22. Deathbeds (1/1)

После поездки все были погружены в работу, ребята?— в студии, я же на пару с Томом в Drop Dead. Когда я приезжал домой, Джордан был безумно вымотанным и раздраженным?— полная противоположность тому, что я наблюдал во время отдыха. Порой, мы даже не разговаривали?— только молча обнимались и засыпали. Не то, чтобы нам было не о чем говорить?— никто не хотел грузить другого своими насущными проблемами под конец дня, а на теплые слова попросту не оставалось сил. Не успел я приехать, как кошмары снова поселились в моей голове?— я начал было подумывать о том, что это связано с домом, но как же тур автобус? Хотя, там был Бирсак собственной персоной… Содержимое снов теперь варьировалось?— они были совершенно разными?— то я в лесу, то в самой гуще событий на каком-нибудь параде, то еду в автомобиле, но кончалось все одинаково?— его лицом, его тонкими пальцами на моей шее, его ударами. Всегда. Конец был один. Джордан настолько привык к тому, что я каждую ночь да через ночь ворочаюсь, стону и страдаю, что практически не реагировал. Это было хорошо, по той простой причине, что если бы его это будило, он бы совсем не отдыхал. Ну, или мне пришлось бы спать в гостиной на первом этаже.После отъезда родителей в доме заметно опустело, но и стало спокойнее при этом. Только Том навещал эти стены, и то, только когда это было необходимо по работе.***Сегодня был значимый день?— день переговоров по контракту с моей бывшей женой Ханной. Сцена на кухне мелькала перед глазами все чаще, пока Ханна, наконец, не предстала передо мной собственной персоной. Она была низенькая, черноволосая, с неизменно прямой челкой, все время пахла чем-то типа клубники, таким омерзительно сладким… Поправив черное платье, она кивнула и опустилась на диванчик напротив нас с Томом.—?Привет, ребята. Как дела? —?она обвела нас своими огромными глазами, натягивая улыбку.Я тихо вздохнул, наклоняясь к столу и пододвигая ей стакан воды?— день был жаркий, обычное гостеприимство, не более того.—?Дела хорошо, твои как? Сто лет уже не виделись. —?Том скрестил руки на груди, рассматривая брюнетку.—?Мои замечательно,?— она зацвела, доставая из сумки толстую папку,?— А как Джордан?Вот черт, я уже и забыл, что они очень близко общались, когда мы с Ханной еще были женаты. Лучшие друзья прямо-таки. Но, после того инцидента на моей кухне, Джордан выбрал мою сторону, и их трепетная не-разлей-вода дружба завершилась.—?С Джорданом тоже все в порядке. Привет тебе передавал. —?соврал я, поправляя рукава рубашки.—?Слышала, вы заключили брак, поздравляю, Оли! —?она разулыбалась и потянулась через стол для объятий, на что я ответил, слабо похлопав ей по спине и поблагодарив.Далее мы долго и муторно обсуждали детали сотрудничества?— что можем предложить мы, и что нам предлагает ее салон. Своеобразные переговоры затянулись, и, под конец, я был вымотан, но план был составлен, контракт подписан, и обе стороны разошлись довольные.Не успела дверь за Ханной закрыться, Том развернулся ко мне на кресле:—?Не скучаешь по ней? По-моему она прикольная.—?И изменила мне отменно, приколистка. —?я подкурился, выпуская дым в потолок.—?Да почему же. Может, оступилась просто. Она до сих пор одна. —?он многозначительно посмотрел на меня, на что я отмахнулся, затягиваясь.—?Пройденный этап.—?Или тебя теперь только мужики заводят? —?он хохотнул, а я едва сдержался от того, чтобы не бросить пепельницу ему в лицо.—?Дело не в этом, сам же прекрасно знаешь. Так что не заводи эту канитель. Только поругаемся.—?Ладно, ладно, молчу,?