8. Апокалипсис (1/1)

С моря надвигались длинные тонкие тучи, забирая место у полностью чистого с утра жизнерадостно-голубого неба. Волны разбивались о скалистые ?ноги? острова. Порывистый ветер неуютно шелестел иголками ёлок и кидал солёный воздух в лицо.Ингрессус сидел, поджав колени к подбородку, на одном из довольно больших торчавших из моря останцев с деревьями, куда добраться можно было лишь перепрыгивая с острова на остров?— тут его никто не потревожит.Он пропал. Это всё. У него не осталось гордости, не осталось хоть чего-то, взращённого в прошлой жизни. Неудачник… хах, как иронично, что именно ему единственному и повезло спастись в той резне и выжить без сознания в океане. У судьбы всё же весьма извращённое чувство юмора.Мальчик взял нераскрытую шишку с земли и яростно кинул подальше в воду. Не долетела, куда целился. Слабак. И о чём только думал отец, передавая ему Волтар?Нет, нет, конечно ясно о чём. Говорить так, особенно ему, было очень эгоистично и неуважительно?— как минимум, по отношению к смерти. Да и нельзя забывать, в нём все ещё течёт кровь великих воинов и умнейших чёрнокнижников. Он и не с таким справлялся. Чего стоит одна душевная проблема против всех трудностей, что он пережил?—?…ессус… Ингрессус! —?пробился сквозь раздумья знакомый голос. Ингрессус повернул голову и увидел ровесника, с трудом лезущего к нему на остров по лианам и корням.?Кажется, Ахиллеан уже давно его зовёт. Стоило бы, наверное, помочь забраться, но сил и желания не было даже подняться, не то что подойти и подать руку. Или всё-таки стоит пересилить себя…Пока Волтарис решался, Ахиллеан и сам успел забраться и, несмотря на отдышку, тихо сел рядом со сверстником на расстоянии блока, не сводя внимательного печального взгляда с того.—…?Ингрессус, мне так… —?начал он жалобным голоском, но был тут же прерван.—?Не напрягайся. Это всё равно не будет правдой,?— безэмоционально сказал Ингрессус. Ахиллеан с опаской заглянул в глаза соседа: там, тем не менее, царила потерянность, отчаяние, и на самом дне?— детская обида.Аурелиус Несторис, известный так же как один из величайших чемпионов, славился тем, что не упускал ни одного похода на изгнанный клан. У него хотели учиться сражаться практически все молодые воины, ибо столько лет бороться и всегда выходить с победой и трофеем?— будь то оружие поверженных, вражеские планы, или же просто безделушки?— далеко не каждый мог. Посему Аурелиус среди всех четырёх кланов считался живой легендой.Несторис втянул голову в плечи. У него был план, как… пожалеть, нет, неверное слово… поддержать Волтариса в такой болезненной для того ситуации, но не ожидал, что всё пойдёт не так с первых слов и ровесник окажется более… удручён и абсолютно замкнётся в себе. Ахиллеан не по наслышке знал, что переживать такое в одиночестве, пусть этого одиночества самому хочется?— самое худшее, что приходит в голову страдающим. Проблему это не решит, а оставит внутри, под толстым щитом-маской беззаботности, из-под которой её ещё тяжелее доставать.—?Хорошо… просто, чтобы ты знал: мне не безразлично. Да, я сначала забыл, но вот, как видишь, пришёл,?— Несторис отломал палочку от высохшего сажанца и стал без особой вовлечённости водить по земле.—?Зачем?—?Что?—?Зачем ты пришёл? —??Чтобы посмеяться надо мной???— так и слышалось невысказанное продолжение в готовом сорваться голосе.?Ну почему всё так сложно???— мысленно простонал Ахиллеан. Прямого, а главное, верного ответа на вопрос у него не было.—?Не знаю. Просто подумал, что так правильно… Что нельзя оставить тебя самого тут, когда все остальные там.—??Все остальные?,?— хмыкнул Ингрессус, и Несторис уже было подумал, что выбрал неверный путь, но… —?А кто я для них? Кто они мне? Разве можем мы стать похожи, после стольких десятилетий?! Нет. Мне никогда не будет места здесь. И я никогда не смогу нормально общаться и жить в другом клане Ардони, кроме как в родном,?— посреди речи голос всё же сорвался, а к концу подросток почти заплакал, но упрямо держался.—?Не знаю, что заставило тебя поверить в это, но ты абсолютно не прав, если действительно так считаешь,?— после непродолжительной тишины, что нарушал лишь шум волн, заговорил Ахиллеан. —?А ты ведь не считаешь. Я видел тебя все эти 10 дней, видел, как ты общался с моей сестрой, с мастером, с другими детьми и взрослыми. Я видел, что тебе было хорошо. И видел, как ты сам не до конца знал, что делать с таким количеством радости и спокойствия, смеха и комфорта. И пусть таких моментов было много, ты каждый жадно ловил, словно хотел насытиться на всю жизнь, как умирающий от жажды в пустыне, что наконец нашёл источник. Так… почему не остаться у источника навсегда, или хотя бы на очень долго и просто наслаждаться? —?