7 Часть (1/2)
***Я лежал в окружении нескольких пустых сигаретных пачек, источавших терпкий, немного горьковатый запах. Мне нравятся именно такие.
Когда куришь, забываешь о границах…
На потолке нарисовалась фигура, отдаленно напоминающая лошадку. Серые контуры, едва различимые в полумраке, сначала покачивались в воздухе, а, затем, спустя несколько минут, расплывались на невообразимой формы конструкции. Несколько прощальных кругов, и они покидают воздушную арену…
Честно? Я понадеялся, что в эту секунду зайдет начмед и «выкурит» меня отсюда со всем моим арсеналом. Ну да, и еще ткнет пальцем, где у нас расположен мусорный бак и почему в ординаторской НЕ принято дымить. По-крайней мере, я бы получил хоть какое-то абстрактное удовольствие от своего ухода. Лебедо-ов, явись, взяточная скотина...Морфей продолжал меня удачно избегать…Пожалуй, все-таки придется воспользоваться проверенным снотворным под громким названием: «Этические принципы трансплантации». Серж от нее был в полном восторге ( каждый кулик свое болото хвалит, а как же иначе?)Дверьвзволнованно скрипнула.— А вы все плюшками балуетесь.Влад?? Я быстро поднялся, ловя на ходу посыпавшиеся сигаретные пачки. Черт, как глупо получилось…Анестезиолог окинул меня спокойным взглядом, а, затем, вздохнул, покачав головой:— Как все прошло? Или, вернее, насколько паршиво все прошло? – Пока парень невозмутимо собрал все пустые и полупустые пачки ( а их, к моему удивлению, насчитывалось ровно шесть штук), я находился в прострации, вялым движением руки теребя страницы Серегиного творчества.— Жопа. – Наконец изрек мой осипший прокуренный голос.— Ну… Могло быть и хуже, — философски заметил Влад, присаживаясь рядом. – В конце-концов, я еще не видел, чтобы ты брал случаи без ее (жопы), непосредственного участия.
— Ты еще недостаточно долго здесь работаешь, малыш, — парировал все тот же голос, вкупе с милой улыбкой аля Геннадий Юрьевич.
Я не сразу обратил внимание, что в левой руке анестезиолог крепко сжимал какую-то бумажку. Но… Но какая мне сейчас разница?.. Вернее, не мне самому, а той части меня, которая все еще хочет спать.
Я подавил ее протестующий писк со второй попытки. Влад... Когда ты здесь, само слово «заснуть» теряет свой первоначальный смысл… Или приобретает?.. Но, почему тогда я не могу даже на такие простые вопросы отвечать спокойно?.. Из-за профессиональной конкуренции?.. Блин…— Да ну?.. А, по-моему, у тебя прямо руки чешутся отхватить себе пациента с каким-нибудь хроническим пороком. Но, в душе… Ты боишься и бежишь от этого.… Жаль. Я бы никогда не смог так поступать.
Беглаяоценка состояния, и мальчишка настойчиво, но с какой-то почти материнской бережностью укладывает меня обратно на диван. Смотрит в глаза. Господи, какая сосредоточенность! Словно на операции.
— Вот и не бери с меня пример. И, вообще… Хватит спорить! Мы не на работе. – Я улыбнулся. С закрытыми глазами и, почти наугад, ткнул указательным пальцем в кончик Владыного носа. Как ни странно, попал.
Анестезиолог усмехнулся:— Ну, в кои— то веки хирург донес до человечества здравую мысль!— Да… А ты в кои-то веки пришел к этому логическому выводу.
Вместо очередной тирады, моя (и только моя) «колючка» наклонилась ко мне, нежно, но настойчиво целуя в губы. Я замер, наслаждаясь моментом и где-то в душе понимая, что на «данном этапе инициатива утеряна».
Мы целовались долго. Вернее… Он целовал меня, сминая в руках ткань зеленой рубашки.О, дьявол, в голову так некстати пробрался эпизод в моей квартире, когда меня отправили «баиньки» с особым цинизмом. Интересно, что бы могло случиться, проспи я чуточку подольше?..Но сказка закончилась. Влад отстранился. Еще секунду его лицо было безмятежно-спокойным, но, затем, на него стала наползать мрачно-серьезная дымка.— Еще раз увижу у тебя пачку «Winston», и будешь целовать себя сам.
— Да, мамочка, — Слабо мяукнул дядя Гена, понимая, что угроза вполне реальна и выполнима.
Попытка «пошутить» была проигнорирована. Анестезиолог снова схватил ту самую бумажку, с которой пришел.— Ты что-то хотел мне показать, верно?