Часть 4 (1/1)

С самого утра в доме царила суматоха. Слуги наводили порядок, сновали по коридорам, перенося одеяла, простыни, полотенца. С кухни доносились ароматные запахи. Все готовились к приезду Димы и сестры Вячеслава, которая сопровождала ребенка в дороге. Ольга – так звали эту женщину – была крайне привередлива и требовательна ко всему, что ее окружало. Эта прихотливость распространялась и на людей, с которыми ей приходилось сталкиваться. Слуги отлично знали, что перед приездом женщины всё и все в доме должны быть в идеальном порядке. Даже помятый фартук горничной мог вызвать в Ольге бурю негодования.Светлана проснулась рано. Она прислушалась к шуму, разносящемуся по коридорам, непроизвольно нахмурилась и, наконец, открыла глаза. Зрачок уловил слабый свет, пробивающийся сквозь оконный проем, а до слуха донеслась размеренная дробь дождевых капель по стеклу. Снова пасмурно. Как и всегда в этом городе. Светлана любила свой родной город, но иногда, после долгих дождливых недель, любовное чувство к Петербургу подводило ее. И сейчас женщина подумала, что, должно быть, сюда посылают грешные души, чем-то сильно провинившиеся в прошлых жизнях. ?Интересно, что же могла совершить я в прошлой жизни? И куда попаду в будущей??, – мимолетно подумала Светлана. Однако в следующую секунду она встряхнула головой, как будто пытаясь избавиться от мешающихся мыслей, и поднялась с кровати. Женщина начала приводить себя в порядок, попутно вспоминая последние недели, проведенные ею в новом доме. В эти дни произошло так много, и в то же время не произошло почти ничего. Светлана понемногу переставала чувствовать себя инородным предметом в этом месте. Она привыкла к обстановке, познакомилась со слугами, подружилась с простодушной Лизой. Теперь ей даже удавалось без долгих пауз и волнения разговаривать с хозяином дома и с Дианой. Хотя характер последней все еще оставался для Светланы загадкой. Эта женщина могла живо и легко поддержать почти любой разговор – с ней, Вячеславом или слугами, но могла в любую минуту замкнуться в себе и совершенно потерять интерес к беседе. Тогда Диана надолго замолкала, отрывисто отвечала на вопросы, обращенные к ней, и все время отводила взгляд – с кем бы она ни общалась. Иногда Диана целыми днями не выходила из комнаты, прося Лизу приносить ей еду, или покидала дом рано утром, пока все еще спали, и возвращалась только к ужину или еще позже. Светлана не понимала причину такого странного поведения женщины, ей казалось, что в этих грустных вдумчивых глазах скрывается отгадка на многие мучавшие ее вопросы. Иногда в беседе с Дианой женщина пыталась высмотреть в этом взгляде, безмолвно выпросить ответа. Тщетно. С другой стороны, почему ее должно это интересовать? Диана не была ребенком, которого нужно было опекать, не казалась слабой и глупой, чтобы оказывать ей помощь. Но почему-то всякий раз, глядя в эти грустные глаза, Светлана четко и больно ощущала, как что-то ноет в грудной клетке. А может, она просто придумала это: сирота, лишенная родительского тепла, теперь видела в каждом встречном человеке обделенного заботой ребенка… Женщина поняла, что вот уже несколько минут бездумно водит щеткой по кудрявым прядям, стоя у зеркала. Светлана, наконец, вынырнула из размышлений, аккуратно забрала волосы в прическу и с грустью усмехнулась, глядя на сломанный предмет в своих руках: новую щетку она так и не купила.