Глава 2. Новые друзья. (1/2)

Я резко села на кровати, отчего моя голова немного закружилась. Я была липкой от пота, не только потому, что мне приснился ужастик с Беларусью и моим отцом в главных ролях, но и потому, что я была заботливо закутана в плащ отца и теплое одеяло.

Освободившись от лишней одежды, в которой уснула на спине папы, я в одном нижнем белье легла на постель. Из окна лился лунный свет. Посмотрев на часы, я поняла, что до утра осталось не больше двух часов, но сон просто исчез. Посчитав в уме, сколько может быть сейчас времени в Китае, решила позвонить Вану. Перевернувшись на живот и взяв с тумбочки телефон, я набрала его номер. Через несколько долгих гудков услышала его голос.- Слушаю, ару! - воскликнул он, перекрывая какую-то громкую музыку своим звонким голосом.- Привет, Ван. Это Сибирь, - сказала я.- Не слышу! Погодите минуту, ару! Корея, сделай потише свою чертову музыку, а то выдерну все провода из розеток и останешься без приставки! - заорал он.Хоть Ван и отстранился от трубки, но получилось очень громко, что я чуть не оглохла. Да, у Яо очень громкий и звонкий голос, особенно когда он был раздражен.Я услышала звук закрывающейся двери и музыка стихла.- Простите за задержку, ару. Что-то случилось? - спросил он.- Это Сибирь и вроде как ничего особенного не случилось, - проговорила я с легкой улыбкой.- Соня! Я рад, что ты позвонила, ару! В это время ты вроде должна еще спать, - задумчиво сказал Ван.- Не спиться как-то, - пожала плечамия. - Да и, меня укутали во все что можно, вот я и спарилась.- Ну да, ты ведь не любишь жару, ару, - подтвердил он и добавил взволнованным голосом, - ты заболела?- Нет, просто вчера мы с папой поздно вечером вернулись с собрания. Было очень прохладно, и он укутал меня в свой плащ. Ну, я и уснула, а потом он меня еще в теплое одеяло завернул, - пробубнила я.- Да уж, ару, - проговорил он, а потом воскликнул, - Собрание, ару? Что за собрание?- Я побывала на собрание Большой восьмерки, - улыбнувшись, ответила я. - Я с некоторыми немного пообщалась. С Мэттью, например. Он мне показался очень милым, правда, невидимка в их компании, что печально.- Мэттью? - переспросил Ван.- Канада, - пояснила я.В трубке стало так тихо, что я было подумала, что пропала связь.- А! Вспомнил, ару! Он еще похож на Америку, - неожиданно воскликнул Китай, что я чуть не уронила трубку.- Да, - подтвердила я. - Еще нас с отцом Америка пригласил посмотреть ужастики. Но думаю, что папа откажется.

- Хм, - лишь услышала я в ответ.- А ты как?- Я в порядке. Разбираюсь с братом и его приставкой, ару, - как-то грустно ответил Китай.

- Ты точно в порядке? - взволновано спросила я. - Тебя что-то беспокоит?- Нет, не переживай, ару. Прости, но у меня появились дела, которые нужно решить, - проговорил Ван. - Не обижайся, ладно?- Даже и не думаю об этом, - воскликнула я, добавляя в голос веселости. - Дела есть дела. Удачи тебе.- Спасибо, ару. До встречи!- До встречи, - сказала я и повесила трубку.Я поставила телефон обратно на тумбочку и легла на спину, раскинув широко руки. За окном послышалась песня жаворонка. В моей голове вдруг появился образ беловолосого мужчины с алыми глазами, на голове которого сидела маленькая канарейка. Воспоминания нахлынули сами собой...FlashBack- Я отправил его на твою территорию, надеюсь, что ты позаботишься о его ранах. Не хотелось бы, чтобы он умер раньше времени, - услышала Соня ласковый голос отца по телефону.- Хорошо, папа, - ответила девушка и положила трубку.Соня оделась как можно теплее и вышла на улицу. На ее территории не было и намека на весну. Снег совершенно не хотел сходить, а из-за мороза было невозможно выйти на улицу обычным людям. Сибирь, для которой была привычна эта погода, спокойно шла по растоптанной тропе к высокому зданию, окруженному каменной стеной с колючей проволокой. Девушка подошла к воротам, которые охранял пара солдат. Они отдали ей честь, а она благодарно кивнула и вошла в приоткрытые ворота.

В тюрьме было огромное количество сосланных немцев, которых пока не расстреляли. Сибирь прошла мимо стены, где были видны маленькие дырочки от пуль. Стена была пропитана кровью врагов и тех, кто был приговорен к смертной казни. Соня старалась не смотреть на нее.Девушка вошла в здание и, встретив охранника, попросила:- Отец мне сказал, что к нам прислали одного из наших главных врагов. Отведите меня к нему.- Прошу за мной, - сказал солдат и пошел прямо по коридору.Сибирь молча последовала за ним. По дороге встретились солдаты, которые вели осужденных на расстрел. Соня не решалась смотреть им в глаза, в которых читалась мольба. Она не любила такой способ наказания, но приказ вышестоящих начальников не обсуждался.

