3. (1/1)

К Легендарному концерту Вадим готовился долго и тщательно: подбирал сетлист, прикидывал, насколько его вокал сможет заменить Глебов. Даже реакцию публики пытался просчитать: что выстрелит, что станет бомбой, а что…уподобится ядерному взрыву? Ну, разумеется, услышать из уст Вадима Извращение и Крошку уже станет настоящим событием, но взорвет ли это массы? И когда Вадим, прикрыв глаза, взял на сцене первые аккорды ?Под огнем?, то понял, что не прогадал. В зале наступила гробовая тишина. Потом послышались робкие неуверенные смешки, а потом все как один вдруг взревели и принялись подпевать ему.- Респект Глебу Рудольфовичу! – крикнул Вадим и вдруг ощутил, как проваливается в яркую бездну, мерцающую странными бликами.Первой мыслью было, что кто-то из зала швырнул в него бутылкой или чем-нибудь более тяжелым, услышав, как он поганит творение их любимого Глеба.?Фурор произведен!? - удовлетворенно отметил про себя Вадим, готовясь тут же потерять сознание. Однако, оно никак не желало теряться.Тогда он решился и открыл глаза. Тут же прищурился от ударившего ему в глаза яркого света. Он по-прежнему стоял у микрофона. Стоял? Значит, не упал! Значит, удар вышел не таким сильным? Просто звезды в глазах закружились?От непонятного удара в голове все спуталось, он сбился с партии и обернулся было вправо, чтобы глянуть, куда ускакала ритм-секция, но еще прежде того, как увидел, кто именно располагался справа, Вадим понял, что зал погружен в кромешную тишину. Музыканты не играли, а лишь растерянно озирались, вероятно, осознав, что Вадим остановился, а люди в зале напряженно молчали. Не хлопали. Просто сидели. Стоп! Сидели?!И в этот самый миг до мозга Вадима, наконец, дошло, кого именно он увидел справа. Не Баранюка. Не Алика с двойным грифом. А Глеба. Просто сидевшего на стуле Глеба, не сводившего с него удивленного взгляда.Вадим снова повернулся в его сторону да так и застыл, разинув рот. У него галлюцинации? А Глеб что-то шептал ему, делал какие-то знаки. Подсказывал текст?Со второго раза Вадим таки смог разобрать:- Сначала мне отрубят у-уши, ноги, руки, возьмут щипцами глаза.Что? Он только что пел Шпалу? Шея автоматически повернулась влево, и тут рот открылся еще шире: за клавишными с обычным для него видом полной и совершенной невозмутимости стоял Саша Козлов в привычных темных очках и вслед за Глебом, кивая, повторял Вадиму текст Шпалы. Словно бы тот забыл его.- Что произошло? – пробормотал Вадим. – Где я?Он подошел к Саше, к Глебу идти не решился, наклонился и прошептал:- Где мы? Что это за место?- Вадик, ты в порядке? – изумился Саша.Конечно же Вадим до последней минуты помнил тот день и прекрасно понял, где очутился. Но понимать и верить своим глазам, осознавать произошедшее – события разного порядка. Кажется, это была осень 1990, презентация Декаданса. Вадим помнил даже сетлист, но как, черт побери, как он там оказался? Ему таки прилетело по голове бутылкой, и все это ему мерещится?Публика начинала недоуменно перешептываться. Саша толкнул Вада локтем в бок:- Ты Шпалу забыл что ли?- Помню…- А что за ней будет? Остальной список?- Тоже, - кивнул Вадим.- Так давай допоем, а потом разберемся, что там у тебя случилось. Хорошо?Саша умел аргументировать, и Вадим не стал с ним спорить. Вернулся к микрофону, попутно отмечая свои старые никчемные штаны с кривыми стрелками и черную же шелковую рубаху – безумно модный по тем временам прикид. Откашлялся и громко произнес:- Приносим свои извинения за технические неполадки. Песню Шпала мы исполним с самого начала.