Часть 1 (1/1)

Адам, вздохнув, смотрит на свое отражение в зеркале. Вроде и пиджак сидит как влитой, и рубашка хорошо выглажена, и волосы аккуратно зачесаны назад – внешний вид идеальный, как и планировалось, но почему тогда волнение никак не хочет его покидать??Мистер Пэрриш?, – произносит он в своей голове, чтобы отделаться от неприятного чувства.?Мистер Пэрриш?, – повторяет вновь.Волнение не уходит. Внутренности будто перемотаны прочным жгутом и с каждой секундой кто-то затягивает его всё сильней. Ладони потеют. Адам поправляет прическу и выпрямляет спину, потому что никто из окружения не должен заподозрить неладное. Он сильный. Он сможет. Он это, в конце-концов, заслужил.– Да ладно тебе, Адам, прекрати накручивать себя, как первокурсник, – шепотом говорит он самому себе. – У тебя всё получится. Слышишь? Всё будет нормально.Кивнув собственному отражению, Адам выдерживает недолгую паузу, чтобы собраться с мыслями, и выходит в коридор.Школьная перемена только что началась. Ученики Эгленби выходят из кабинетов, прижимая к груди учебник или закидывая рюкзак на плечо, и Адаму кажется, что буквально каждый их взгляд обращен только к нему. Отчасти это действительно так. Идя вдоль шкафчиков, Адам замечает пристальное внимание. Улавливает любопытство краешком уха. Кожей чувствует интерес.?Да это же новый препод, про которого я тебе говорила?.?Такой молодой... Что он забыл в нашей школе???Насосал на должность, наверное?.Адам оборачивается и ловит взгляд девушки, которая только что произнесла эту фразу. Та смущенно уходит от зрительного контакта и делает вид, что туфли на её ногах сейчас гораздо интересней какого-то разговора.Он этого и боялся. Он знал, что кто-нибудь усомнится в его компетенции. Еще бы... Молодой парень, лет двадцати пяти с виду, без каких-либо рекомендаций приходит на должность в лицей Эгленби. Кто его пропихнул? Кто одобрил его кандидатуру? Почему такой молодой?Мало кто из нынешних учеников знает, что Адам Пэрриш сам учился в Эгленби какое-то время назад. Единственный нищий среди богатых. Один из немногих, кто нуждался в Эгленби больше, чем Эгленби в нем. Исключение из всеобщих правил и человек, на которого обратили внимание.Директор сам пригласил Адама на эту должность. Без отсосов, свиданий и прочего. Просто потому, что Адам достоин. По крайней мере, он в это верит, и именно эта правда удерживает Адама на плаву.Взглянув на наручные часы, он ускоряет свой шаг – урок должен начаться через восемь минут. Подойдя к нужному кабинету, Адам дергает дверь на себя и словно открывает портал в далекое прошлое.Кабинет латыни, в котором он проводил так много свободного времени.Латынь, которая, будто живая, так сильно скучала по нему и так долго ждала.Улыбнувшись, Адам заходит внутрь.И замирает на полпути.За партой в конце кабинета сидит бритоголовый пацан. Закинув ноги на стол, он смотрит на Адама исподлобья, как будто совершенно не рад его видеть. Как будто Адам случайно потревожил его одиночество, хотя делать этого было нельзя.– Ты рановато, – говорит Адам, подойдя к своему рабочему месту.– Это скорее вы опоздали, нежели я рано пришел, – выдает мелкий пацан, надувая пузырь из жвачки. – Но, так и быть, я вам прощаю.Адам готов прикусить собственный язык. Ему становится неловко, потому что ученик рассматривает его гораздо внимательней, чем хотелось бы. Гораздо настойчивей, чем допустимо по правилам школы. Слишком по-взрослому.– Как твое имя? – спрашивает Адам, чтобы перевести разговор в нужное русло. – Отмечу тебя в табеле посещаемости.Он достает бумаги из ящика под столом и находит бланк, который необходим. Переводит взгляд на парнишку – тот смотрит в ответ. По-прежнему слишком настойчиво.– Ронан Линч, – отзывается он, – но вы можете звать меня папочкой.Адам давится воздухом.Твою мать.– Что, прости?Слова заканчиваются в его лексиконе так же быстро, как и святость – в его мыслях. Надо быть слепым, чтобы не увидеть намека, и надо быть камнем, чтобы не почувствовать, как тепло растекается внизу живота.– Я думаю, вы расслышали, – отвечает Ронан, – мистер Пэрриш.Адам давится воздухом во второй раз.Мало того, что Ронан – мелкий, наглый пиздюк, так он еще и осведомлен лучше всех остальных. Может быть, Адам чего-то не знает? Может, это ребенок кого-нибудь из профессоров? Может, Адама уволят даже за этот незначительный разговор между ними? Или даже за собственные мысли...Голова идет кругом, а ведь это его первый день. Что будет дальше и сколько проблем Ронан ему принесет, он боится подумать. Вдруг за это тоже уволят.– Так, ладно, – Адам переводит дыхание, – я уже понял, что ты дерзкий пацан, но давай не будем забывать, что я твой преподаватель. Идет?Ронан ехидно поднимает бровь и улыбается кончиком губ:– Иначе что?– Иначе я буду вынужден разговаривать с твоими родителями.На мгновение Адаму кажется, что Ронан изменился в лице, но в следующее мгновение это ощущение испаряется. Тот выпрямляется, убрав ноги со стола, и скрещивает руки на груди.– Удачи, – хмыкает он и оскаливается. – Скажи мне, как дозвонишься.Адам сглатывает. В груди разливается странное чувство – жалость и злость одновременно, – но понять исток этого чувства Адам не может. Возможно, тому виной мимолетная реакция Ронана, которую он уловил. Возможно, он вспомнил, что его родителям тоже не могли дозвониться.В любом случае, это чувство кажется деструктивным и не подходящим моменту.Адам должен задумываться о другом и уж точно не должен обращать внимание на провокацию какого-то мелкого пиздюка. В конце-концов, он готовился к таким ситуациям, это же Эгленби. Когда здесь было нормально? Когда здесь уважали тебя только потому, что ты старше?Здесь уважают только статус и деньги.Адам качает головой и ставит крестик напротив имени Ронана в табеле посещаемости. Громкий звонок в коридоре оповещает о начале урока.Игра начинается.