Глава 7 (1/1)
Мы с Музом заметили странную закономерность: когда подходит к концу третья страница новой главы, вдохновение не генерируется. К чему бы это?)Глава 7 Твой голос я почти не слышу, Создатель…Душе начертано гореть.Мои друзья – один мертвец, один предатель,А третий мне не верит впредь…Какой смешной финал!Я б оценил его, когда б не знал,Как страшно ноет это место внутри,Где я тебе доверял...Лора БочароваМир живет и развивается. Каждое мгновение, каждую секунду и минуту во всех уголках света происходит что-то, что в корне меняет ход истории, и никто не в силах предсказать, что случится завтра, а что – послезавтра, через неделю, месяц, год... Человек живет, строит прогнозы, рассчитывает, что он будет делать сегодня, а что – завтра… Человек определяет для себя некую последовательность и живет согласно этому мысленному плану: просыпается утром, завтракает, тратит от пары минут до нескольких часов на дорогу к месту, где он работает, честно трудится до обеда, делает перерыв на небольшой перекус в ближайшем кафе, заканчивает все запланированные на день дела, чтобы к вечеру высвободить из им же построенного графика немного времени для себя… И никто, совсем никто не задумывается, что это не жизнь, а существование без цели, без итогов.
Наверное, именно поэтому так мало людей становится поистине великими, заслуживающими признание… Но, с другой стороны, если бы каждый в своей жизни добился чего-то значимого, то это стало бы нормой, и великие люди уже не были бы великими – они, растворившись среди себе подобных, превратились бы в тех самых обывателей, что живут по часам и считают дни до пятницы. Великие люди стали бы частичками безликой массы маленьких, незаметных, честно выполняющих свою работу изо дня в день людей! Пожалуй, худше кошмара и не придумаешь…Вот потому-то он никогда не пытался выйти за рамки определенной ему судьбой доли и никогда не роптал. Да, имя Бартоломеуса Грембли не красуется на ярких афишах, а в цирковой среде, упомяни кто-нибудь Старину Барти, с трудом поймут, о ком речь, но он, по крайней мере, занимает свое место в жизни и не посягает на чужое. Он не тщеславен, он не пытается выделиться за счет яркого наряда или безумных выходок. О нем никто не знает и не хочет знать, но и у него есть чувство достоинства и мораль. Мораль, которая сейчас истошно вопит, требуя немедленно действовать!Грембли остановился и суетливо вытер пот со лба платком. Четыре тридцать. Ему стоит поторопиться – не хватало ещё опоздать на встречу с человеком, который и так о нём явно невысокого мнения!?Нет, - вздохнул Барти, комкая платок, - надо быть честным с собой. Я вышел из дома почти за три часа до встречи вовсе не потому, что могу опоздать. Я…я просто отчаянно трушу!?В пять возвратится из Центра Аллен. Он хороший, тонко чувствующий мальчик… И он сразу поймет, что с его опекуном что-то не так. Даже кошка старой стервы Уинсли почуяла его волнение и выгнула спину дугой, когда он прошел по коридору мимо неё, а что уж говорить об Аллене, слепота которого прямо-таки до сверхъестественного уровня обострила его интуицию и чувства вообще?..Нет. Нет-нет-нет! Аллену в таком состоянии показываться нельзя, иначе у него, старого дурака, просто не хватит сил остаться твердым и уйти, если мальчик попросит не лезть в его жизнь. А он обязательно попросит, потому что не понимает, что подувший ему в лицо ветерок перемен – это на самом деле гнилое дыхание боли, а Тикки Микк – это не тот человек, которого можно назвать другом…Другом…Барти, сунув скомканный платок в карман пальто, торопливо зашагал вниз по лестнице. На душе было тягуче-тоскливо – так же, как в тот вечер…На сцене снова кто-то выступает. Грембли не интересно, кто это, он лишь мельком отмечает увлеченно декламирующую что-то несуразную девчонку лет девяти и снова вглядывается в ряды кресел: Аллен. Номер ряда он забыл, но где-то тут должен быть Аллен. Где же?..В суете забытый номер через минуту всплывает в памяти так же неожиданно, как он из неё исчез, но там, где они сидели, Аллена уже нет, только лежит на сидении придавленная стопкой однофунтовых монет записка, где аккуратным, можно даже сказать элегантным, почерком выведено:
?Барти, не волнуйся, со мной все в порядке. Я ушел гулять с другом. Не жди, вернусь домой поздно. Аллен?.И ниже – приписка, словно пощечина:?Грембли, вам же сказано было не волноваться! Хоть раз в жизни побудьте не клоуном. Тикки Микк?. И небрежно выведенный номер телефона.