— брат поднял руки, якобы сдаваясь, на что я лишь отвернулся, туша сигарету.—?Том, если у нас больше нет на сегодня неотложных дел, может, мы поедем домой? Я безумно устал, правда. —?я обернулся на брата, тот раскрыл ежедневник, пробежал взглядом по странице, и обратил свой взор на меня.—?Поехали. Тоже заебался уже. Каждая коллекция?— один сплошной дедлайн, сон уже терять начал…Я молча поднялся, набросил куртку и вышел из здания, матерясь под нос из-за ливня, который успел сменить жару за время переговоров. Добежав до авто, я запрыгнул, на автомате пристегиваясь, дождался нерасторопного братца и двинул в сторону дома.—?Том, как думаешь, если разнообразить цветовую гамму, коллекция удастся?—?Думаю, нет,?— он подкурился, смотря на дорогу,?— Времена не те. Трех-четырех цветов более, чем достаточно.Я только кивнул, выруливая на центральную дорогу. И, конечно же, мы встали в пробку. Отлично. Можно было и не уезжать. Я нервно достал телефон, посмотрел на балл пробки?— не критично, но постоять минут 30 придется. Том тяжело вздохнул, открывая колу и отпивая. Поправив волосы, я снова посмотрел на телефон, как тот зазвонил, от чего я непроизвольно дрогнул.—?Да?—?Оли, милый, на улице такой дождь… Вы хоть не в дороге?—?В дороге, вырвались сегодня пораньше.—?Будьте осторожны, ты же помнишь, что стряслось с Мэттами…—?Да, да, помню, но нам и гнать негде?— мы в пробке стоим. Тут вся центральная улица встала, чуть не до самого дома. Так что приедем минут через 40 только. Ты сам-то дома?—?Да, у нас же сегодня выходной, забыл?Я потер веки, матерясь про себя за свою неосведомленность.—?Да, точно… Ну жди, скоро будем. Люблю тебя.—?Люблю тебя.Я заблокировал телефон, убирая его себе в карман. Том с кем-то увлеченно переписывался, а я умирал со скуки за рулем. Хотелось выйти и набить морду тому, кто стоит в начале пробки, но я, конечно же, не решил бы этим проблему, потому отстукивал что-то незатейливое по рулю и ждал чуда.Простояли мы больше ожидаемого. Я чуть было не начал дремать?— усталость брала свое, но Том торкал меня, показывал мне какие-то посты в новостной ленте, какие-то фотографии с работы, чем будил, но раздражал еще сильнее. Единственный более-менее свободный день?— и вот такое вот дерьмо: переговоры с бывшей, жара и ливень, пробка… Хуже просто быть не может.При первой же возможности я вырулил в другую сторону, решая, что в объезд мы доберемся быстрее. Так и случилось.Припарковав автомобиль во дворе, я выдохнул, забрал пачку сигарет и двинулся к дому. Братец поторапливал меня, что-то говоря мне про туалет, на что я только закатывал глаза, лениво отпирая ключом дверь?— столько ждал, и еще две минуты подождет. Как только мы вошли, Том сразу же скрылся в туалете, а я лениво скинул ботинки и прошел в гостиную.—?Джордан, милый, мы дома…Однако, только тишина в ответ. Он куда-то вышел? Может, в магазин за чем-нибудь понесся?.. Но мы же вот только на днях ездили за продуктами…Я достал телефон, набирая клавишника?— телефон зазвонил где-то в доме. Я скинул трубку.—?Джордан, эй, ты где? Мы дома!Я, начиная волноваться, поднялся на второй этаж, заглянул в его комнату?— никого, телефон лежал там. В мою?— опять же, пусто.—?Оливер… Оливер, не ходи сюда… —?дрожащий голос Тома снизу.Я сломя голову рванул вниз, на голос, вбежал на кухню с силой ударяясь в брата, сразу же оттаскивающего меня из комнаты. За его плечами я увидел тело, бездвижно висящее под потолком. Ноги подкосились, в ушах зашумело, и я упал, в ту же секунду теряя сознание.Очнулся я от резкого запаха нашатырного спирта прямо под носом?