Пролог (1/1)

— Трэвис, Трэвис, Трэвис!..Он никогда не думал, что его имя может звучать столь прекрасно из уст такой дряни, как Джона — но слышать, как тот выстанывает его, точно молитву... Это творит с ним нечто невообразимое. От предательского укола жара в животе что-то скручивается, и он вгрызается зубами в надплечье Джоны, чтобы удовлетворить какое-то первобытное желание пометить мальчишку, обладать им.Вместо того, чтобы поморщиться и рвануться прочь, Джона выгибается ему навстречу, запуская длинные пальцы в волосы, тянет за них, прижимая ухо Трэвиса к своим мягким розовым губам.— Сильнее, — требует он, обдав кожу горячим дыханием.Трэвис должен чувствовать, как в животе разгорается пламя ярости — ведь ему приказывает еврей, недочеловек. Но — нет. Собственное тело предаёт его: всё, что он чувствует — то, как порочный жар внутри снова закручивается по спирали и нарастает до тех пор, пока он не сдаётся и не подхватывает ноги юноши, поднимая их и закидывая себе на плечи, практически складывая Джону пополам.Но мальчишка не жалуется. Нет, он награждает Трэвиса ещё одним похабным стоном и выдыхает его имя, заставляя зарычать и начать вбиваться в него ещё жёстче.Когда Полковник впервые сообщила ему об этом задании, он запротестовал и стал возражать. Подобное неповинение было не в его характере, но изображать из себя педика, да ещё и с евреем... Это было отвратительно, это было ниже его достоинства — по крайней мере, он так думал. Она сказала ему, что им необходимо внедрить кого-то на вражескую территорию — профессионала с соответствующими навыками, коими он обладал. Он должен был стать для мальчишки опорой, заслужить его расположение, привязанность, любовь и — самое главное — его доверие.Что ж, он был на полпути к намеченной цели...