Глава 30. Окунуться в прошлое с головой. ФЛОРА. РАСТИ. ЭМИЛИ. МИНАЛЕТТА. (1/1)

ФЛОРА Флора впивается в салфетку, та мнется в ее пальцах, но МакОлей этого не замечает. Напуганное лицо наставника приводит девушку в ступор: Расти практически всегда воспринимает какие-либо проблемы и неприятности легче, проще чем остальные, не слишком заморачиваясь переживаниями по поводу и без, не в пример Захари. Эмоции младшего МакКуарри, как правило, плещут через край и мгновенно отражаются на его физиономии. По правде говоря, ей даже смотреть на него неловко после сегодняшнего признания девочкам, но лицо наставника МакОлей такое бледное и растерянное, что эта стыдливость быстро сменяется волнением и каким-то темным чувством, поселившимся в животе.— Я что-то не совсем понимаю, вы решили обсуждать решение проблемы, поставив диагноз Заку заочно? — интересуется Миналетта, округлив глаза, и впервые Джед и Расти смотрят на младшую МакЛанси так, будто она, а не они являются тут ловцами со сверхъестественными силами. Флора мысленно благодарит подругу, что та произнесла вслух вопрос, не на шутку взволновавший ее саму. Из-за охватившего МакОлей ступора, она почему-то не может издать ни звука.— Придержи эту мысль, — на секунду задумавшись, Джед обращается к Рейне, вскинув указательный палец вверх и застывает на месте с остекленевшим взглядом.— Он что, вот так всегда уходит в обдумывание проблемы? — интересуется Флора у Расти, сдерживаясь, чтобы не ткнуть в застывшую фигуру Джеда пальцем. Ступор проходит так же стремительно, как и наступил, ибо МакОлей осточертели ежедневные сюрпризы, собственное неведение и беспомощность. Они еще не успели выяснить, что же произошло вчера вечером, как наступил новый кризис. Флора злится на всех МакКуарри разом и на саму себя, что не вцепилась в Рейну с расспросами сегодня же утром, а тактично делала вид, будто вчера ничего особенного не произошло, думая, что психика старшей МакЛанси нуждается в передышке.— Он создает свою иллюзию, — поясняет Расти, тоном, словно это само собой разумеющееся.— И поэтому выпадает из сознания? — младшую МакЛанси очевидно, мучают сегодня те же вопросы, что и Флору.— Только когда Джед наполняет иллюзию разумом, то есть не просто создает картинку, — ?Да, преподавание — не его конек, это ясно как божий день?, — думает про себя Флора, жалея, что не может спросить об этом Джеда лично, хотя ей еще представится такая возможность, главное — не забыть поинтересоваться. — Это своего рода проекция.— Расти, почему ?чума Махи?, как вы ее назвали, так опасна? — Эмили впивается внимательным взглядом в ловца Звездного света. Флора не может не отметить, что и МакФи выглядит потерянной и взволнованной, несмотря на свою обычную сдержанность. У девушки подрагивают пальцы, что не укрывается от внимательного взгляда МакОлей.— В этом лучше разбирается Джед, он ведь уже обрел память прошлого, но… — Расти замолкает в поиске подходящих слов. — Хорошо, вкратце, перескажу то, что знаю сам: чума Махи это проклятье, созданное Балором, темным демоном с которым в древние времена воевали племена богини Дану. Джед ведь уже рассказывал вам о победе богини Света? — девушки синхронно кивают. — Оно вызывает горячку, кровь ловцов нагревается до такой температуры, что буквально вскипает. Но самое страшное то, что это проклятье выжигает Душу. Ловец сгорает, уходит навсегда, никогда не перерождаясь вновь.— Но почему же тогда его называют Чума Махи? — хмурит брови Рейна. Вот уж у кого лицо не выражает тревоги, так это у нее. Что вообще само по себе странно, особенно после вчерашнего испытания. Может быть, Джед постарался и ?подправил? брюнетке настроение с помощью гипноза или магии?— Это название дали в честь богини Войны и Смерти, Махи, потому что она служила проводником душ в Иной мир до тех пор, пока не приходило время для следующего перерождения. Но после этого проклятья души не оставалось, она выгорала, и Маха выла словно раненный зверь от боли, потому что чувствовала смерть каждой души, — ?