Клоун… О, какой стыд охватил его тогда! Ведь он действительно запаниковал, прочитав записку, и даже хотел куда-то бежать, кого-то звать, как-то искать… Вот посмешище было бы! Но Аллен… Почему? Как? Когда?..Искать ответ на этот вопрос – на многие вопросы – он не стал. Не решился. Привычно пустил все на самотек, доверившись записке. Нет, даже не записке – саркастичной уверенности, терпко пощипывающей язык, с которого готов сорваться протест. И лишь потом, вернувшись домой без Аллена, понял, что наделал. Точнее, чего он не сделал, хотя должен был.
Саманта Нельсон, пританцовывая у плиты, отбивает лопаточкой какой-то ритм. На Барти, тревожно мерящего шагами кухню, она не обращает никакого внимания, только напевает что-то себе под нос и трясет головой в такт.
- Граф Тысячелетний ищет твою душу, ищет твое сердце, ищет день за днем…Для девочки четырнадцати лет нормально в восемь вечера стоять у плиты и готовить себе ужин, когда родители с младшим братом ушли в гости. Для девочки нормально напевать любимые песенки, когда настроение на высоте. Но нормально ли, когда девочка четырнадцати лет поет такие песни?..- Да это же из фильма, мистер Грембли! – смеется Саманта, когда он, на мгновение перестав думать об Аллене, делится с ней своими сомнениями. – Ну, знаете, ?Семья Ноа?. Там ещё играет Роад Камелот, и поет тоже она.- Увы, - он разводит руками, а девчонка смотрит на него с весёлым недоумением. – Не имею честь знать эту актрису.- Вы что, правда не знаете Роад? – восклицает Саманта, глядя на него со смесью восторга и непонимания, словно на восьмое чудо света. – Я ещё могу понять, почему её не знает Аллен, но вы-то! Она же всемирно известная певица! Я не верю. Вы должны были о ней слышать.Хочется возразить, сказать, что современной музыкой он не интересуется, но в таком случае Саманта потеряет к нему всякий интерес, а оставаться наедине со своими мыслями не хочется. Страшно вот так маячить в ожидании, в то время как Аллен где-то далеко, с совершенно чужим человеком… Лучше уж говорить о певице.И Барти говорит, точнее, уточняет:- А ты, видимо, большая поклонница этой…Камелот?- Да я все её песни наизусть знаю! – гордо заявляет Саманта, приподнимая крышку и превращая лопаточкой ровный круг омлета в бесформенную болтунью.
- И что же, у неё все песни такие… мрачные? – не выдержав, морщится Грембли.- Нет, весёлые тоже есть, - заверяет его Саманта, выключая плиту, - просто в фильме они с дядей играют нелюдей, которые охотятся за Сердцем, что может помешать планам их господина.- С дядей?- Ну да, у Роад вся семья такая, - с преувеличенной легкостью, выдающей невольную зависть, выдыхает Саманта. – Её папа, Шерил, продюсер, а дядя, Тикки, иногда снимается в кино и поет вместе с ней. Недавно вроде даже снялся в каком-то португальском фильме…- Тикки?.. Ты сказала ?Тикки??! – оживляется он, услышав знакомое имя.
- Ну да, - удивленно глядя на него, подтверждает Саманта. – Тикки Микк. А что?..- Нет-нет, ничего… - бормочет он, отходя к окну и глядя на уличный фонарь. – Ничего…А потом на него накатывает понимание, безосновательное и жестокое: Аллена не вернуть.