слова лились, как прозрачный ручеёк, будто Ахиллеан всегда обладал талантом красноречия (до этого дня не обладал).—?Потому что умирающий от жажды мечтает озеленить всю пустыню, чтобы другие, такие же, как он, перестали быть жаждущими,?— используя ту же аналогию парировал парень, ещё сильнее утыкаясь в свои колени. —?Я не могу перестать думать, что предаю их. Что я не заслуживаю того, что не может быть доступно каждому из нас. Ведь я ничем не лучше и не особеннее. Я обычный.—?Ты упускаешь одну деталь: ты обычный Ардони. Разделение на кланы, как изначально предпологалось?— чисто социальная традиция. Мы можем жить в разных местах, заниматься разным делом, иметь маркировку разного цвета, но мы все?— Ардони. Мы одного вида, а значит, похожие,?— уверенно сказал Несторис, а затем решительно заявил то, что, скорее всего, кардинально и навсегда изменит его жизнь:?— Я считаю, все Ардони из всех кланов равны. Не ваша… злобность сделала вас ненавистными, а наша ненависть вас?— озлобленными.—?А это же самое ты готов сказать на публику перед всеми кланами? —?резонно задался вопросом Ингрессус.Ахиллеан хотел бы ответить ?да, конечно!??— только понял, что в данный момент это не так. Но не посмел опустить взгляд или отвернуться.—?Молчишь. Разумно. Я бы тоже на твоём месте не смог. Но, знаешь,?— мальчик кинул максимально открытый взгляд на соседа и потом перевёл его на горизонт, где открытое море встречалось с небом,?— почему-то я верю, что ты и правда так думаешь, пусть и не готов разглашать. А я… я уже и не знаю, что думать. Кто я? Если традиция предполагает приналежность к какому-нибудь клану, то из какого я клана, ты можешь это сказать? —?рвано вдохнул воздух через зубы, опуская почти закрывшиеся глаза вниз. —?Пустота, видишь, я уже готов полностью тебе довериться. Какой же я слабак,?— последние слабые слова умирающей птицей утонули среди звуков прибоя.То, что случилось в следующую минуту, настолько выбило из колеи, глубоко поразило и тронуло Ингрессуса, что он просто замер с широко распахнутыми глазами, словно в последний раз смотрел на мир, не веря в своё счастье в то, что происходящее?— явь, не сказка.Ахиллеан просто резко обнял его. Незаметно придвинулся и сделал это. Не до хруста костей, но весьма крепко, и перестал двигаться, не стискивая сильнее. Так, словно они ближайшие друг другу существа, родственные души, и увиделись впервые после долгой-долгой разлуки.Ингрессус ошарашенно сидел несколько секунд, чувствуя кольцо неожиданно сильных рук, ощущая щекой так близко чужую голову и невероятное тепло тела Несториса. Каким-то образом Ахиллеан умудрялся обнимать не только телом, а, казалось, всей сущностью. Щит отстранённости надломился и треснул, и внутрь начало заливаться душевное тепло, когда Волтарис разогнул колени для удобства и сначала неуверенно, пересиливая смущение, положил ладони ровеснику на лопатки, а затем с полной отдачей так же сильно заключил в объятия, закрывая глаза и зарываясь подбородком в ямку между шеей и плечом Ахиллеана.Они молча сидели, держась крепко, будто утопающие за плот; словно одни во всём мире, слушали биение сердец друг друга и прислушивались к себе. Это было очень необычно. Непривычно. Почти как с незнакомцем?— поначалу трудно, стеснительно, а потом само-собой становиться хорошо и ты просто расслабляешься и тебе уже совсем не важно, что вы не знаете друг друга.Объятия. Такой простой и в то же время магический контакт. Общение без общения. Обычная физическая близость, обладающая необычайным эффектом. Они способны подарить ощущение нежной теплоты и безопасности, как в сладком младенчестве на материнских руках, когда казалось, тебя укрывает крыльями сам ангел. Кольцо рук даёт приятное и очень реалистичное чувство защиты и оттого все переживания и страхи отходят на задний план. Между обнимающимися натягивается и укрепляется невероятный мост взаимных доверия, понимания и поддержки. С этим создаётся впечатление, что ты можешь выкорчёвывать леса, сносить горы, высушивать моря!..—?Для меня ты такой же собрат, как любой из Несторис. Пусть я и уважаю и не забываю твоё истинное происхождение,?— нежно улыбнулся Ахиллеан.… И в то же время ты таешь?— тебе просто становиться очень хорошо, или хотя бы элементарно лучше.***—?Спасибо,?— признательно, с облегчением вымолвил Ингрессус после нескольких минут молчания, не размыкая объятий и не открывая глаз.—?Ну,?друзья ведь… должны помогать друг другу? —?послышалось несмело у уха. Волтарис не сразу неверяще поднял веки и отстранился, испытывающе заглядывая в глаза… друга?—?А мы… друзья? —?он кротко переспросил, лелея появившуюся слабую надежду.