В целом, понять из рассказа Расти что-то, да можно, не так он и безнадежен в качестве рассказчика?, — мелькает в голове Флоры. — Вскоре она нашла решение, которое могло спасти душу ловца — заболевшего убивали до того, как проклятье полностью поглощало его.— Как же тогда получается, что Кун, являясь хранителем Памяти может исцелить Зака, если это проклятье настолько сильное? Я не понимаю, — Эмили тоже хмурит брови, пытаясь совместить информацию, полученную от обоих братьев. — Ведь по твоим словам, ловца убивали прежде, чем выгорала его душа. То есть, это был единственный выход?— Богиня Войны и Смерти умеет думать только в одном направлении, знаете ли, — Джед внезапно шевелится, заставляя Рейну вскрикнуть, и его взгляд оживает. — Маха должна была действовать быстро, и смерть ловца — единственное, что пришло ей в голову. К тому же, создать работающее исцеляющее заклинание требовало сил и времени, а в период битвы с демонами она этими ресурсами не обладала. Армия ловцов редела, что было на руку Балору, и не важно, каким именно образом наследники Дану теряли воинов.— Причем же тогда здесь Кун? — спрашивает Летта, ерзая на стуле.— Пусть и не сразу, но богиня Этейн догадалась, что проклятье не действует на тех, кто уже несет на себе бремя проклятого — демоны были неподвластны болезни. Взгляды мгновенно устремляются на пораженную открывшейся о самой себе информации Эмили. ?Интересно, знала ли она такое о себе прежде? — рассуждает мысленно Флора. — Судя по ошарашенному виду, нет?.— И причем тут Хранители Памяти? — МакОлей точно так же не может понять связи с Куном, как и Летта.— Хранителем может стать только проклятый кем-то из богов ловец. Воцаряется молчание, девушки обдумывают сказанное, обмениваясь долгими взглядами.— Захари действительно болен, Раст, — тем временем говорит Джед. — Я был в его комнате и видел его. У нашего брата не так много времени.— Значит, нужно принять мое предложение, — деловито вклинивается в разговор МакКуарри Рейна.— Рейна, сама подумай, как Летта может помочь, не имея волшебной силы? — Джед не пытается даже скрыть свое раздражение очевидной глупостью. — Если в комнату Зака войдем мы, то все заразимся. Я боюсь, что Эмили уже могла подцепить это проклятье, ее бы вообще изолировать.— Ну, в таком случае уже поздно и все, кроме Летты заражены, — возражает Флора. Почему-то, ей нравится ход мыслей Рейны, хоть она и не может понять отчего именно: от того, что та так верит в сестру, или от того, что ее идея бросает вызов всезнайкам МакКуарри.— Первый приоритет — спасение Зака, а когда Кун вернется, он сможет помочь и остальным. Ведь так? — гнет свою линию брюнетка. — У Рыжика времени слишком мало, а Летта может использовать заклинание исцеления из книги, о которой ты…— Какую часть фразы ?у нее нет магической силы? ты не слышала? — голос Джеда едва не срывается на крик.— Мы связаны, — внезапно бросает Рейна, и за столом воцаряется тишина, все пялятся на старшую МакЛанси, словно впервые увидели. — Она может получить ее через меня.— Что? — произносит Летта, часто моргая.— Ну конечно! Поэтому она знала где ты, когда была игра в школе, — Джед улыбается, как будто он наконец смог найти недостающий фрагмент трудного ребуса и тот теперь решен.

— Это Оливер сделал? — интересуется Расти.— Нет. Мне помогла мама.— Что значит связаны? — спрашивает за остальных подруг Флора, и она уверена, что Летта радуется, что теперь МакОлей озвучила ее вопрос. Они сегодня очень с этим друг друга выручают. Блондинка выглядит настолько шокированной, что не может казалось бы, вымолвить и слово.— Наше сознание объединено благодаря заклинанию связи.— И когда ты наложила его? — все же, совладав с собой, спрашивает сестру Летта. Голос ее звучит глухо.— В ту ночь, когда ты спала с моим амулетом, — Рейна упорно избегает взгляда сестры. Миналетта замолкает, ее губы сжимаются в тонкую линию, а глаза наполняются слезами.