И он запел. Запел, не узнавая толком собственный еще юный и очень звонкий голос. Не чувствуя боли в коленях и лишнего веса. Ощущая, как послушны и ловки его пальцы, как густы волосы, как задорно завывает сзади Глеб, абсолютно бездарно лупя по струнам баса, как методично и флегматично бьет по клавишам Саша… Как Агата – такая еще местечковая, нелепая, почти самодеятельная – живет, здравствует и радуется жизни во всю глотку, вдыхая эту жизнь полной грудью.Хотелось обижаться на Глеба, не смотреть в его сторону, наградить невниманием. Хотелось дать волю собственной усталости и апатии. Но… это же ведь была презентация Декаданса. Если он сейчас провалит ее или просто уйдет со сцены – конец Агате, не будет больше ничего – ни Позорки, ни Опиума. Ни распада, ни взлета. Ни крошечных ДК, ни многотысячных стадионов. Ни судов, ни поцелуев. Вместе с водой в снег выплеснется ребенок.И Шпала захватила, повлекла за собой. Еще юный и влюбленный Глеб заставил вдруг сердце биться чуть быстрее… И когда упал, наконец, занавес, Вадим вдруг осознал, как в сущности давно он не был счастлив.Но с окончанием недолгого счастья вернулись и вопросы. Подошел Глеб, сцепил пальцы у него на шее, бесцеремонно поцеловал в уголок губ, и Вадим замер, не в силах оттолкнуть его. Хотелось спросить, как он сюда попал, да только, судя по всему, Глеб и сам не знал ничего подобного. Для него не изменилось ровным счетом ничего, просто брат посреди концерта вдруг забыл текст его любимой Шпалы.И желание выяснять прямо сейчас, что и как, отодвинулось на задний план. Надо закончить этот день как положено, отправить Глеба к бабушке, выпить с Сашкой – они ведь так давно не виделись, он успел безумно соскучиться… Вдруг это и вправду сон, так надо использовать подвернувшиеся возможности на полную катушку.С Сашкой они решили выпить у него дома – Таня с новорожденной Яной этого бы не одобрила, но Таня в его прежнем мире была, как была и Янка, а вот Сашки уже почти 19 лет как не было… Глеб увязался с ними, ни в какую не захотел идти домой к бабушке. Вадим нахмурился: ему 20 еще, надо бы с пьянками поосторожнее теперь, чтобы потом не разошелся на полную катушку. И когда Саша достал из буфета элитное грузинское вино, которое ему из поездки привезла родня, Вадим ударил ладонью по столу и обратился к Глебу:- Ты пить не будешь. Ну разве что пару глотков.- Это еще почему? – взвился младший. – Вроде совершеннолетний уже.- Не будешь, я сказал! – прорычал Вадим. И тут же вдруг осознал, где он и с кем он. Смягчился. – Бабушка огорчится ведь, Глебка…Тот покорно согласился на крошечную рюмку вместо нормальных бокалов.Вино расслабило, раскрепостило, словно и не было этих тридцати лет. Словно они так и сидели на кухне у Сашки, пили и болтали. И сейчас Вадим уже не мог вспомнить, пили ли они тогда, в той его прежней жизни, или сразу после концерта разъехались кто куда. Глеб не захмелел, но поддался общему веселью, лез к брату обниматься, глаза его подозрительно ярко блестели, но Вад откидывал все лишние мысли, тянулся к Сашке, словно он вот-вот растает в воздухе… Даже домой уходить не захотел. С трудом вспомнил свой старый домашний телефон, позвонил Тане, предупредил, что останется у Сашки, и принялся стелить себе на полу.- Я тоже остаюсь! – эхом откликнулся Глеб и стал требовать у Саши второй комплект белья.