***Утро и день для всех обитателей дома прошли в напряженной и суетливой обстановке. Ольга уже на пороге стала раздавать указания слугам, выказала недовольство Дианиной прической: но куда было деть непослушные постоянно выбивающиеся пряди? Светлану женщина смерила надменным взглядом: очевидно, она уже узнала из письма брата о происхождении той, а потому просто не считала необходимым замечать ее. А вот маленький мальчик, все это время стоявший за спиной своей тети, был удивительно спокоен и тих. Его темно-русые, отросшие за лето волосы легкими волнами спадали на лоб и уши ребенка, лицо его было по-детски просветленным и открытым, на тонких губах застыла едва заметная улыбка, а светло-карие глаза смотрели заинтересованно, но в то же время печально, словно он знал какую-то очень грустную историю, но никому не смел ее рассказать. Когда после нравоучительного монолога сестры Вячеслав, наконец, подошел к сыну, тот крепко прижался к нему, при этом заинтересованно поглядывая на стоящую за спиной отца Светлану. Когда же ребенку представили его новую учительницу, тот приветливо улыбнулся ей, так искренне, будто старому другу. Светлана была невероятно рада такому теплому знакомству, но от нее не ускользнула та самая нотка печали в улыбающихся глазах мальчика: она замечала такое уже не раз – во взгляде детей, с которыми работала в приюте. В глазах своего собственного отражения. И, когда Дима радостно приветствовал Диану и слуг, бодро рассказывая им, как весело прошел его летний отдых, Светлана все еще видела, что это беспечное веселье прикрывает щемящую детскую тоску. ***Поздно вечером, когда все уже легли спать, Светлана тихонько прокралась в противоположное крыло дома, где вдали от спален располагалась классная комната. Женщине просто необходимо было поиграть на фортепиано, чтобы расслабиться. Как только женщина села за инструмент, реальность перестала для нее существовать, она полностью отдалась своим мыслям и эмоциям. Неизменный Шопен, соната номер два –клавиши издавали пронзительные звуки, то замедляя, то наращивая темп. Как и в прошлый раз, Светлана не заметила появившуюся в дверях Диану, которая все так же, стараясь не выдать своего присутствия, вслушивалась в невероятно очаровательную мелодию и вглядывалась в самозабвенно играющую Светлану. И точно так же та испугалась появления Дианы, смутившись еще сильнее. Теперь уже из-за своего внешнего вида: батистовый халат, накинутый поверх ночной сорочки, домашние тканевые туфли, не скованные прической волосы, беспорядочно спадающие на плечи.– Я снова напугала вас, – первой заговорила Диана.– Я просто не ожидала, что сюда кто-то зайдет, – виновато улыбнулась Светлана, поправляя ворот халата и мимолетно оглядывая свою одежду. – Тоже не спится? – Да. Сон никак не идет. Измучила сегодня нас эта дамочка. Теперь недели две спокойно не уснешь, пока она здесь гостить будет, – язвительно ответила женщина. – Вроде, родные брат и сестра, а такие разные. Вячеслав Геннадьевич себе такого никогда не позволил бы. А у нее слуги по ниточке ходят. И скажу так, дорожка эта опасная, никто живым до конца не доходил. Светлана засмеялась в ответ на такие искренние эмоции Дианы. Женщина, казалось, снова была открытой и настоящей. Она негодовала, но так обезоруживающе искренне, что невозможно было сдержать улыбки.– Чего смеешься? Так и есть, – все так же улыбаясь, продолжила Диана. – Ни дай бог попасться этой акуле в пасть, проглотит. Вот нас с тобой уже плавниками пощекотала, – с ухмылкой завершила свою гневную тираду женщина. И в следующую секунду поняла, что обратилась к собеседнице на ?ты?. Светлана заметила сначала, как на смену усмешке на лице Дианы пришло легкое смущение, и только потом осознала причину. – Извините, Светлана, я случайно, – сразу же исправилась Диана. – На эмоциях.– Я даже не заметила, Диана, – Светлана улыбнулась в ответ. – И я думаю, что нам стоило бы перейти на ?ты?. Ведь мы почти ровесницы. И нам часто придется общаться теперь. Вы не против, Диана? – Я согласна. Это будет удобно, – последовал мгновенный ответ.