— Это очень кстати, — одобряет поступок подопечной Джед.— Именно, потому что действие заклинания прекращается через тридцать суток с его применения, то есть буквально через пару дней.— В таком случае, я принимаю твое предложение.РАСТИ— Джед, ты в своем уме вообще? — Расти пялится на брата с высоты своего недюжинного роста. Блондин поднимает голову от старинной книги, нахмурив в задумчивости брови, но его пальцы продолжают судорожно перелистывать желтые от времени страницы.— Не уверен, — отвечает он брату и возвращается к книге.— Я, конечно, понимаю, что у нас чрезвычайная ситуация, — из-за угла появляется запыхавшаяся МакОлей, ей в спину тут же врезается Рейна. — Но вы не должны забывать о том, что мы не умеем перемещаться в пространстве! Поддерживая возмущения Флоры, брюнетка корчит недовольную гримасу, хватая сестру за кофту. Миналетта не рассчитала свои силы, и ее ведет на повороте. Если бы не вмешательство Рейны, знакомиться бы ей с каменным полом мрачного коридора ближе.— Вы все равно нас нашли, — не обратив на девушек внимания, отмахивается Расти. Он все еще пытается уследить за действиями создателя Иллюзий:— Джед, давай подумаем логически, — произнося эту фразу, Расти поражается сам себе: он никогда бы не предположил, что будет употреблять в разговоре именно с Джедом подобные выражения! — Мы должны использовать заклинание вызова.— Вот и займись этим, — блондин вновь поднимет глаза на брата, — у меня нет на это времени.— Где твое здравомыслие? — не веря своим ушам, удивляется Расти: ?Джед несомненно повредился в уме, если позволил тревоге и страху взять над собой верх. Он может выйти из себя и сорваться, да, он никогда не впадал в панику!? — Неужели ты собираешься идти на поводу у этой малолетки и рисковать жизнью брата?— Я должен использовать все шансы.— Ты наслушался бредней Рейны? Или просто рехнулся из-за своих книжек?— Я думаю, Рейна права, — тихо произносит Эмили, и Расти вздрагивает: за своим спором с братом он совсем не заметил ее приближения. Или она ходит бесшумно? — Вы же сами сказали, что Кун не может использовать ментальную связь. И на его поиски уйдет много времени. — МакФи выглядит чересчур спокойной, но расширенные зрачки выдают ее взвинченное состояние.— Но здесь есть хоть какая-то гарантия, что наши усилия не пройдут даром, — пытается объяснить Расти, — а сейчас мы просто тратим силы и время впустую. Летта даже не умеет читать древний язык кельтов!— Она МакЛанси, Раст, — спокойно отвечает Джед, не обращая внимания на лихорадочный блеск глаз брата. По тону голоса Расти понимает, что брат уже принял решение и не отступится от него. Если Рейна верит в свою идею, то Джед безоговорочно верит ее интуиции.— Да будь она хоть трижды ею, она не имеет никакой силы! — кулак Расти врезается в стену, а он сам сжимает зубы от досады. Переубедить Джеда всегда было невозможно.— Мы справимся, — рука Флоры ложится на его плечо, и ловец Звездного света в удивлении смотрит на нее, поражаясь мягкости и теплоте голоса МакОлей.— Джед, что Летта должна сделать? — Рейна не церемонится, а переходит сразу к решению проблемы.— Мы все останемся за дверью, — блондин смотрит на сестер МакЛанси, крепко державшихся за руки. — Летта, ты должна порезать себе руку и соединить свою рану с раной Захари.— Я займусь заклинанием вызова. Не могу смотреть на этот идиотизм, — Расти машет рукой и, не смотря на Джеда, исчезает из темного коридора.ЭМИЛИ— Что мы можем сделать? — Эмили закусывает губу, стараясь не поддаваться панике. Перед ее взглядом до сих пор стоят ярко красные капли крови на белой ткани повязки Захари. В конце концов, она верит в лучшее. Надеется, что если у Летты ничего не выйдет, Расти сможет вызвать Куна…— Мы можем только верить, — словно прочитав мысли Эмили, как-то обреченно говорит Джед, с сожалением и сочувствием смотря ей в глаза.— Нам нужны свечи? — хриплым голосом интересуется Рейна, стараясь сохранить деловой тон, но по лицу девушки видно, что ей страшно.