Сушеная кода (1/1)

Кода как горечь и рана в сердце?— пахнет она приятно и нежно, но слишком много с ней связано мгновений счастья, обратившихся в боль. Аландро не видит ее, но пробует кончиком языка засушенный лепесток и вдыхает запах мертвых соцветий. Да, высушена она как нужно?— прошлая шаманка умела сушить травы, хоть во многих иных вещах была совершенно бездарна.Перья скальника и корни трамы заготовлены отвратительно?— неудивительно, что ее левитационные мази работали через раз……и что ее магический щит совсем не держал удары, а обереги разваливались от легких касаний магией.Аландро не видел кладовую Сойрэ-Наурри зрячим, и сейчас, когда он слеп, с трудом?— по запаху и наощупь?— разбирается где что лежит. Это займет у него много-много часов?— куда больше, чем требуется зрячим. Это займет много времени?— и его нужно будет еще больше, чтобы научиться ориентироваться в новом месте. Здесь все не так, как было при Тсогииль?— неудивительно, за три века многое меняется,?— и от этого слегка больно.Аландро знает?— времени уйдет много, прежде чем он сможет принести посильную пользу Уршилаку, но выбора иного и нет. Он принес войну кочевникам и не должен прятаться за их спинами.Уршилаку приняли его неохотно, до последнего не желая ссориться с новыми богами, и Аландро Сул, щитоносец, не сдержавший клятвы и опозоривший свое имя, не имеет права предать их доверие.Кода, собранная предыдущей шаманкой, засушена хорошо, а вот перья скальника и трама?— не очень, но даже из такого сырья может выйти стоящая вещь, если знать, как спасти…Аландро знает.На пробу намешивает простую смесь, заворачивает в пересушенный лист хальклоу и поджигает кончиками пальцев?— лучины в этой юрте нет, потому что слепому свет не нужен…Коду не стоит так курить?— она слишком тонкая, нежная и при этом сильная сама по себе, но в смеси перебивается большая часть вкуса. Ее надо курить иначе?— через тонкую трубку, лениво, за приятной беседой или в разгульном, праздничном угаре?— но Аландро вымарывает из себя старые привычки и три века оседлой жизни.Он сейчас меньше, чем никто, и даже последний нищий не позавидует его участи и положению… Ресдайн, лишившийся сердца, отравлен новой войной?— Аландро щедро разлил этот яд по его венам.От грубой смеси першит в горле, а от воспоминаний колет под веками, но нужно потерпеть совсем немного……Мир над Миром оглушает, бьет тысячей тысяч цветов, которые память еще не забыла, и Аландро любуется переливами золота и индиго, а после кроваво-красными фигурами, серебряными силуэтами на земле, многоцветными кругами и тонким лиловым дымом.Он видит землю Ресдайна: серо-красное месиво, черные зубы обугленных мертвецов. Видит небо Ресдайна: мертвое тело с опустившейся почерневшей кровью. Видит меров Ресдайна: распоротые глотки и животы, пустые глазницы, гной изо рта и содранных ладоней.После они исчезают?— остается лишь цвет, вечно изменчивый, непостоянный: красный, синий, золотой, белый, черный, коричневый… Аландро сбивается, перестает называть цвет по именам, просто сидит на ковре?— или шкуре? он не знает?— и смотрит, пока цвет не затухнет опять, пока слепая темнота не опустится на плечи многотонными крыльями.Аландро Сул слеп, но ему не нужны глаза, чтобы одурманенный кодой мозг придумывал цветные картины на грани сновидений.Цвета тихо ускользают битым стеклом сквозь пальцы и из-под век?— и вслед за ними стекают слезы.Привкус коды тлеет на языке и отравляет сердце.