Ее провели в одиночную камеру. Девушка поморщилась от ужасного запаха рвоты, смешанной с кровью и обгоревшей плотью.- Его привезли час назад. Он был без сознания, - сказал солдат, пропуская Сибирь внутрь.Девушка поморгала, привыкая к полумраку камеры. Она увидела сидящего в углу мужчину. Его голова была опущена вниз. Соня подошла к нему ближе и присев ужаснулась. Вся его одежда была изрезана и испачкана. На лице почти живого места не осталось, когда-то белые волосы были испачканы в грязи смешанные с кровью.Только Сибирь хотела проверить пульс, как на нее налетела что-то желтое. Девушка поймала это что-то, что оказалось маленькой канарейкой, которая пыталась вырваться из рук удивленной Сони.- Что она здесь делает? - удивилась девушка.- Мы не знаем, - ответил солдат, пораженно смотря на желтую обозленную птичку.Девушка лишь вздохнула и, не отпуская канарейку из рук, проверила пульс парня. Он был еле ощутим.- Отнесите его в дом, - приказала Соня.- Но ведь...- Это приказ России. Вы же знаете, что будет, если ослушаетесь его, - не дав договорить, холодно сказала девушка. - Чего стоишь? Неси носилки!- Есть! - воскликнул солдат и исчез за дверью.Сибирь посмотрела на притихшую канарейку и разжала руку. Птичка села на голову парня и уставилась на девушку своими черненькими глазками бусинками. Соня, не обращая внимания, на птичку,вытащила из кармана небольшой фонарик и, приподняв голову блондина, раскрыла ему один глаз, посветив в него фонариком. Девушку обрадовало, что зрачок реагировал на свет. В камеру вошли двое солдат с носилками. Они аккуратно положили парня на носилки. Сибирь сняла с себя армейский зимний плащ и накинула на раненого, а птичка села ему на грудь.- Вы уверены, что это хорошая идея? - спросил один из солдат.- Не забывайте кто я, а теперь молча несите его в дом, - раздраженно произнесла девушка.Солдаты послушно понесли носилки. Сибирь шла рядом, постоянно проверяя пульс у раненого, молясь, чтобы он не умер по дороге.Выйдя на улицу, Соня поняла, что все-таки не так уж и холодно, как казалось на первый взгляд. Она пошла вперед по тропе, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды солдат, которые стояли у ворот. Сибирь постоянно оборачивалась. Мужчина не подавал никаких признаков жизни. "Что же он с тобой сделал?" - промелькнула в голове девушки мысль. Соня открыла дверь в дом и пропустила солдат с носилками внутрь.

- Положите его на стол, - проговорила она, согревая околевшие руки. - И найдите Марью Константиновну, мне нужна ее помощь.- Слушаюсь, - ответил солдат и, когда раненного немца переложили на длинный деревянный стол, выбежал из дома.- На окнах в комнате для гостей нужно поставить железные решетки на окнах и поменять дверь на железную, - добавила Соня и, распустив свои хвосты, заплела волосы в одну косу.- Вы хотите, чтобы он жил вместе с Вами в одном доме? - удивился парень.- Я этого не хочу, но мне приказано его спасти, а для этого нужны подходящие условия, - спокойно проговорила девушка, отыскав большой таз и налив в него воды. - А теперь, пожалуйста, сделайте то, что я прошу.Солдат, помявшись, кивнул и вышел. Соня тем временем, хорошо помыв руки, стала аккуратно, но в тоже время быстро снимать с мужчины пропитавшую кровью одежду. Канарейка все время нарезала круги над столом, при этом щебеча. Когда Софья сняла с раненного рубашку, в дом вошла полная женщина в шерстяной кофте и длинной юбке.- О Господи! Что с людьми делает война! - воскликнула она и, закатав рукава, помыла руки. - Госпожа, Вы обмывайте его, а я сниму остальное.- Сначала, прикати тумбу с медикаментами, - сказала Сибирь и сняла с шеи раненого черный крест и положила к себе в карман, отчего канарейка хотела на нее налететь.- Сейчас, - Марья Константиновна, бросив удивленный взгляд на птичку, вышла из комнаты и через некоторое время появилась с небольшой металлической тумбой на колесиках.Соня достала из тумбы спирт и промочила тряпочку. После стала ею же отмывать тело парня, который даже не реагировал, что не обрадовало девушку.