— Да, — Джед пробегает глазами по строчкам на пожелтевшей бумаге, — и нож. Больше ничего не требуется.— Почему ты боишься, что Расти не успеет призвать Куна? — задает вопрос Флора.— Потому что это заклинание требует больших затрат сил и времени. А то, что будет использовать Летта, требует только безукоризненно правильного выполнения.— И еще того, чтобы тот, кто будет рядом с Заком, не был ловцом, — глухо добавляет блондинка.— Не смей говорить, что ты не ловец, — резко напоминает Флора, — или ты забыла мою пощечину?— Но ведь в данном случае это нам на руку, — резонно замечает Эмили, крепко сжимая в руке свой амулет.— Я знаю, — Флора прислоняется лбом к макушке МакФи, — просто я чувствую, что это не правильно.— Спасибо, — мягко улыбается Летта, — но ведь это и вправду нам на руку. Только вот скажи мне, Джед, каким образом я буду читать это заклинание?— Ваши с Рейной сознания связаны, ты услышишь, как она будет читать заклинание и будешь повторять за ней слова.— Не обижайтесь, ребята, но это звучит бредово, — скорчив гримасу, говорит Миналетта. ?Интересно, понимает ли она смысл происходящего или же в силу отдаленности от мира магии и ловцов, ей это не кажется таким серьезным?? — Эмили тут же ругает себя за подобные мысли. Неужели, она поддалась влиянию МакКуарри и теперь мыслит так же как и они, с пренебрежением и недоверием к Летте?— Ты помнишь, как звала сестру на помощь вчера? — взгляд бирюзовых глаз обращается к вмиг побелевшему лицу брюнетки. Да уж, вчерашние события сейчас кажутся далекими и нереальными, угрожающее жизни Зака проклятье мгновенно вытеснило прошлые переживания. А ведь Эмили планировала приступить к расспросам этим вечером, ей ужасно не терпелось узнать хоть какие-то подробности из уст Рейны или одного из братьев!— Это вышло непроизвольно, — Рейна сглатывает ком в горле, стараясь не думать о том, что пережила совсем недавно. — Намеренно я никогда к ней в голову не лезла.— Вы очень близки между собой, тем более вы сестры. Это облегчает задачу. Ты можешь постараться мысленно передать Летте слова, которые я буду зачитывать вслух? — голос у Джеда мягкий и обволакивающий, и впервые за все время пребывания в замке, старшая МакЛанси не отталкивает его привычной колкостью. — Когда Летта войдет в комнату Зака, и выполнит первую часть обряда, я начну читать заклинание вслух. Ты будешь повторять за мной, передавая все сказанные мною слова ментально.— Почему ты сам не можешь этого сделать? — нервно спрашивает Летта. — Раз уж все равно с огромной долей вероятности все уже заразились, почему бы тебе самому не прочитать это заклинание?— Потому что есть шанс того, что Кун не успеет вовремя, а я буду бесполезен, подцепив проклятье от Зака. Ведь я могу быть и не заражен.— Хорошо, но ведь можно создать иллюзию, ты же только что это делал? — Эмили понимает, что Миналетта не хочет брать на себя ответственность за жизнь Зака, ей просто страшно, и возможно на ее месте сама Эмили повела бы себя так же.— Иллюзия не обладает магическими силами, — закатывает глаза Джед. — В чем проблема, Летта?— Я не смогу, — шепчет блондинка, — ну подумай сам, это же очевидно — такая, как я не сможет ничего сделать. Почему ты доверяешь жизнь Зака мне?— Если ты боишься проклятья, то не волнуйся, ничего тебе не грозит.— Откуда ты знаешь? Возможно в своей ситуации я сделаю всем еще хуже?— В какой твоей ситуации? — Джед уже не скрывает раздражение. — Ты не ловец! Воскликнув эти слова Джед тут же жалеет о них: Летта дергается, как от пощечины, а Рейна смотрит на него разочарованно. Одна случайно вырвавшаяся фраза вмиг разрушила тоненькую ниточку доверия между ними. Ему теперь предстоит завоевывать расположение Рейны заново.— Я поняла, — тихо говорит блондинка. — Ты же сможешь передать мне послание, — она поворачивается к сестре, — постарайся, пожалуйста. Брюнетка кивает и порывисто обнимает Миналетту, но та быстро отстраняется, не сделав попытки обнять Рейну в ответ.