меня в белье, - наконец улыбнулся художник, щуря глаза на сидящего рядом. - Я не - Джон покраснел сильнее и легонько толкнул в бок тихо смеющегося рыжика. - Погоди, как ты узнал? - Там ящичек не закрывается до конца, если его не приподнять. Я же, обычно, закрываю его полностью, - парень пальцем смазал часть краски с холста, продолжая слабо улыбаться. - Чёрт, ты, - Кеннеди запрокинул голову, прикрывая пунцовое лицо руками, - наверное, считаешь меня идиотом, да? - Идиотом можно назвать и меня, - парень вздохнул, обернувшись к собеседнику. - Думаю, что реагировать на чужую помощь стоит благодарностью, а не раздражением. - Нет-нет, - замотал головой тот. - Ты правильно сделал. Мне тогда стоило остановить Цезаря, а не стоять столбом, пока моего друга обижают. Винсент тепло улыбнулся. Парень сменил кисть, набрал светлого бежевого и мазнул в центре холста, укрыв этим цветом прежний слой. Оторвавшись от своей работы он пристально стал смотреть на Джона, в удивлении вытянувшего лицо. Кеннеди сглотнул, не смея двинуться и вздохнуть пока бесконечно голубые хитрые глаза смотрели на него. Набрав немного жжёной умбры с самого края палитры, Ван Гог вернулся к рисованию. - Друга, говоришь? То есть мы друзья? - Не соулмейты же! - засмеялся Джон, но потом понял, что смеётся один. - Как бы, я имел в виду, что было бы ужасно, - заметив печаль и недоверие пополам с испугом, расплывающиеся по чужому лицу, Кеннеди поправил себя. - Было бы странно если бы мы... Чёрт, ты же понял, да? Винсент выглядел ошарашенным. Весь лёгкий румянец сошёл с его лица, а широкая улыбка опустила уголки губ. Художник смотрел на него так, словно пытался просверлить насквозь, пробурив в голове дыру. Рыжик попытался встать, но позабыл о палитре и множестве баночкек со всякой вонючей дрянью. Перепугавшийся тем, что он может облить Джона, парень постарался руками словить их, но только сам облил руки. В тот же миг Кеннеди ощутил кошмарное жжение на запястьях. Ван Гог взвыл, закатал рукава пиджака и поспешил к раковине в углу комнаты, начав обильно смачивать и промывать руки водой, охлаждающей застывшие на месте вен шрамы и новые раны, что обожгло будто огнём. Кеннеди закусил губы, оттянув края рукавов. Запястья теперь вновь украшали подсолнухи. Цветы проклюнулись сквозь кожу в тех же местах, там же где и годы назад. - Винни, - позвал дрожащим голосом Джон. Глаза его устремились к Ван Гогу, мокрому, болезненно бледному, перепуганному и огорчённому. Рыжик, слабо дуя на запястья, приблизился, не отрывая взгляда от подсолнухов. Будто в трансе художник стянул перчатку. Те скрывали остатки стеблей и листьев, расположившихся на последних фалангах правой руки. Винсент подобрал канцелярский ножик, провел им по ладони и увидел, как очередной цветок проклевывается на руке Джона.- Прости, - прошептал рыжик, отступая, - Прости-прости-прости! - парень схватил недописанный холст и выбежал прочь. Хватая недописанное полотно Ван Гог ненароком уронил ведро краски. Разозленный Кенеди, желающий побеждать вслед за этим рыжим лилипутом как раз вступил в лужу синей пакости. Небольшое ведерко потеряло всё своё содержимое, разбрызгав по полу некий "Глубокий синий". В понимании Джона это никакой не глубокий и не синий. Это цвет Винсента. Им была выкрашена его жизнь: его комната, его рубашки и пиджаки, его картины пестрели всеми оттенками этого цвета. Теперь вот и Кенеди был выкрашен в этот цвет. Однако не только физически, вымазав штанины в краске, но и как-то душевно. Сердце саднило. Оно билось и металось в груди, разрывая плоть изнутри, ударяясь о ребра. Джон хотел плакать. Он проклинал себя, свой длинный язык и отсутствие привычки сначала думать, а потом говорить. С громким хлюпаньем краски в кроссовках парень выбежал прочь. ***Не найдя соулмейта в школе, Кеннеди поспешил к знакомому дому. - Мэм, - нача было парень, когда перед ним открыли дверь, но женщина безмолвно кивнула. Пересёк коридор, взбежал по лестнице и, постучав, вошёл в спальню, в которой уже был Винсент. Стоя у того самого холста, рыжик рисовал, дрожащими руками нанося мазки. Одежда его была вымазана в бордовой краске, повязка на голове отсутствовала, а волосы были взъерошены и торчали в разные стороны. Художник обернулся. Глаза его были заплаканы или жутко слезились. Шатаясь, парень подошёл к Кеннеди и навалился на него, буквально упав в чужие руки.- Мне жаль, мне очень жаль... - не останавливаясь бормотал рыжик. - Всё хорошо, я правда невероятно счастлив, что ты мой соулмейт. Всё в порядке, просто дыши, ладно? - Ты не понял, - всхлипнул Винсент, цепляясь за чужие руки. - Это ужасно! - Нет! Всё отлично! Я оговорился, я ошибся. Да! Я ошибся! - успокаивал его Кеннеди, оглаживая парня по спине, держась за дрожащий плечи. - Ужасно другое...И тут Кеннеди чувствует, что Винсент отчего-то весь липкий. Джон поднимает свою руку, вляпавшуюся в нечто теплое, он смотрит и видит бордовые пятна. Что этот рисовака сделал с краской? С запозданием он чувствует сильнейшее жжение на запястьях, тянется посмотреть, и видит ровную полосу расрастающихся подсолнухов. Перепуганный, обеспокоенный Кеннеди хватается за руку рыжика и видит алеющий, кровоточащий порез, идущий вдоль вены. Ноги сами подгибаются и те вдвоём падают на ковёр, окрашивая и его в когда-то любимый цвет Джона. - Ты тоже, умрёшь. Жаль, - шепчет Винсент, плача, хватаясь за чужую одежду. - Болезнь... - бормочет он. А Кеннеди знает. Он читал о том, какие именно расстройства были у оригинального Ван Гога. Меланхолии и депрессии. Хочется рвать и метать, винить того, кто рядом в приближающейся смерти, но отчего-то цепляющийся за него, человек этого не заслуживает. Он заложник ситуации, заложник своего больного разума. Он не виновен.- Джонни, - шмыгает Ван Гог, не поднимая головы, - Я прятал гибискус. Твои цветы - гибискусы.И Джон, прижимающий невысокого человека к себе, начинает рыдать. Он хныкает, чувствуя приближающийся конец, чувствуя тёплые мягкие руки, чувствуя, как чужие обветренные губы касаются его собственных. А потом стало невыносимо... ***Женщина услышала странные звуки сверху и сначала остановила себя на полпути в комнату к сыну, а потом не смогла пересилить себя и поспешила наверх. Распахнув дверь, она в совершенно пустой комнате увидела картину: клумбу с высокими жёлтыми и красно-белыми цветами. Женщина приметила распахнутое окно и сильный запах цветов. Она переступила порог и услышала треск. Раздался визг и удар. Это та самая женщина упала в обморок, испугавшись обыкновенных цветов, сплетенных в одно высокое стройное растение.