– Вот и отлично, – Светлана замолчала, решаясь озвучить просьбу. – Диана, а вы… ты умеешь играть на фортепиано? – Да, меня в детстве обучали игре. – Сыграешь что-нибудь? – слегка прикусив губу от волнения, попросила Светлана, боясь получить отказ.– Пожалуй, можно, – легко ответила Диана, хотя по ее лицу было заметно, что просьба женщины ее смутила. Поменявшись со Светланой местами, Диана заиграла незнакомую той мелодию. А потом начала петь. Играла она не хуже, чем Светлана: ловкие пальцы умело извлекали из инструмента глубокую и стройную мелодию. Женщину очаровал этот романс, который она слышала впервые, она смотрела на худую, немного угловатую Диану, поющую сейчас такие пронзительные строки – и не верила, что та может быть такой. Лиричной и бесконечно ранимой в этом музыкальном откровении. А романс был о любви.– Это очень красиво, Диана! – не сдерживая эмоций, воскликнула Светлана, как только оборвалась последняя нота. – Подскажи, кто автор? Я не узнала эти строки. На щеках Дианы проступил едва заметный румянец. Она взглянула в восторженное лицо женщины и, прочистив горло, несмело ответила:– Это мои стихи. И музыка тоже моя. – Диана, это очень талантливо, – только и смогла ответить Светлана, от переизбытка эмоций забывшая все слова и эпитеты.– Правда? – искренне поинтересовалась Диана. – Я никому никогда не показывала свои песни. Мне казалось это несерьезным. Юная дамочка пишет романсы о любви, это ведь банально? – полувопрос-полуутверждение.– Кто тебе такое сказал? – почти возмущенно возразила Светлана. – Немногие могут так сочинять. Это искусство, Диана. И тебе нужно развивать в себе этот дар, я уверена, – воодушевленно добавила женщина.– Спасибо, я буду стараться, – совсем смутившись, произнесла Диана. – А ты же играешь на скрипке? Мне говорили, что ты пришла обучать Диму игре на ней, верно? – после секундной паузы спросила она.– Да, так и есть.– У меня к тебе ответная просьба. Сыграй, пожалуйста, на скрипке. Сейчас, – женщина посмотрела на Светлану глазами умоляющего ребенка, и та в очередной раз удивилась тому, как разговоры о музыке преображают эту женщину. Где-то глубоко в груди потеплело от такой простодушной интонации. Светлана не смогла отказать ей, несмотря на довольно поздний час и постепенно овладевающую телом усталость.Женщина ненадолго исчезла из классной комнаты и вернулась с потертым кофром в руках. Достала из него инструмент, наладила его, вскинула на плечо и заиграла. Тонкая, легкая, немного печальная музыка заполнила помещение. Светлана прикрыла глаза, будто так она лучше слышала мелодию. Она умело водила по струнам длинным изящным смычком, пальцы ловко зажимали струны, быстро перемещаясь по грифу скрипки. И когда отзвучала последняя нота, женщина, наконец, взглянула на Диану: на нее смотрели огромные зеленые глаза – так ясно, так пронизывающе, словно пытались заглянуть в самую глубину сознания и понять, откуда возникли эти звуки, кто заставил появиться их на свет.– Очаровательно, – наконец, произнесла Диана. – Эта музыка. Это же ты сочинила, да?– Да, – теперь смутилась уже Светлана.– Сочиняй, пожалуйста, дальше, – быстро проговорила Диана, мгновенно встав с банкетки, на которой сидела все это время, торопливо бросила: ?Доброй ночи?, – и покинула классную комнату, оставив Светлану в полном недоумении.***?Пока она этого не понимает, но она – большой талант. И еще больший ребенок. Куда ты постоянно убегаешь, глупая??, – Светлана захлопнула дневник, взглянула на карманные часы, лежащие на столике. Три часа ночи. Сон завладел ею быстро. И уже под утро, пребывая на границе между сном и действительностью, Светлана услышала мелодию, до этого незнакомую ей. Проснувшись, она быстро записала ноты в дневник и блаженно улыбнулась: давно женщину не посещала такая светлая, не отягощенная тоской, музыка.