- Спать ты где собрался, Ирод? – беззлобно рассмеялся Вадим, а у самого сердце зашлось от одной мысли, что он будет вот здесь, рядом, что теперь никаких условностей – пока еще – что это не темное и туманное будущее, а яркое, светлое, юное и беззаботное прошлое, ставшее вдруг снова настоящим…И Вадим не стал отворачиваться от него к стене, а наоборот – протянул руку, коснулся его тонкой почти мальчишеской еще ладони, погладил пальцы, сплетая их со своими. И дыхание Глеба в этот момент словно прервалось, он замер, но через мгновение его пальцы откликнулись на движения брата, поддались им, раскрываясь, позволяя все… И Вадим прижал сверху его ладонь своей, с силой вдавливая в тонкий матрас и слыша прерывистое дыхание брата. Испугался вдруг, отпустил ее, немного отодвинулся. Глеб тоже больше не шевелился, но дыхание его выровнялось очень нескоро. А Вадим так и вовсе проколобродил до утра.Утром же, пока все еще мирно спали, выскользнул из-под одеяла, поспешно оделся и, не умываясь, даже не согрев себе чаю, побежал на автобусную остановку. Бессонной ночью он понял, куда ему следовало обратиться со своей проблемой, которая и не думала рассасываться. Туман не таял, Глеб рядом оставался живым и теплым, Сашка на диване похрапывал как живой. И вокруг был 1990-й. Не 2019-й.В институте было гулко и пустынно: он пришел как раз посредине пары, все сидели на занятиях. Решил не допрашивать секретарей, сам пробежался по этажам, освежая память. Отыскал кафедру физтеха, приоткрыл дверь и просунул нос. В углу кабинета возле окна сидела секретарь – сухая дамочка в очках и сером костюме, чем-то напомнившая Вадиму ухоженную домашнюю крысу. Услышав шум, она подняла глаза и недоуменно уставилась на непрошенного гостя.- Ээээ, - начал было Вадим и тут же нашелся: - Здравствуйте!- Добрый день, - важно отозвалась дама.- А с заведующим как могу переговорить?- Нет его сегодня, на конференции он в Москве, вернется через неделю.- Понятно, - смиренно кивнул Вадим. – А кого вы тогда можете мне порекомендовать ну из преподавателей? Кандидаты наук ведь имеются здесь?- Порекомендовать для чего собственно? – насторожилась крыса, и Вадим понял, что сыпется на элементарном.Союз тогда еще формально существовал, и ни о каком официальном репетиторстве речи и быть не могло.- Хотел бы проконсультироваться с ним по поводу одной научной статьи. Очень важно мнение специалиста, ну вы понимаете…Взгляд крысы смягчился. - Павел Валерьевич Кузнецов, наш самый молодой кандидат наук и гордость всей кафедры! Правда, он сейчас на занятиях, но вы можете его подождать.Вадим снова кивнул, прикинул, что ждать осталось никак не меньше получаса, и решил пока смотаться в институтский буфет, по которому, как выяснилось, он безумно соскучился. Те самые пресловутые коржики с лимонадом, вызывавшие прежде приступ тошноты, теперь провоцировали активное слюноотделение, и Вадим взял их сразу три и два стакана чая. В остальном меню он знал практически наизусть: пюре с котлетами, свекла со сметаной, винегрет с селедкой… оно не менялось семестрами, студенты ненавидели его всей душой, но теперь, в своем 2019-м, в свои 55 Вадим был счастлив прикончить эту несчастную заветренную свеклу, что позволила ему вновь ощутить себя юным.Вадим дождался звонка, не спеша вернулся к кафедре, попросил крысу объяснить ему, как выглядит этот самый Кузнецов. Но тут дверь распахнулась, и дама расплылась в подобострастной улыбке:- Здравствуйте, Павел Валерьевич! А тут к вам пришли! – и она указала на Вадима.Кузнецов выглядел худощавым долговязым парнем никак не старше 27 лет. В очках и с густой растительностью на лице. Чем-то напоминал по виду молодого Перельмана.Вадим замялся, не желая обсуждать тему при секретаре, но выхода у него все равно не было, тем более, что сам Павел теперь заинтересованно смотрел на него, явно желая поскорее развязаться с этим и пойти обедать.