Когда с обмыванием и осмотром было покончено, Соня поняла, что его сильно избили, возможно, плетью или палками, но пулевых и ножевых ранений не было, только очень много переломов, потеков и продольных ран, которые были глубокими, что казалось, были видны кости. Сибирь сделала пару уколов и достала из недр тумбы иглу с нитками, а Марья Константиновна тем временем делала гипс на ноге парня. Девушка аккуратно зашивала глубокие борозды на его теле. Он не реагировал. Его дыхание было неровным и прерывистым, что порой казалось, что он не дышит. Соня думала, что он уже мертв, но, проверив пульс, успокоилась.

Быстро закончив с его ранами, Соня и Марья Константиновна одели его в чистое белье.

- Его нужно перенести в комнату, - сказала Сибирь.- Щас я Игорьку позову, отнесем, - проговорила она и вышла.Соня вновь проверила пульс мужчины. Обмытым и чистым он показался ей достаточно привлекательным, но, вспомнив, что он враг, девушка откинула все мысли, которые не связаны по его дальнейшему лечению. Но она все же не удержалась и дотронулась до его белых волос. ?Мягкие?, - подумала Сибирь. Канарейка от этого пискнула, садясь на ее руку. Птичка не клюнула ее, а лишь стала смотреть на Соню. Девушка удивила такая преданность желтой птички, но когда она услышала шаги, убрала руку с головы парня.END FlashBack’a

Я встала с кровати и посмотрела на свою руку, пытаясь вспомнить, на сколько его волосы были мягкими. "Интересно, что же ты выбрал тогда?" - промелькнуло в голове. Я вытащила из тумбочки черный крест, который оставил мне Пруссия, перед тем, как уехать в Калининград, как бы в благодарность, что я его вылечила. Мне удивил тогда его подарок. Он с самого начала своего пробуждения вел себя, как самовлюбленный эгоист. Постоянно жаловался и дерзил, никогда не благодарил никого. Даже когда разговаривал с моим отцом не обходился без колкостей. Меня это не удивляло. Он ненавидел моего отца, возможно и меня ненавидел, так как я ему не позволила умереть. Конечно, это было обидно, но весьма объяснимо, поэтому злобы я на него не держала и не поднимала на него голос, не делала больно. Он выглядел как загнанный в угол зверь, который продолжал кусаться и нападать, зная, что его за это могут убить.

Когда ему стало лучше, отец заперся с ним в комнате. Они были там больше часа. Я сидела у входа, дожидаясь пока он выйдет. Когда дверь открылась, и папа вышел из комнаты, он взглянул на меня и слегка улыбнулся, проговорив:- Завтра мы поедем в Калининград, подготовь его.- Хорошо, папа, - сказала я и, встав со стула, вошла в комнату.Прусс лежал на кровати с перевязанной рукой, которая полностью не восстановилась, и задумчиво смотрел в потолок. Его канарейка сидела на столе, пригревшись солнечным лучом. Когда я вошла, он искоса взглянул на меня. Я, стараясь не обращать внимания на его взгляд, стала собирать его многочисленные тетради в одну стопку. Канарейка не обратила на меня никакого внимания.- Можешь мне принести тот бульон, который ты приносила вчера? - подал голос прусс.Я обернулась к нему и вопросительно посмотрела на него. Вчера он не очень-то хорошо отзывался о супе.- Я голоден, - раздраженно кинул он, повернув голову к стенке.- Суп закончился, но у нас есть толченка с курицей, - спокойно проговорила я и направилась к выходу. - Сейчас принесу.- Еще лучше было бы, если бы ты принесла пиво, - язвительно добавил Гилберт.- Мечтать не вредно, - без каких либо эмоций проговорила я и вышла из комнаты, заметив легкую улыбку на лице прусса.Когда я вошла в комнату с подносом в руках, то увидела, что парень что-то пишет в тетрадь. Он не обернулся. Его канарейка уже сидела на привычном месте, на его голове. Я решила не мешать ему и, поставив поднос на тумбочку у кровати, решила уйти. Но меня остановил, по моему мнению, странный вопрос Гилберта.- Почему, ты спасла меня?

Меня удивил скорее не сам вопрос, а как он был произнесен. Голос был совершенно спокойным, не язвительным как обычно. Мне показалось, что в нем присутствовали нотки нежности, но возможно мне это показалось.- Ну... мне сказал это сделать отец, - проговорила я, растягивая каждое слово.- А если бы он не приказал тебе этого сделать, ты меня спасла? - он посмотрел на меня испытывающим взглядом.- Да, - не раздумывая, ответила я.- Почему? Я ведь твой враг, - он прищурил свои глаза.- Живому врагу можно устроить такую сладкую жизнь, которой и мертвый не позавидует, - улыбнулась я. - Это с точки зрения моего отца. А с моей точки зрения, я просто не могу позволить умереть человеку, насколько бы он плохим не был. Мне кажется, что будет больше шансов исправиться при жизни.- А если я не воспользуюсь этим шансом?Я лишь пожала плечами.- Не мне за тебя решать. Я сделала свое дело - вылечила тебя. А что делать дальше, ты должен выбрать сам, - ответила я, наклонив голову на бок и наблюдая за ним. - Хотя, немного будет обидно.Он задумчиво посмотрел на пол, потом взглянул мне в глаза. Я почувствовала, как мои щеки начали гореть от его странного взгляда.