— молоденькая медсестра сидела прямо передо мной. Как только я открыл глаза, она похлопала меня по плечу, и скрылась в толпе, образовавшейся в коридоре. Оттуда вышел полицейский, попросил поставить подпись в акте, в качестве понятого, что я машинально сделал. С дивана гостиной я наблюдал за круговоротом людей, отказываясь понимать и воспринимать что-либо. Полицейские, скорая, наряд катафалка… Я беспомощно водил глазами, выискивая среди них брата, но когда тот подошел, я не смог выдавить из себя ни слова. Руки дрожали, воздуха будто не стало, я чувствовал себя словно в фильме, в каком-то очень дешевом и неудачном фильме… Я не мог даже заплакать. Только смотрел на этих людей, ходивших с улицы на кухню и обратно… В какой-то момент взгляд уперся перед собой, и я больше не видел и не слышал ничего. Просто сидел и дрожал. В глазах стояли слезы, в горле ком, но я не мог. Я даже не мог сжать руку в кулак. Только качался вперед-назад, едва заметно.Меня отпустило лишь спустя час, когда Том уже бегал вокруг меня, обзванивал участников группы и всех, кого только мог. Кроме нас дома никого не было. Только завидев в дверях Ли, всего в черном, я залился слезами и истерикой. Больше я не мог держать это в себе?— эмоции, словно рвота, подкатили из самых недр моей души. Я кричал, пока не сорвал голос, бил все, что видел, выпуская последние силы. В ушах постоянно звенело, что этого не может быть, что вот сейчас он зайдет домой, уставший, расскажет мне о делах в студии, что его крепкие руки снова сойдутся на моем поясе, что он крикнет мне сверху о том, что сочинил что-то стояще, что он щелкнет меня по носу и тепло улыбнется… Но этого не происходило, и не произойдет. Никогда. Парни отводили взгляд, пока я все рушил, не в силах помешать мне. Когда я обессиленно упал на пол, я заметил шкуру, шкуру из его дома, и потянул ее на себя, обнял ее и залился слезами. Я не мог поверить. Не мог. И не хотел. Я смотрел перед собой, вспоминая его улыбку, его дрожащие у алтаря руки, то, как он тащил меня в отель на себе, пьяный, но счастливый… Что?.. Что пошло не так?..Почему?.. Что я сделал не то, что… За что?.. Я ведь вот только разговаривал с ним по телефону… Его ?люблю? крутилось на повторе прямо у моих ушей, и я терял себя все больше и больше…Когда рыдать уже не было сил, я просто завернулся в шкуру и лежал на полу, среди вещей, побросанных и побитых мною в истерике, и смотрел перед собой. Голова опустела. Горло нещадно болело. Сфокусировав взгляд, я обнаружил, что парни сидели за столом, смотря перед собой, и только Ли смотрел на меня. В его глазах был самый настоящий ужас, которого я никогда не видел в нем до того момента. Пересекшись со мной взглядом, он дрогнул.—?Оли, ты… Чем я… Мы…—?Виски.Тот кивнул, уходя на кухню и возвращаясь с бутылкой и рюмками. Мой взгляд снова уперся куда-то перед собой, и, когда бутылка опустилась на стол, я сел на полу у столика, и, отвинтив крышку, сделал несколько внушительных глотков из горла, возвращая алкоголь на место. Вкуса я не почувствовал. Хуевей было некуда.Всю ночь мы сидели молча и пили. Точнее, я напивался. Напивался, борясь с чувством, что светло-голубые глаза рассматривают меня из-за дверного косяка, родное лицо расплывается в улыбке и качает головой, завидев то, как я, в очередной раз, налакался… Борьба не удалась.***Я не занимался организацией похорон. Я был попросту не в состоянии. Я не верил. И не хотел верить. И мне было просто омерзительно с того, что кто-то на смерти других делает деньги?