— Летта, — Эмили берет подругу за руку, — спасибо.— За что? — блондинка непонимающе смотрит на нее, нахмурив светлые брови.— За то, что рискуешь собой ради спасения Захари, — в темно-синих глазах Эмили стоят слезы, но на губах играет теплая, мягкая полуулыбка.— Ничем я не рискую, — улыбается в ответ Летта, наклонив голову набок, — но я попробую вернуть ему долг.— В комнате Зака, во втором ящике комода, много свечей, — напутствует Джед, — расставь их вокруг кровати и зажги.— Нож? — Флора приподнимает бровь. — Там есть нож?— Держи, — Джед буквально из воздуха достает небольшой нож и протягивает блондинке. Летта кивает и, глубоко вздохнув, скрывается за массивной дверью комнаты Захари.— И помните: ни при каких обстоятельствах, не впускать туда Расти или кого бы то ни было, пока она не закончит.Три девушки непонимающе смотрят на него.— Хорошо, — отвечает за всех Эмили, и в ее глазах Джед видит решимость выполнить это условие.МИНАЛЕТТА Когда я вхожу в комнату Зака и за мной плавно закрывается дверь, я понимаю: назад пути нет. Мне нужно сделать это, приложить все свои силы для того, чтобы спасти Захари. Пытаюсь не думать, как могу всех подвести. Ежусь от холода, который царит в комнате и спешу закрыть настежь раскрытое окно. Задвигаю тяжелые темно-зеленые шторы, и в помещении воцаряется полумрак. Также стараюсь избегать взглядов в сторону кровати рыжего МакКуарри как можно дольше. Раскрыв второй ящик комода, на ощупь нахожу свечи и быстро расставляю их вокруг кровати, как и говорил Джед. Бедняга, ему сейчас невероятно тяжело. Это ужасно — чувствовать собственное бессилие. А у меня от страха трясутся руки, что очень некстати. Там же в комоде находятся спички. И через пару минут в комнате становится светло от огня, пляшущего над толстыми белыми свечами. По стенам задвигались тени и мне становится немного жутко. Пару раз глубоко вздохнув, уговариваю себя приступить к исполнению второго условия для выполнения ритуала. Я подхожу к кровати вплотную и смотрю Захари. В полумраке комнаты тени под его глазами кажутся угольно-черными, а лицо — белым, словно мел. Несмотря на это, от тела парня исходит такой жар, что я физически ощущаю его на себе. Одеяло откинуто на другую сторону широкой кровати, футболка валяется на полу под моими ногами. И если бы не обстоятельства, то я бы тридцать раз покраснела при виде оголенного красивого тела рыжего МакКуарри. Да, при всем моем неоднозначном отношении к Заку, пресс у него что надо. Интересно, а Эмили застала своего наставника в одних трусах, когда была тут, или не успела? Наверное, не успела, а то бы она точно лишилась дара речи на целую неделю. Или до сих пор валялась бы в обмороке у его кровати. ?Ладно, Летта, к делу, хватит пялиться на рыжего МакКуарри?. Зака колотит. Его тело сотрясает мелкая дрожь, как при лихорадке. Только он дрожит не от холода, эта дрожь вызвана чем-то другим. Я резко вскидываю руку с ножом, который дал мне Джед. Провожу пальцами по лезвию, в котором отражаются огни расставленных по кругу свечей.— Убирайся, — внезапно хрипит Зак, с силой вцепившись в мою руку, сжимающую нож. Боже, он наверное подумал, что я пришла его прирезать!— Успокойся, все в порядке, — как можно мягче говорю я, глядя в его огромные потемневшие глаза. На самом деле он пугает меня до чертиков, но надо держаться. Не факт, что парень что-то соображает в таком бреду, скорее всего, это просто рефлекс. Но мне от этого легче не становится. Захари тут же обессиленно откидывается на подушку. Я глубоко вздыхаю, радуясь, что у нас не завязалась рукопашная, и готовлюсь сделать самое страшное для меня: глубокий порез на правой ладони. Никак не могу на это решиться, пялюсь на сверкающее лезвие, как в голове звучит тихий голос Рейны, и я вздрагиваю:— Как ты?