- Спасибо, - сказал он.Мои глаза округлились. Я не могла поверить своим ушам.Прусс встал и подошел ко мне.- Мне нечего тебе оставить в знак благодарности, кроме как этого, - он снял черный крест с шеи и, взяв меня за руку, положил его мне на ладонь.Я вопросительно посмотрела на него.- Чего так уставилась, влюбилась что ли? - в своей обычной манере съязвил Гилберт и, отвернувшись от меня, подошел к столу. - Можешь идти, я сам смогу собраться. Мне бы не хотелось, чтобы какая-то женщина трогала мои вещи.Я, улыбнувшись, покачала головой и вышла из комнаты, сжимая в руках черный крест прусса.Сейчас, дожидаясь рассвета, я смотрела на его памятный подарок. Отец в тот же день сказал мне, что дал Гилберту выбор: либо действительно умереть (он уже тогда считался для всех мертвым) или же жить под новым именем как Калининград. Прусс сказал, что даст ответ ему в Калининграде.

Когда папа вернулся один, я не осмелилась спросить, что Гилберт выбрал, и он тоже молчал по этому поводу. В итоге, я так и не узнала, жив ли он ивоспользовался ли предложенным им шансом? Я так давно не задавалась этим вопросом.По моему телу пробежались мурашки. Я вспомнила, что стою посреди комнаты в одном нижнем белье. Меня это не смущало, все равно никого нет в моей комнате. Но я почувствовала, что как-то стало прохладно, поэтому я надела ночную сорочку, которая была закинута под подушку и вновь легла на кровать, сжимая в руке крест. Со временем я не заметила, как уснула.Меня разбудил чей-то звонок. Я взяла мобильник, который всегда лежал в тумбочке. Он был мне почти не нужен, на него редко кто мог позвонить. Я, поморгав, посмотрела на определитель. Номер был неизвестен. Я, не задумываясь, нажала на сброс и положила телефон на тумбочку. Но не успела я прижаться к своей подушке и вновь окунуться в мир Морфея, телефон вновь зазвонил. Я взяла его и ответила.- Да, - еле сдерживая раздражение, сказала я.- Hello! - воскликнул кто-то знакомый в трубке. - Это Альфред. Я звоню по поводу сегодняшнего вечера. До твоего отца я не смог дозвониться.- Я не знаю, мы еще не решили, - пробубнила я, пытаясь вспомнить момент, когда мы перешли на "ты".- Когда решите, позвони мне на этот номер.- Хорошо, я позвоню, - сказала я.- О’кей! До встречи, - воскликнул Америка, и отключился.Я удивленно посмотрела на телефон. И тут до меня дошло.-Откуда он знает мой номер?! - воскликнула я, но ответа так и не дождалась.Когда я спустилась на кухню, папа уже сидел за столом и что-то читал, уже допивая чай. Я подошла к кастрюле, где был подогретый вчерашний борщ по рецепту тетушки Украины.

- Ты сегодня какая-то измученная, - сказал Брагинский подняв на меня глаза.- Ну, если бы ты меня не завернул в сто одежек, то я бы выглядела получше, - пробубнила я, налив себе суп и сев напротив невинно улыбающегося отца. - Кстати, Америка знает мой номер телефона. Не знаешь, откуда он мог его узнать?Папа удивленно посмотрел на меня, а потом задумчиво посмотрел на потолок, а после снова на меня.- Он тебе звонил? - спросил папа.- Ну, если бы он не звонил, то я бы не спрашивала, - еле сдерживаясь, что бы не наязвить проговорила я.- А Ван знает твой номер?- Да, - кивнула я. - Я у него спрашивала, но он не давал.- Хм... - Брагинский положил книжку на стол. - А почему он тебе звонил?- Спрашивал про кино, пойдем мы или нет, - ответила я, хлебая суп. - Он сказал, что до тебя не дозвонился.- Не удивительно, я только приехал, - проговорил он, делая глоток чая.- Ясно. Ну, так мы идем? - как бы невзначай спросила я с надеждой в голосе.- Я не смогу сегодня поехать, - проговорил он. - Появились кое-какие дела.Я не удивилась этому. По его виду было понятно, что он не особо то и хотел ехать.- Но ты можешь поехать, если хочешь, - сказал Россия, вновь уткнувшись в книгу.Я удивленно посмотрела на отца.- Что...правда отпускаешь?