- Скажите, Павел Валерьевич, как физик, возможны ли путешествия во времени? Я сам не так давно окончил этот институт, но только я по специальности радиоинженер и в детали квантовой механики особо не вникал…- Почему вас так заинтересовал этот вопрос? – удивился преподаватель.- Дело в том, что… - начал было Вадим и тут же осекся. – Если у вас есть такая возможность, я бы хотел детально обсудить свою проблему все же на более нейтральной территории и без свидетелей, - и он выразительно двинул глазами в сторону секретаря, которая старательно делала вид, что печатает какие-то безумно важные документы.- Моя квартира подойдет? – тут же нашелся физик. – Подождите меня, я отведу еще одну пару. Встретимся внизу в холле через полтора часа, и вы расскажете мне про свою машину, - и Кузнецов подмигнул Вадиму.Вадим снова отправился в буфет, заказал полноценный обед, медленно жевал отвратную на вкус, но казавшуюся такой родной пищу и думал, что Глеб с Сашей уже наверняка проснулись и недоумевают, куда он подевался. Дожевав, он спустился на первый этаж и отправился в читальный зал библиотеки. Книг ему тут, разумеется, выдать не могли, но он просто побродил вдоль полок, погладил пальцами пыльные тома Маркса. Ведь если прикинуть по времени, выходит, он вышел из этих стен всего четыре года назад, тут многие еще могли его помнить. Да и самого Вадима накрыла ностальгия, и он поспешно вышел в холл, украдкой вытирая глаза.Кузнецов подошел через двадцать минут, и когда они вышли к остановке, тут же повернулся к Вадиму с любопытствующим видом:- А почему вы решили обратиться с этим вопросом именно ко мне?- Вас порекомендовала та дама на кафедре. А мне по сути подошел бы любой ученый…- Какого толка ваш вопрос? – продолжил Кузнецов. – Вы литератор? Пишете книгу?- Если бы, - сквозь зубы процедил Вадим. – Вы не сочтете меня сумасшедшим, если я скажу вам, что пришел сюда из 2019 года?Кузнецов весь как-то напрягся:- Давайте оставим обсуждение до моего дома, а то окружающие, - он осторожно осмотрелся по сторонам, - могут нас неправильно понять.Стоило им войти в скромное жилище Кузнецов, как тот тут же с порога, не разуваясь, лишь захлопнув и заперев за ними дверь на два замка, заговорщически прошептал:- Рассказывайте.Вадим и рассказал. Вкратце. Кузнецов, разумеется, что-то слышал про Агату Кристи, но не сказать, чтобы очень много. Вадима в лицо не знал, но слушал внимательно и, судя по серьезному выражению лица, верил каждому слову.- Когда, говорите, это произошло? - Вчера вечером.Кузнецов задумался. Принялся кусать губы.- Мне надо будет завтра кое-что проверить у себя в лаборатории. С коллегами обсудить. На данный момент то, о чем вы говорите, принципиально невозможно и нарушает законы физики и биологии. Однако, если даже простые студенты в вашем времени смогли провернуть нечто подобное, значит, наука за эти годы шагнула далеко вперед. Вы что-нибудь помните из монументальных научных открытий этих лет?- Ну… - замялся Вадим, - бозон Хиггса вроде открыли. Суперсимметрию опять же. Квантовую телепортацию. Или ее раньше открыли? – он почесал затылок.- Бозон – это, конечно, хорошо, но в нашем деле он не помощник, - задумчиво протянул Кузнецов. Приходите ко мне дня через два. В это же время. Думаю, к тому времени я смогу дать ответы на все ваши вопросы.- А отправить меня назад? – с надеждой в голосе спросил Вадим.- Оно вам нужно? – улыбнулся Кузнецов. – Вам вторую молодость подарили. Я бы на вашем месте наслаждался моментом, а не рвался назад в старое тело и во время, когда все надежды и мечты уже разрушены. Вадим понуро кивнул. С этим трудно было не согласиться.