4 (1/1)

Я не понимал почему он возиться со мной, но меня настолько все устраивало, что я вопросов не задавал. Боялся понять, что движет Майком Джексоном. Боялся его жалости. А я был очень жалким тогда. Предельно.Каждую ночь Майк исправно ложился рядом, позволял себя трогать, обнимать, и даже тискать, хотя я старался умерить свой тактильный голод. Я знал, что он тоскует, но ни о чем его не спрашивал. Он тоже не лез ко мне в душу, но тут уж я сам болтал без умолку. Мне не хотелось говорить о Гетине, но словно черт меня за язык тянул. А Майк покорно слушал этот бред, и даже поддерживал диалог, хотя самому было не сладко. О том, что он сох по покойному Марку Эштону не знал только слепоглухонемой капитан дальнего плавания. Любовь его была тиха, скромна и нетребовательна. Но очень заметна. Майк был там, где надо и делал то, что надо. Всегда был рядом. Всегда был на подхвате. Все знали его как того парня, который везде таскался за Марком.А теперь, когда Эштон умер… Я не хотел об этом думать. Мне была безразлична причина, по которой Майк возится со мной. Возможно потому что я душка и красавчик? Да! Скорее всего поэтому.Или потому что я ВИЧ-инфицированный и в любой момент могу откинуть копыта… Как Марк.- Почему ты со мной возишься?- Я вообще-то живу у тебя и ты готовишь мне еду, Чайка. Он усмехнулся в темноте. Тихонько и, как мне показалось, грустно и ласково. Это был очень приятный звук.- Скорее мне следует спросить, почему я тут живу?- Потому что я душка, красавчик и мне нравится как ты готовишь мой картонный суп. Я могу сделать пастуший пирог и том ям, но я не могу нормально сварганить эту похлебку. Даже бедняга Гетин не мог приготовить ее нормально. Только ты. Сознайся, ты плюешь в суп для вкуса?- Нет! – искреннее возмущение, - ты что!- Добавляешь крысиное дерьмо? Сушеные глаза жаб? Сперму девственников?- Джонатан!- В любом случае, ты мне нравишься, ты хорошо варишь картон, и я не могу спать один. Лови честный ответ.- Ты мог бы найти симпатичного парня.Мне иногда казалось, что у Майка проблемы с головой. Наверное, так оно и было. Любой намек на то, что он сам может считаться симпатичным парнем, вызвал бурю протеста. Он морщился, скрючивался, пытался засунуть свои длинные худые руки подальше в недра карманов. Он бы целиком убрался в карманы своей куртки, но она для этого была мелковата.- Ненавижу симпатичных, они все шлюхи.- Это чушь. Ты сам знаешь. Что это чушь, - сердито фыркнул Майк, - я серьезно.- Шлюхи, эгоисты и подонки, - приторным тоном проворковал я, - и вообще… Кого еще считать симпатичным. Я, к примеру, считаю очень симпатичным тебя. Причем ты - исключение из правила про шлюх, эгоистов и подонков, что немаловажно. Ты хорош!- Я ценю твою деликатность, Чайка, но вот сейчас была абсолютная фигня.- Я что-то упустил, развратная ты душонка? - Я о симпатичности!- Не убедил.Бедняга возмущался абсолютно искренне и совершенно впустую. Я действительно считал его привлекательным и ругань с его психотравмами меня не останавливала. Не представляю, кто внушил ему такое отвращение к себе, но он, казалось, был готов побить меня, лишь бы я не болтал ?абсолютную фигню? о его внешности.Я мог бы говорить на эту тему часами, но он сбивал меня с толку каким-нибудь глупым вопросом и я, в своей обычной манере, переключался и забывал, до следующего раза.Хитрый сукин сын. Он хорошо изучил меня.