Ахиллеан тоже, казалось, не совсем знал ответ. Жёлтые глаза открыто выражали лёгкую боязнь неизвестности и вкупе какую-то неуверенную решительность попробовать новое. В конце концов, Ингрессус для него?— первый Ардони, с которым приходилось часто общаться, из чужого клана, так ещё и враждебного. Но именно то, что они оба были не до конца уверены, и успокаивало?— и в конце концов, уверяло ещё сильнее, что озвученное является правдой.—?У нас всё началось не лучшим образом,?— начал Ахиллеан, вспоминая, как они в первый день так же сидели вдвоём на пирсе и смотрели на океан,?— я был немного болваном, хотя ты вёл себя очень дружелюбно. Мы оба не знали, что делать с нашим малосовместимым разным прошлым врагов, насколько можно доверять… Сейчас мы уже немного притёрлись друг к другу, нельзя сказать, что мы совсем незнакомцы, но… Давай начнём сначала?—?Как это? —?удивлённо и заинтересованно спросил Волтарис, эмоционально?— от былой скованности не осталось следа?— поднимая брови.Несторис лучезарно улыбнулся, поднялся с земли, отошёл немного и вернулся.—?Привет, меня зовут Ахиллеан Несторис. Давай дружить? —?с детскими нотками в голосе?абсолютно серьёзно протянул руку.Волтарис расхохотался, закидывая голову назад, чему Ахиллеан знатно обрадовался: открытая шея?— признак доверия и уверенности в себе.Когда подросток закончил смеяться, тоже напустил на себя серьёзный вид (у него получилось не так натурально), вставая на ноги, чтобы быть на одном уровне, ответил:—?Меня зовут Ингрессус Несторис, для друзей?— Волтарис. Давай! —?и потряс рукопожатие, скрепляя договор и определяя их дальнейшую, отныне тесно переплетенную, судьбу.***Два Ардони лежали на острове, смотря на небо, полностью затянутое почти чёрными тучами, которые на глазах меняли форму, выгибались и перекручивались, и восхищённо думали, какое же оно красиво-страшно-потрясающее. Кажется, скоро начнётся шторм: ветер всё усиливался и дул без перерывов, угрожая сломать старые сухие ёлки. Но у мальчиков в душе царили радость, восторг и бесконечное тепло.—?Кажется, сейчас начнётся дождь,?— беззаботно сообщил очевидное Ахиллеан.—?Ага.—?Добираться до берега будет сложнее по скользкому.—?Тут недалеко. Спрыгнем в море и доплывём.—?Холодновато.—?Отогреемся у огня.Парни одновременно засмеялись от бестолковости и некой односторонности короткого разговора. Да, из таких деталей и складывается счастье.—?Знаешь, а ведь в последние дни я тоже… думал над кое-чём… Раз уж мы теперь друзья и ты поделился своими мыслями, я тоже считаю правильным рассказать,?— Ингрессус незамедлительно повернул голову к говорящему, готовый внимательно слушать.—?Пока ты бился над отношениями с самим собой, я в своей голове бился над отношениями с тобой. Понимаешь, расти, постоянно слушая, какие Волтарис опасные враги, а потом стать тем, кто спас одного из них?— тяжело. Твоя приветливость сбивала с толку, честно, будь ты таким, как вас описывают, мне было бы намного проще. Я бы тогда просто не общался с тобой. Но так, меня постоянно разрывало между настороженностью и желанием расслабиться и ответить добром на добро. И ещё сегодня утром я думал, что наша близость стала опасной, и мои вечные дергания и неспособность принять окончательное решение, как с тобой быть, порядком надоели самому мне. Но теперь я узнал и понял, что тебе также не просто, а возможно, намного сложнее, чем мне,?— Ахиллеан остановился, устав от такой длинной речи, подумал пару мгновений и предложил:?— Все эти отношения такая сложная штука, и без поддержки друга тяжело разобраться. Нужно… нужно что-то вроде… отдавать и получать помощь… Мы ведь оба не совсем знаем, как дружить в этой дружбе, и если не будем общаться, спрашивать и рассказывать, если будем в одиночку решать общие проблемы, ничего дельного не выйдет. И, в конце концов, мы тут единственные сверстники, кто знает настоящую ситуацию… Так… опора друг для друга? —?предложил он, поворачиваясь на бок лицом к Волтарису.—?Опора,?— тут же согласился подросток, ответно поворачиваясь всем корпусом и кладя свою руку на плечо собеседника. —?Да, думаю, так обоим будет лучше, легче.—?Пойдём домой? —?просто спросил Ахиллеан, не подозревая, какое это сильное имеет значение для нового друга.Дом. Ингрессус попробовал слово на языке, и с удивлением обнаружил, что Нестория в его голове довольно легко ассоциируется с ним. Словно так всегда было. Словно прибрежная провинция всегда готова была принять его, только он сам не шёл.Ардони медленно моргнул от удовольствия, губы сами по себе расползлись в улыбке?— Волтарис чесно сначала сопротилялся, только вот понял, что бесполезно, да и незачем?— и расслабленно, как будто после долгой погони наконец достал до чего-то священного, промолвил:—?Домой.