— Собираюсь себя порезать, — мысленно отвечаю я, резко полоснув себя по ладони. Даже не почувствовала ничего, хорошо что сделала все быстро. Зажав руку в кулак, другой рукой сдираю пропитанную кровью повязку с ладони Зака.— Что ты делаешь? — парень снова открывает осоловевшие глаза.— Пытаюсь помочь тебе, — отвечаю я, соединяя наши ладони.— Иди к черту, — цедит он сквозь зубы, — мне не нужна твоя помощь.О, Зак в своем репертуаре, хотя я этому даже рада — значит, он еще не совсем присмерти.— Я возвращаю тебе долг за сестру, — шепчу, наклонившись к его лицу так, что наши носы почти касаются друг друга. ?Давай?,— обращаюсь мысленно к Рейне, крепко сжимая ладонь МакКуарри и не отрывая от него глаз. Начинаю повторять незнакомые, странные слова за голосом сестры, что звучит в моей голове, стараясь вложить в них свою энергию и надежду. В комнате резко становится светлее, но я не отвожу глаз от Захари, мне отчего-то кажется, что именно так, смотря в его темные от боли и горячки глаза, я смогу забрать это проклятье. Через пару минут мне становится невыносимо, жутко жарко, а треск огня слышится за спиной все сильнее. Зак сжимает мою ладонь крепче, и я опасаюсь, как бы он не сломал мне пальцы.— Жарко, — шепчет парень потрескавшимися губами, и его тряска усиливается. Я пугаюсь не на шутку! Вдруг, я делаю что-то не так? Вдруг, я сделала еще хуже, осквернив этот ритуал своим неправильным происхождением? Зак мечется на кровати и уже в голос кричит о том, как ему жарко. На втором круге заклинания МакКуарри немного успокаивается и снова смотрит мне в глаза. Мне показалось, или я вижу в них языки пламени? И в этот момент мы словно становимся единым целым. Я будто вижу себя его глазами, чувствую нестерпимый жар, выжигающий вены кислотой, отчего хочется содрать с себя всю кожу. Я словно очутилась в его теле, в его голове. И тут мы замираем. Я и он, Он и я. Перед глазами мелькают образы. Расплывчатые, они постепенно становятся четче, ярче, приобретают краски и объем. Звуки. Волна непонятных звуков накрывает с головой, но постепенно она складывается в мелодию. Или нет, это шум прибоя. Так волны разбиваются о скалы и с шипением отползают обратно в темно-синюю пучину. Соленый воздух пахнет свежестью и дождем. Прохладные брызги ласкают кожу, а мягкий ветер треплет волосы. Звонкий девичий смех. Я оглядываюсь и вижу, как она бежит по камням босиком, приподняв тяжелую серую юбку шерстяного платья. ?Короткие волосы, — удивляюсь. — Неужели у девушек бывают короткие волосы?? Провожу ладонью по своим кудряшкам, собранным в низкий хвост, и машинально накручиваю на палец непослушную прядь. Она подбегает ближе, и ее улыбка кажется очень родной и любимой. Сердце сжимается от радости, а дыхание становится чаще. Ее кожа бледная, а глаза синие. Синие, как грозовое небо, готовое обрушить свой гнев на землю, но в них столько тепла и доброты, что никакие грозы не идут ни в одно сравнение с этими глазами. Это глаза счастья. Это глаза любви.— Я так ждала тебя! — ее голос мягкий и теплый.— Я приехал к тебе, — слышу я свой голос и достаю из-за пазухи гибкую веточку, с ярко-зелеными, сочными листьями. — Это дерево жизни с моей родины.— Дерево жизни? — радуюсь озорному блеску любимых глаз и восхищению в голосе.— Давай посадим его вместе?— Ты больше никогда не уедешь? — ее синие глаза наполняются слезами, а голос превращается в шепот.— Лишь только за тем, чтобы сложить свои обязанности.— Правда? — она прижимает руку к губам, словно не верит в свое счастье.— Такая же, как и то, что солнце восходит на востоке, — я беру ее ладонь в свою и целую ее в линию жизни.— Я … — голос не слушается ее, — я не могу в это поверить.— Твоя мать уже дала согласие на нашу свадьбу, а отец назвал меня сыном, — крепко обнимаю ее, вдыхаю нежный аромат свежести и морской соли, исходящий от ее волос.