9. (1/1)

После возвращения в Москву надо было что-то решать с Глебом, как-то внедрять его в его нынешнюю большую жизнь без старшего брата, раз уже решение касательно Агаты было принято окончательно и бесповоротно. Знакомить его с Ларионовой, приучать к тому, что теперь он часть Матрицы и будет исполнять ее песни.Домой они снова летели разными рейсами. Встретились в аэропорту – Глеб намеренно отстал от группы и поехал с Вадимом к тому домой. Еще толком не осознавая своей участи.Вадим долго мерил шагами кухню, молча наблюдая за тем, как Глеб поглощает купленную по дороге пиццу, затем сел на соседний стул и просто произнес:- Думаю, тебе надо будет завтра поехать к Тане.- Вадик, но… я ее совсем не знаю.- Познакомишься. В конце концов, ты же сам на ней женился, не кто-то еще – ты!- Вадик, она же намного старше меня!- Тебе и самому 49 уже, привыкай к этой мысли, Глеб.- Но я же не виноват, что так вышло!- И я не виноват, - хмуро бросил Вадим.- Вадик, ну давай я переслушаю всю Агату от и до и с учетом уже написанного ранее напишу что-нибудь новое! Мы альбом выпустим, а?- Выпускай его с Матрицей, - Вадим был неумолим.- Скажи, почему ты наказываешь меня? – Глеб уронил голову на руки. – Вы поругались с ним, а расхлебывать ваши сложные взаимоотношения должен я! Почему, Вадик?!- Потому что мы поругались с ТОБОЙ, понимаешь? С тобой, Глеб, а не с кем-то там. Ты все равно станешь таким – рано или поздно. Это сейчас я нужен тебе как единственное знакомое существо в абсолютно чужом тебе мире. А лет через десять ты освоишься и снова захочешь в сольное плавание. А второго такого удара я уже не переживу. Я тогда буду слишком стар для подобных заявлений. Я утомлю тебя своими лидерскими замашками, ты потребуешь свободы… все пойдет по старому накатанному сценарию. Только лет мне будет уже значительно больше. Что переносится в 45, от того в 65 умирают. Нет, Глеб, я один раз уже похоронил Агату. Не хочу хоронить ее повторно. Не хочу давать себе шанс снова поверить в нас с тобой. Я как смогу помогу тебе освоиться в новой жизни, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Если хочешь – мы даже распустим слух о том, что помирились, чтобы нам было проще проводить все это в жизнь. Но и не более того.- Я разведусь с Таней, - буркнул Глеб.- А вот это пожалуйста.- Можно я перееду жить к тебе?- Нет, Глеб, это исключено, - сразу пресек Вадим даже намеки на подобные мысли.- А если я Матрицу распущу?- А жить на что будешь?Глеб охнул и отодвинул к краю стола остатки пиццы.- А ты как? Продолжишь гастролировать сольно?- Отгастролировал уже, - горько усмехнулся Вадим. – Отыграю на паре фестов да и отчалю на заслуженный отдых. Уходить надо вовремя. Накопления, благо дело, есть кое-какие.Глеб нахмурился. Брат махом вычеркивал его из своей уже отлаженной жизни. Его взрослый 55-летний брат, который по логике должен был бы помочь ему адаптироваться в новом мире, бросал его на растерзание незнакомым людям. Тянуть дальше волынку было бессмысленным. Глеб поднялся, вытер губы рукавом.- Адрес скажешь, где я живу? Я поеду…домой…- Давай легенду что ли для тебя пока придумаем, - быстро и радостно спохватился Вадим. – Ну, допустим, ты на том концерте, когда вас обменяли, напился сильно и головой стукнулся. Поэтому события разные там путаешь.- Прямо как в Джентльменах удачи, - печально и вяло улыбнулся Глеб.- Проверенный и эффективный способ! – Вадим оттопырил большой палец правой руки. – Давай я вызову тебе такси, а ты мне позвонишь, как доедешь и с Таней переговоришь.Глеб уныло кивнул.Телефон Вадима зазвенел примерно через час. Звонила, как ни странно, Таня. Говорила почти шепотом.- Что с Глебом? – переполошился вдруг Вадим, на секунду пожалев, что не пошел у младшего на поводу.- Да все в порядке, я его сразу спать отправила. Странный он какой-то. Говорит, головой ударился, соображает плохо. Может, его на ЧМТ сводить провериться?- Проверялись уже, - отчеканил Вадим. – И лекарства необходимые пропили. Церебролизин там и все такое. Он после того удара только меня помнил, поэтому и пришлось забрать его к себе и выхаживать, - врал он напропалую.- А как же так совпало, что ты пришел к нему именно на тот концерт, где он в итоге и шарахнулся головой? – засомневалась вдруг Таня, и Вад ощутил, как трещит по швам его на первый взгляд складная история.- Он сам мне позвонил, он ударился головой до концерта.- И сразу позвонил тебе?- Кажется, он плохо помнит нашу ссору. А из того, что помнит, его уже мало что беспокоит.- Одним словом, вы помирились? – насторожилась Таня.- Можно и так сказать, - согласился Вадим.- Вообще-то он мне тоже что-то похожее заявил перед тем, как лег спать. Что вы помирились. Что ссор и разборок больше не будет. Это что же, значит, быть Агате? – кажется, одна только мысль об этом неимоверно обрадовала Ларионову.- Нет, Агата – пройденный этап, с ней покончено. Но мы хотя бы перестанем бодаться. И чем смогу – я помогу ему. Но я планирую пойти по стопам Ларри Даррелла.- Хм, - задумалась Таня. – Это который из ?Острия бритвы?? И чего ты задумал?