— ведь, похоронить человека, оказалось, весьма и весьма затратно. Том мельком озвучивал мне суммы, но я игнорировал его. Я игнорировал всех и всё. Закрылся в себе. Я не хотел никого видеть, я не здоровался даже с родителями. И я не говорил. Ни с кем. Новость моментально разлетелась по Интернету, и я получал огромное количество писем ежедневно, но не открыл ни одного. Телефон у меня был исключительно для того, чтобы ответить брату или участникам группы в сообщениях. На другие контакты я не шел совсем.***Говорят, на похоронах нельзя много плакать. Есть поверье, что-то типа человека в воде хоронишь, душа не упокоится… Но мне и не хотелось плакать. Был отвратительный солнечный день. Собралась уйма народа?— но я смотрел сквозь них. Все, что я сделал?— опустил рядом с телом потрепанную игрушку и мобильный телефон, с которыми он не расставался, а после только стоял у гроба, держал ледяную окоченевшую руку, и смотрел вникуда. Осознание не приходило. Люди не осмеливались выражать мне свои соболезнования?— они молча подходили в гробу, клали цветы и ворковали какие-то прощания. Они не могли знать даже доли того, что чувствовал я. Каждой паре, пришедшей на похороны, я хотел плюнуть в лицо, просто за то, что с ними рядом стоял их любимый человек, а мой, ледяной, лежал в гробу. За то, что они обнимутся и мирно пойдут домой смотреть фильмы, готовить и трахаться, а я пойду домой выть как подстреленная собака, в гордом одиночестве пить, с целью забыть себя. Мне было завидно. Чем, чем я хуже? Почему это всё?— со мной? Я не мог. Я ненавидел всех.Когда священник завел свои речи о том, как наша жизнь не долговечна, и как быстро все мы уходим, мигрень прорезалась в мою голову, и я хотел убивать. Какой, к чертовой матери, священник, Джордан?— самоубийца. Разве он может присутствовать здесь?.. Но спрашивать я не стремился. Я только опустил взгляд на тело, приобретшее сине-коричневые, безжизненные оттенки, и прикрыл веки. Я готов был лечь рядом и умереть вместе с ним. Я хотел, чтобы меня закопали вместе с ним. Мне ничего не было нужно, я не видел дальше смысла без него. В какой-то момент мне показалось, что он двинулся. Я нахмурился, всматриваясь?— его грудная клетка двигалась. Он дышал.—?Он дышит. —?я впервые заговорил с того дня,?— Вы не можете закопать того, кто дышит. Он живой. —?я поднял взгляд на окружающих, расплываясь в улыбке.—?Держите его, он не в себе… —?послышалось где-то со стороны, и несколько пар рук опустились на мои плечи, но я отмахнулся, заливаясь хохотом и падая на гроб, обнимая ледяное тело.—?Он жив…Парни в ту же секунду схватили меня поперек туловища и оттащили от гроба, пока я разрушал тишину, заходясь в истеричном хохоте…Он был жив. Я знал, что он жив. Что это все?— просто хреновый сон, очередной кошмар.Парни били меня по лицу, пытались удержать, оттащить из поля зрения пришедших, но я не унимался. Опрокинув меня на землю, они держали меня что есть силы, а я только кричал, заливаясь смехом и слезами, наблюдая, как гроб заколачивают.Осознание пришло, когда могилу начали закапывать. Я молча, непонимающе, смотрел на землекопов, орудующих лопатами, и не смел ни произнести слова, ни подать жеста. Улыбка сошла с моего лица, и я понял: моя жизнь оборвалась. Все, что было, ушло в сырую рыхлую землю. Все, что я так любил, ради чего жил, сейчас томилось в тесном деревянном ящике, не смея больше никогда подать мне и единого знака.Люди расходились, а я так и сидел на земле, в окружении молчащих парней, смотрел на могильную плиту и медленно умирал вместе с тем, кто уже был мертв.