— Наконец мы нашли друг друга, — выдыхает она, сильно стискивая тонкими пальцами толстую ткань моего мундира, и я прижимаю ее к себе еще крепче, словно эта девушка — самое дорогое сокровище во всей Вселенной. Белый свет заслоняет это радужное воспоминание, а по моим щекам текут слезы. И снова звуки, ужасные, мерзкие, режущие слух обрушиваются на мое сознание. Перед глазами темнота. Скрежет металла, топот копыт и жуткие стоны заполняют все вокруг. Кровь. Темно-красная, тягучая словно вино, с резким запахом смерти и горя. И ненависть. Все мое существо наполняет ненависть. И я сам воплощаю в себе ненависть. Смотрю на свои руки, они покрыты запекшейся кровью. Под ногтями не грязь — это засохшая и почерневшая жизнь, ушедшая из сотен убитых мною людей. Я ищу ее. Я хочу забрать ее с собой. ?Где же она?? Через высокие витражи падает солнечный свет, но перед моими глазами темно. Я вижу все словно через закопченное стекло. Мутно и неясно. ?Ну где же ты?? Она стоит у ступеней, которые ведут к огромному резному трону. Он пуст. Но это не важно. Все мое внимание обращено на ее хрупкую фигурку в белом платье. Лицо девушки спокойное и отрешенное. По ее щекам катятся крупные слезы, но я откуда-то знаю, что она не издаст ни одного жалобного всхлипа.— Вот я и пришел за тобой, — слышу свой резкий и грубый голос. — Ты ждала меня? Она качает головой, а глаза смотрят прямо в душу. Я и забыл, что такое душа. ?Душа? Зачем она мне?!?— Ты не ждала меня? — в моем голосе притворное удивление и гнев.— Я ждала. Я сотни лет ждала, — печаль в синих глазах готова обрушиться на нас обоих страшным ливнем.— Тогда пойдем со мной, — я протягиваю ей руку.— Я не могу, — эти три слова взрывают мою ненависть. Моя ненависть жаждет крови.— Тогда я заставлю тебя, — грубо хватаю ее за руку в белой перчатке. Моя ладонь, почерневшая от запекшейся крови, резко контрастирует с нежным шелком. Я резко отдергиваю руку, словно обжегся.— Что же она сделала с тобой, родной? — печаль и сожаление во взгляде, и мне хочется завыть от боли в груди. Откуда это? Я же ничего не чувствую, кроме ненависти.— Заткнись! — ору я во всю мощь своих легких, и отталкиваю ее от себя. — Не произноси ни слова!— Я могу помочь тебе, — маленькая ладошка касается моей груди. В том самом месте, где болит. Как же невыносима эта боль. Это боль из-за нее. Из-за нее мне нестерпимо больно, так, что ни одна рана, полученная в бою, не сможет причинить таких страданий.— Это ты виновата! — кричу я, отшвыривая от себя ее ладонь. — Ненавижу тебя!— Прости, — тихо шепчет девушка в белом платье, которую я искал. Но зачем я искал ее? Я начинаю задыхаться от ярости и ненависти, которые застилают глаза.— Я хочу спасти тебя, родной, — синие глаза излучают любовь и тепло. ?Да что же это со мной? — в голове мелькают образы окровавленного белого платья, ее оцепеневшего тела и посиневшие губы. — Вот, так я и должен поступить. Тогда мне не будет больно. Не будет так жестоко болеть в груди!?— Лучше бы ты спасла себя, — жестко улыбаюсь я, и в руках появляется сгусток темной энергии, — но ты никого не смогла спасти. Они все мертвы! Все твои сестры мертвы! Она падает на колени, опустив голову, и юбка ее белого платья тут же покрывается пылью. Глаза закрыты, а на виске бьется маленькая венка. Я смотрю на нее, поверженную, но живую, и мне безумно хочется осуществить свое желание.Посылаю шар темных игл прямо в ее сердце. Она поднимает на меня глаза, и вокруг нее появляется полупрозрачное голубое сияние. Мой шар рассыпается на мелкие осколки, так и не причинив ей вреда.— Пусть я не смогла спасти своих сестер, — она протягивает свою руку ко мне, — но я попробую спасти тебя. Одним молниеносным движением она оказывается около меня и крепко обнимает за шею. Аромат морской свежести окутывает мое сознание. И тут что-то горячее, мягкое, проникает в мое тело. Оно растворяет мою злость, и ненависть моя ослабевает.— Зачем же? — полу-стон, полу-вскрик срывается с нежных губ. — Я все равно бы ушла вместе с тобой. Мои пальцы разжимаются, и кинжал со звоном падает на каменный пол.— Прости, — шепчу я, крепко прижимая к себе ее хрупкое тело. Кровь уже насквозь пропитала нежный белый шелк ее платья.