- Я знал, что ты поймешь. Вы с Глебом очень начитанные, а мне эта книжка попалась в руки совсем недавно. Я очень впечатлен.Вадим не лгал. Ларри вызвал в нем живой интерес, желание взглянуть на мир его глазами. Казалось: вот он, тот самый путь, который должен пройти каждый, чтобы ощутить себя человеком в полной мере.- Уезжаешь? Тоже в Индию?- В Индию. В Тибет. Куда судьба забросит, куда жизнь подскажет, я не планирую. Мне надо переосмыслить все произошедшее и определить свое место в этом мире.- Но ведь вы помирились! Что мешает творить дальше! – в отчаянии воскликнула Таня.- То, что я мертв, а он жив. Если мне удастся воскресить себя, то это произойдет в Гималаях. А если и этот метод не сработает… ну что ж, я вернусь на сцену и продолжу работать сольно. Но труп Агаты эксгумировать не стану.- По-моему, ты сошел с ума. Как и твой Ларри! – взвизгнула Ларионова и бросила трубку.?Береги его. Пожалуйста?, - настрочил Вад ей в ватсапе.?Когда уезжаешь?? - тут же прилетел ответ.?Думаю, в течение месяца?.Для начала надо было отыграть на двух обещанных фестах. Но Вадим тем временем занялся подготовкой документов на визу, составлением маршрута, списка вещей. Потихоньку выбирал удобную обувь, рюкзак.Слухи о примирении братьев поползли буквально сразу. Вадим отказывался комментировать ситуацию, а вот Ларионова подтвердила их сразу. Глеб тоже шел на открытый диалог с прессой. Да и журналисты с поклонниками не смогли не заметить преображение младшего: он отказался от привычных гриндеров, вместо них купив высокие армейские ботинки, заправлял в них брюки, купил джинсовую куртку – копируя свой образ времен Декаданса, в котором ему было привычно и комфортно. Начал потихоньку отращивать волосы. Все приписывали это примирению со старшим, однако, как раз Вадим исчез из поля зрения: не давал интервью, почти не выступал. Но на тех немногих фотках, что все же просачивались в соцсети, он выглядел по-прежнему очень уставшим. Носил все те же афгани, не брил бороду, но продолжал сбривать виски. Его все чаще атаковали с вопросами по поводу будущего Агаты, он отвечал коротко и односложно: планы не изменились, все по-прежнему. Глеб сам по себе, он сам по себе.Постепенно Глеб давал все более откровенные интервью, пока, наконец, его не прорвало. Журналисты тоже стали смелее.Это было перед концертом, посвященным 10-летию Матрицы. Одна из местных московских радиостанций вызвала Глеба на открытое интервью без купюр.Все вопросы касательно прошлого группы Глеб сразу же пресекал: отчасти потому, что толком не знал, что отвечать, а всю информацию про Матрицу сам же узнал исключительно из прессы. Отчасти, потому что тема его мало интересовала.- Наверное, Матрица мне многое дала. Наверное. Сейчас я не могу сказать об этом с уверенностью. В любом случае, был период, когда мне независимость и свобода были просто необходимы. Но теперь это время прошло.- Что вы имеете в виду под словом ?независимость??- Независимость от своей группы. От людей, с которыми я работал.- Вы имеете в виду вашего директора Снейка? Или вашего бывшего коллегу Константина Бекрева?- Я имею в виду Агату Кристи. Я хотел бы ее вернуть.- Означает ли это вашу готовность вновь сотрудничать с братом? – сказать, что журналистка была удивлена – не сказать ничего.- Да. И он знает об этой моей готовности. Решение за ним.- То есть, получается, теперь сам Вадим против возрождения группы?- На данный момент против, да, - и уголки губ Глеба резко поползли вниз.- Но ведь у вас были серьезные разногласия. Вы даже подавали на него в суд, называли вором…Глеба словно бы передернуло, он потер пальцами лоб и натужно улыбнулся.- Да, у нас всякое было, и я готов принести ему за это свои извинения. Знаю, что он и сам не против извиниться передо мной. Однако, Агату почему-то возвращать не хочет. Возможно, гласность и публичность помогут нам.- Глеб, вы отдаете себе отчет, что сейчас множество ваших преданных фанатов, выступавших на вашей стороне против вашего старшего брата, чувствуют себя обманутыми?Глеб пожал плечами.- Это их проблемы. Да, мы с Вадиком виноваты в том, что перевели конфликт в публичную плоскость, вовлекая в него посторонних людей. И извиниться перед этими самыми людьми нам теперь тоже не мешало бы, но в целом это только наше с ним дело. Наши ссоры, суды. И наше нынешнее примирение, наконец. И я больше не допущу поливания его грязью. Как, надеюсь, и он меня.- Ну что ж, будем ждать ответа от вашего брата. Во всяком случае, наша радиостанция дает вам слово в самое ближайшее время пригласить к себе на разговор Вадима.- Спасибо, - тихо отозвался Глеб.Когда милая диджей набрала номер Вадима, он уже стоял в аэропорту в очереди на посадку.- Извините, - произнес он, стараясь перекричать шум, - но я надолго уезжаю из страны. Все интервью будут после возвращения.- А когда оно примерно состоится?- Этого я и сам не знаю.Диджей отключила громкую связь и подняла на Глеба виноватый взгляд:- Я сделала что могла.- Ничего страшного, - понимающе кивнул он, а в глазах его тем временем осела тьма. – Я догадывался, что так и будет.