— Я найду тебя снова, — нежный поцелуй мягких губ. Мы падаем на пол, так и не разжимая объятий. Моя рука еще раз касается мягких, коротко стриженых, шелковых волос.— Обещаю, — шепчу я в самые ее губы. — Я найду тебя снова. Синие глаза закрыты, но на губах мягкая полуулыбка. Ненависть и злость покинули меня. Последняя капля жизни ушла на прощальный поцелуй моей Этейн, богини Дождей и Бурь. Все вокруг поглощает ослепляющий голубой свет и наступает тишина. Последние слова заклинания срываются с моих губ, сказанные скорее на автомате, нежели осмысленно. Я еще переживаю те чувства и события, которые только что менялись перед моими глазами. Тишина обращается мягким потрескиванием свечей, голубой свет становится почерневшими глазами Захари. Мы долго смотрим друг на друга, затаив дыхание и крепко сцепившись ладонями. Зак застыл в одной позе, нервно сжимая простыни свободной рукой. Безумная тряска прекратилась, но мне кажется, что я слышу стук его сердца, или это мое собственное сердце бьется о грудную клетку с таким грохотом? — Ты видела? — тихо хрипит Зак, приподнимаясь на локте, все так же сжимая мою ладонь. Я киваю, не в силах разомкнуть крепко стиснутые зубы. Мне так больно, что я не могу говорить и, наверное, не смогу еще долго. Лицо Захари такое белое, что волосы в свете свечей кажутся алыми. По щекам текут слезы, и я поражаюсь: никогда не видела, чтобы мужчина так плакал, но его слезы вызывают во мне какую-то неописуемую гамму эмоций, которая будит во мне желание крепко его обнять и утешить. Зак утирает соленые дорожки свободной ладонью, и через секунду в полумраке комнаты я вижу, как его только что чрезвычайно бледные щеки заливает яркий румянец. Он все еще смотрит в мои глаза, нахмурившись.— Это был ты, — выдавливаю я из себя. Голос мой гнусавый и тихий, я его сама едва слышу.— Да, — короткий кивок в ответ.— Прошлое? Снова кивок. Потом Зак разжимает свои пальцы, и закрывает ладонями лицо. Я разминаю онемевшую ладонь, с минуту пялюсь на порез на другой руке и начинаю тушить свечи, чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом Зака. Мне кажется, что я до сих пор нахожусь там, и что сама до разрыва сердца люблю ее. Ту девушку из его прошлого. Это странное чувство: разделить такие необыкновенные воспоминания с человеком, которого я считала врагом, который избил меня и которого чуть не прикончила я. И который спас мою сестру.— Летта? — я резко встаю с колен, словно ужаленная. Зак назвал меня по имени, и от звука его голоса у меня сводит скулы — я никогда не слышала в нем столько тепла и горечи.— Как ты? — спрашиваю я, боясь повернуться к парню лицом. Иначе сорвусь и стану реветь белугой, бросившись к нему с объятиями.— Ты же поняла, кто она? — шепотом спрашивает Зак, усаживаясь на кровати. Я все-таки, смотрю на него, не в силах бороться с собой. Глаза у Зака безумные. И если бы я не знала, что он только что пережил, подумала бы, что парень под экстази или еще чем-то. Я молчу, поджав губы. Не знаю, что ему сказать. После увиденного, я сочувствую ему. Мне сейчас также больно, как и ему. Я хочу считать его другом. Хочу обнять его и поддержать, так как делают друзья. Но я не могу пересечь эту черту между нами.— Ты отдала мне долг сполна, — вдруг говорит Захари, вставая с кровати и пошатываясь, направляется к окну. Он раздвигает тяжелые шторы и в комнату врывается яркий солнечный свет.— Прости, Зак, — только и могу вымолвить я.Он резко оборачивается, впиваясь взглядом в мое лицо. На его теле еще блестят капельки пота, и на идеальном прессе это смотрится просто изумительно. Я тут же краснею и спешу отвернуться. Слышу, как за моей спиной Зак смеется.— И как же ты не умерла от смущения раньше? — несколько самодовольно спрашивает он, и его голос выдает усилие, с которым Зак пытается не выдать клокочущую в груди боль.— Я ушла, — поднимаю ладони вверх, так и не оборачиваясь на парня. Открыв дверь, я с размаху врезаюсь в широкую грудь старшего МакКуарри.